Антон Леонтьев - Ремейк кошмара

— Нет, пусть все останется как есть. Сорок дней так сорок дней… Тем более вы всех обзвонили…

— Не мы, а Вероника Ильинична, солнышко. Она же тебя любит как родную дочь. И я дал ей «добро» на эту акцию, потому что считал и, извини, считаю, что это единственно верное решение. Потому что у твоих родителей было много друзей…

И по крайней мере, один враг — тот самый, который отправил их на тот свет.

Великий Белк.

Юлия шумно вздохнула, не зная, что сказать, а муж, подойдя к ней, произнес:

— Тебе все же надо помириться с Вероникой. Конечно, она приставучая и властная, однако на нее можно положиться. Да и нашу семью она любит больше, чем свою собственную.

— Еще бы, за такую зарплату я бы тоже любила! — вырвалось у Юлии, а муж, строго посмотрев на нее, ответил:

— Солнышко, если она уйдет, то найти ей адекватную замену будет нелегко. Поэтому я приехал суда, чтобы забрать тебя и отвезти в Москву… — Помолчав, он добавил: — И убедиться в том, что все в порядке…

Юлия поправила ему пластырь на лбу и заявила:

— Надо заехать по пути в аптеку и купить бесцветную эмульсию, чтобы скрыть ссадину. А то все будут интересоваться, что с тобой случилось…

— Скажу, что бандитская пуля, — улыбнулся муж. — И ведь поверят!

С Вероникой Ильиничной Юлия снова помирилась, сделав это снова с неохотой. Причин дуться на экономку не было, однако, смотря за тем, как сноровисто и властно Вероника отдает приказания прибывшим из фирмы по организации званых мероприятий, Юлия вдруг подумала, что та ведет себя в ее квартире как полновластная хозяйка.

И все же она должна была быть благодарна Веронике, как, конечно же, и Роману. Они беспокоились о ней, а она вела себя как махровая эгоистка.

Наверное, она и была махровой эгоисткой. Причем не наверное , а очень даже точно.

Они даже расцеловались с Вероникой, но Юлия приняла решение, что выждет еще пару-тройку недель, возможно, чуть дольше, а потом уволит эту несносную особу. Что ей в ней больше всего не нравилось?

То, что она взяла бразды правления в свои руки. И, кажется, на полном серьезе решила стать для нее, Юлии, второй матерью. Но ей не требовалась вторая мать — потому что ее мама, единственная и неповторимая, была мертва.

Убита кем-то. Возможно, Великим Белком. Так же, как и отец.

Эти мысли Юлия оставила при себе — и о том, что намеревалась уволить Веронику, и конечно же о насильственной смерти родителей. А главное — о причастности к этой смерти Великого Белка.

Наблюдая за мужем, который в черном костюме с синей рубашкой и без галстука выглядел потрясающе, Юлия подумала о том, что на его бы месте засунула супругу, заикнувшуюся о подобном бреде, в психушку.

— Тебе помочь с «молнией»? — спросил Роман, обращаясь к жене, и та повернулась к нему спиной. В узком стильном черном платье, которое она надела, она была на похоронах и мамы, и отца.

Интересно, что в ее не самом маленьком гардеробе состоятельной столичной дамы было всего одно черное платье, которое можно было бы надеть на траурные мероприятия. Она купила его в прошлом, кажется, году, потому что была приглашена на вечер памяти какого-то скоропостижно скончавшегося олигарха, на который в итоге так и не пошла.

И надела его только на похороны собственных родителей. Занятно, она помнит, что надела на похороны, но сами похороны не помнит. Как будто их и не было.

Как будто все это был дурной сон и выдуманная реальность.

Раздался звонок домофона — начали прибывать первые гости.

Но в этом-то и ужас: реальность была именно здесь, хотя Юлия многое бы отдала, чтобы реальностью стал ее кошмар с бункером. А московская жизнь обернулась бы затяжным сном, который закончится пробуждением.

Фирма, организовавшая этот скорбный прием в пентхаусе, справилась с задачей на все сто. Зал, в котором, тихо беседуя, циркулировали облаченные в темные тона гости (их было около тридцати — Вероника хотела пригласить не меньше сотни, но Роман напомнил ей о том, что он с этим как супруг Юлии не согласен ), был декорирован белыми гладиолусами и желтыми розами.

Ненавязчиво проскальзывали облаченные во все черное официанты, разносившие напитки, шведский стол был выше всех похвал: и не слишком много, и не мало, и меню было разнообразным.

Юлия отстраненно принимала соболезнования, жала руки, подставляла щеку для поцелуя, принимала комплименты и заверения в том, что она может «в любой момент обратиться», и «рассчитывать на любую помощь», и «не стесняться звонить в любое время дня и ночи».

Пожимая чью-то очередную руку и выслушивая чью-то стандартную фразу, Юлия думала о том, что все, произносимое в подобные моменты, насквозь лживо. Вряд ли бы этот банкир обрадовался, если бы она, следуя его заверению требовать у него все, что угодно, потребовала от него переписать на нее все его многомиллионное состояние, а потом залезть на вершину одного из небоскребов в Москва-Сити и сигануть вниз. А деловая дама, партнер отца по бизнесу, точно не была бы рада, если бы Юлия, следуя ее уверениям звонить в любое время, позвонила бы ей в два часа ночи и стала бы рассказывать историю о Великом Белке.

Юля даже слабо улыбнулась, представив себе реакцию этой дамы, а Роман, подошедший к жене, тихо произнес:

— Как хорошо, что у тебя хорошее настроение, солнышко. Все ведь идет отлично?

Если бы муж только знал, по какой причине у нее было отличное настроение! Юлия механически кивнула и взяла с подноса проходившего мимо официанта бокал шампанского. Лицо официанта показалось ей смутно знакомым, однако она не придала этому значения.

Потягивая шампанское, Юлия рассматривала собравшихся гостей и не могла отделаться от мысли, что Великий Белк — один из них. Она не могла сказать, отчего так считала, она была просто в этом уверена.

Ведь весьма высока вероятность того, что человек, заказавший убийство ее родителей, находился сейчас в ее пентхаусе, поглощал оплаченную ею еду и пил оплаченное ею спиртное.

Но весь вопрос в том — кто из них Великий Белк?

Раздался звонок, Юлия увидела спешившую к двери Веронику, которая была в плохо сидевшем на ней черном платье, с нелепой сложной прической, ради которой она в воскресенье вызвала на дом парикмахера, и вдруг подумала о том, что экономка могла убить ее родителей с единственной, хотя совершенно идиотской целью: играть важную роль на их похоронах и всех этих бесчисленных мрачных приемах, которые следуют за погребением.

Причина абсурдная, но ведь и пришла она в голову той, которая, похоже, не совсем нормальна…

Юлия схватила еще один бокал шампанского и в один присест опорожнила его.

Затем она заметила, как в холл поспешно прошел Роман, которого Вероника призывала странными жестами, смешно выпучив при этом глаза. До нее донеслись повышенные голоса, и Юлия, поставив бокал на поднос официанту, который, как она снова отметила, был на кого-то похож, сама направилась в холл.