Александр Духнов - Картонная пуля

Суетливые поварихи на кухне и юноши-повара бросали на меня и на клетчатые сумки любознательные взгляды. Тем более что за минуту до меня с точно такими же сумками здесь должен был пройти Клепиков. Но в конечном итоге хоть знакомый, хоть незнакомый человек, не спеша пересекающий кухню с тяжелым багажом в руках, выглядит гораздо более естественно, нежели тот же канкан в хирургической операционной. Никому не пришло в голову меня окликнуть и поинтересоваться, кто я такой, что здесь делаю и что выношу.

Дело ясное, идет человек, не хмырь какой-нибудь, а положительный пенсионер — значит, так надо. И барменша за стойкой почти не обратила внимания на дедушку, проходящего мимо барной стойки через служебный вход, тем более, что в тот момент ей выпало пересчитывать деньги, вырученные за два стакана желтого сока и два микроскопических пирожных. В наше время пирожные были вдвое больше, а стоили двадцать две копейки… Тем более и немногочисленным посетителям местного бара до меня не было никакого дела.

Я приостановился возле окна и осторожно выглянул из-за негнущейся капроновой шторы.

По улице шли загорелые девушки, не обращая внимания на забавные события, происходившие поблизости.

Выяснилось, что Валентина Филипповна вовсе не собиралась отсиживаться в своей бухгалтерии, в ожидании того, когда спадут первые волнения, связанные с дерзким ограблением. Может быть, она никому не доверяла, в том числе и своему мужу.

С похвальным единодушием и слаженностью бухгалтерша и ее мужик, обладающий выдающимся вокалом, укладывали сумки Филимонова в багажник «Волги», а уложив, погрузились сами и, не мешкая, дали газу.

Счастливая семья. Остроумная семья. Какая разница, кому принадлежал гениальный план ограбления — найти «чайника», направить его на самую опасную стадию ограбления, а потом спокойно пришить в тиши подвала и забрать готовые деньги. Может быть, Клепиков и сам настраивался на то, чтобы совершить мой маршрут. Может, боялся. Может, начальство велело на пушечный выстрел не подпускать к «Коале» бывшего экспедитора. Кто их разберет, этих загадочных Клепиковых? Главное, что их идея сработала на все сто процентов… Сейчас они примчатся в аэропорт, сдадут сумки в багаж, приземлятся в каком-нибудь еще более душном, чем Новосибирск, Ташкенте, приедут в гостиницу, заплатят за дорогой номер, в зеркальном лифте поднимутся на двадцать второй этаж… Откроют сумки…

Весьма привлекательная картина.

Может, они и не собираются ни в какой Ташкент. Приедут домой, по вонючей лестнице, пыхтя и потея, затащатся на третий этаж, откроют сумки…

Или побоятся заезжать домой, а начнут претворять в жизнь мой замысел. Проедут город, минуют КПП, выберут безлюдный лесок, откроют багажник, откроют сумки…

Вот еще ради чего стоит жить. Жаль, что я этого не увижу. Счастливая и остроумная семья Клепиковых, открыв сумки, сильно удивится и тотчас перестанет быть счастливой. Потому что вместо денег в предназначенные для них сумки я щедрой рукой набросал… бухгалтерские бланки…

…А этот как здесь очутился? Я всегда говорил, что Новосибирск — большая деревня. Старый знакомый, тощий, как фонарный столб, кореец, с которым на барахолке я договаривался насчет пистолета… Поднял руку, останавливает тачку. Первым среагировал мятый, словно спохмелья, «жигуленок». Быстро сговорившись с водителем, кореец уехал по своим делам. Тоже крутится, хочет попасть в свою Африку. Небось, очередной ствол толкает.

Под палящим солнцем я дотащил добычу до Универсама и забросил в кузов «шиньона», где, готовые к дальней дороге, лежали еще две небольшие спортивные сумки с вещами, на первое время, необходимыми для жизни в Африке. Вблизи «Лебедя» суеты пока не наблюдалось. В «Коале» не заметили ограбления. Подруга буденовца могла поднять крик, что, дескать, чуть не убили… Но пока поверят, пока сообразят. А когда все откроется в «Коале», первым делом начнут искать Клепиковых — и бухгалтерша испарилась, и ее мужика видели в кафе с подозрительной ношей. Меня, конечно, тоже видели, но Клепикова знают лучше.

Я чувствовал себя превосходно. Нигде ничего не болело. И совесть не болела, а также не наблюдалось ни следа страха. А вот еще говорят, что убийц в первое время тошнит от содеянного… Только одна неприятная неоформившаяся мысль мешала радоваться жизни. Я попытался заглянуть в глубину своего сознания и, не найдя ничего по-настоящему тревожащего, вновь успокоился.

Движок работал надежно, кузов поскрипывал, как обычно. Я ехал за Катей.

Отягощенные мелкими заботами, по улицам шли загорелые девушки, юноши, женщины и мужчины, старички и старушки. Жизнь всех пешеходов полна пошлости и скуки, но они этого не сознают. А те, кто случайно сознает, ничего не может поделать.

Я чуть не проехал на красный свет. А тут еще впереди метрах в ста от перекрестка милиция устроила засаду. Не хватало с полным кузовом денег и двумя пистолетами нарваться на разборки. Сзади коротко заверещало тормозами. Вот ведь что мучает — не внутри, а снаружи. Пыльный желтый «Хундай» давно маячит в зеркальце заднего обзора. Кому я нужен? Клепиковы удаляются в противоположном направлении… Отвалили на моих глазах. И еще я видел…

Ах ты, блин! Через окна кафе я видел корейца. И он не просто «голосовал» на дороге… Вот Клепиковы укладывают сумки в багажник, закрывают крышку, с разных сторон одновременно садятся в «Волгу»… А чуть впереди уже стоит «Хундай»… Клепиковы садятся, а из «Хундая» выходит кореец. И я его вижу, но только не прямым зрением, а периферическим, потому что главное внимание отнимают Клепиковы. «Волга» проезжает мимо, кореец поднимает руку, ловит частника и уезжает за… сумками.

Как ни крути, получается, что мафия, продавшая «Беретту», знает про ограбление. Выходит, отпустив мне оружие, они потом не спускали с меня глаз. Зачем? Предположили, что неизвестный покупатель затеял ограбление века? Нереально. А следить просто так — глупо. Правда, в последнее время я довольно часто болтал про ограбление. Не конкретное, а вообще… Особенно с Филимоновым. Но мало ли, кто о чем болтает. Мог Филимонов кому-то проговориться?..

«Хундай» шел сзади, как приклеенный, и не особенно скрывался. Может, водитель догадался, что его расшифровали? Я проехал по Гоголя, по Челюскинцев, у вокзала свернул на Ленина… К Кате, на улицу Революции, можно было проехать более коротким путем. Но, чтобы пораскинуть мозгами сопоставить факты и придумать новую картину мира, требовалось время.

Улица Революции — странный оазис тишины и покоя в центре города. Машины появляются редко, пешеходов мало. По утрам по улице спешат в фешенебельную десятую школу фешенебельные ученики в дорогих кроссовках и фирменных джинсах. Но теперь лето, каникулы… Жаркий полдень.