Антон Леонтьев - Ремейк кошмара

Должна!

И в самом деле — Юлия вдруг увидела, что с обратной стороны ее камеры торчит желанная связка ключей. Она без труда извлекла ее оттуда и вернулась к камере, в которой находилась девочка.

— Ты еще тут? — спросила она, понимая, что вопрос явно идиотский.

Но что можно ожидать от больной особы?

Юлия усмехнулась — выходит, даже во сне она помнит, что в реальности доктора ставят ей всякие страшные диагнозы. Тогда получается, что границы между сном и явью нет?

Думать над этим философским вопросом времени не было. Девочка отозвалась, снова заявив, что ей хочется пить. Юлия вставила ключ в замок — и первый же из нескольких десятков подошел.

Во сне не могло быть иначе.

Она отомкнула дверь, с некоторой опаской прошла в камеру, памятуя, как в прошлый раз дверь захлопнулась, точнее, ее кто-то запер.

Не кто-то, а Великий Белк.

Но она была уверена, что в этот раз с ней такого не повторится. Юлия без страха шагнула в темноту, и к ней выскочила девочка.

Нет, не чертова девочка, с зашитым ртом и с пустыми глазницами, а живой напуганный ребенок.

Только это все-таки была та же самая девочка, с косичками, в которых виднелись заколки с белочками, и в старом платьице.

— Пойдем со мной! — сказала Юлия, беря девочку за руку, но та потянула ее назад и сказала:

— Лучше ты со мной останься! И пить, мне хочется пить!

Юлия пошарила рукой в темноте, зная, что там должна иметься бутылка воды, и так и оказалось. Это была точно такая же, что преподнес ей Квазимодо.

Девочка стала жадно пить, задрав голову. А потом вода вдруг стала литься по лицу и шее ребенка. И когда девочка опустила бутылку, то увидела, что у той вместо глаз пустые глазницы, а рот снова зашит.

Схватив девочку за руку, Юлия крикнула:

— Пойдем! Здесь тебе не место! Ну, пойдем же!

Девочка замычала, пытаясь что-то сказать. Юлия тянула ее в коридор, но не смогла сдвинуть эту пигалицу с места, хотя страстно желала и мысленно приказывала этому свершиться.

Это же был просто сон.

Но теперь это был сон, который она не могла контролировать.

— Ты пойдешь со мной! Ты слышала, что я сказала? Старших надо слушать!

И девочка вдруг заплакала. Юлия, ощущая себя монстром, отпустила ее руку. Девочка села на пол, прикрыв лицо руками. Женщина обняла ее и прижала к себе.

— Он тоже такое говорил! — произнесла вдруг девочка, поднимая заплаканное личико, и Юлия увидела, что у той глаза снова на месте, а рот не зашит.

— Кто он? — спросила она, заведомо зная ответ на этот сакраментальный вопрос.

— Белк. Великий Белк! — прошептала девочка, и ее рот искривился.

Юлия схватила ее за плечо и сказала:

— Нет, не надо вещать голосом, как твоя сверстница в «Одержимой дьяволом». Скажи лучше, как тебя зовут.

— Юля.

Юлию продрал мороз по коже. Ну конечно же, как же девочку могли-то звать еще? Естественно, Юлия!

— А фамилия? У тебя есть фамилия? — продолжила она и вдруг поняла, что лицо девочки исказилось, и это снова была безглазая маска с зашитым ртом.

Дверь камеры захлопнулась, и Юлия услышала поворот ключа снаружи.

— У каждого есть фамилия! Иногда даже и не одна! А целых девять! — раздался голос, но уже не девочки, а… А чей-то другой. Юлии показалось, что она знает чей, но не могла сразу понять.

— А как твоя? — крикнула она, и детский голосок произнес:

— Белкина. Юля Белкина.

А затем девочка, которую Юлия крепко держала за плечо, вдруг исчезла.

…Юлия открыла глаза и убедилась, что находится на софе в кабинете своего покойного отца. Впрочем, где она могла еще находиться? Ведь бункер, в котором она только что снова побывала, был всего лишь ее сном.

Ее личным кошмаром.

Потянувшись, Юлия вдруг почувствовала, что тело у нее затекло от неудобной позы. Усевшись на софе, Юлия стала разминать поясницу, как вдруг услышала шаги.

На этот раз это были самые реальные шаги, да и находилась она вовсе не во сне, а снова в самом настоящем из миров.

И в этом самом настоящем из миров никаких шагов в особняке ее родителей быть не могло. Потому что она находилась в доме одна — и никого другого здесь элементарно и быть не могло!

Осторожно встав с софы, Юлия обернулась в поисках подходящего оружия. Жаль, что отец не коллекционировал кинжалы и не держал в ящике стола «Смит энд Вэссон». Под руку попался толстенный том — бросив мимолетный взгляд на обложку, Юлия убедилась, что это «Маленькие трагедии» и другие драматические произведения Пушкина.

Что же, не исключено, для кого-то в самом деле станет трагедией, причем явно не маленькой, встреча с ней. Ну, или для нее с тем, кто осторожно шел по коридору.

Юлия ощутила, что ей по-настоящему страшно. И только сейчас она обратила внимание на то, что в комнате темно.

Выходит, что она проспала до позднего вечера , сама этого не заметив?

Но это занимало ее меньше всего. Расширенными от ужаса глазами Юлия следила за тем, как ручка двери пошла вниз, и сама дверь приоткрылась.

И вдруг женщину обуял животный страх. Он пришел. Пришел, чтобы забрать с собой. И съесть.

Он — Великий Белк.

Юлия замахнулась книгой, понимая, что если вдруг неведомый монстр странным образом перенесся из ее повторяющегося кошмара в реальность, то его уже ничем не остановить, и уж точно не пьесами Пушкина.

Впрочем, у нее в запасе имелись еще пушкинские же «Повести Белкина», однако этой тоненькой книжечкой вряд ли кого-то можно было серьезно покалечить. И несерьезно , впрочем, тоже.

Жаль, что отец так не любил Достоевского — объемные романные опусы Федора Михайловича сейчас бы ой как пригодились, хотя бы в качестве солидных метательных средств.

Юлия швырнула Пушкина в того, кто показался на пороге, и незваный гость ойкнул, а Юлия узнала в вошедшем Романа.

Страхи, которые только что полновластно держали ее в своих удушающих объятиях, вдруг бесследно исчезли.

— Рома? — произнесла она, бросаясь к мужу, совершенно забыв, что она с ним вообще-то в ссоре. Только какое это теперь имело значение.

Правильно, никакого.

Что ни говори, но бросок у нее был мастерский — томик «солнца русской поэзии» угодил супругу прямо посередине лба. Муж, охая, прислонился к стенке и по ней же тихо сполз на ковер. Юлия заметила струящуюся у него между пальцев алую кровь.

— Солнышко! Это же я…

— Господи, с тобой все в порядке? — произнесла Юлия, а муж слабым голосом ответил:

— С Господом, думаю, да, а вот со мной нет. Солнышко, ты что же книжками бросаешься?

— Покажи! — потребовала Юлия, но муж кочевряжился. Ей чуть ли не силой пришлось отвести его руку, и она заметила зигзагообразную ссадину на лбу супруга, из которой струилась кровь.