Владимир Колычев - Дочь авторитета

— Куда?

— Надо решить один вопрос.

Вопрос этот назрел как чирей, вскрыть который можно было только скальпелем. Патрик должен был это сделать ради Жанны и Геннадия Лукьяновича. Ставр совсем не прочь взять его в свою семью. А почему? Да потому, что Патрик должен стать для него и Жанны палочкой-выручалочкой в трудную минуту. Вот она как раз и наступила.

Фадей дал ему четкую картину происходящего. Ставр сцепился с Голованом, тот сделал ход конем и заманил Геннадий Лукьяновича в ловушку. Против Ставра был задействован ментовский спецназ. При его задержании погиб телохранитель и получил ранение омоновец. Высокое начальство всполошилось, поступила команда разобраться. Надзиратели пришли за Ставром в самый последний момент. Еще бы чуть-чуть, и все.

Ставр угодил в больницу, а Голован остался в изоляторе. Сегодня к вечеру он выйдет. Фадей узнал, что его выпустят. Но домой Голован вернуться не должен.

У Ставра были спецы, которые могли разобраться с Голованом быстро и четко, но выход на них имел только он один. Фадей тоже мог решить вопрос, но для этого ему нужно было время. А Патрик готов был действовать немедленно. Сама ситуация вынуждала его к этому. Голован еще не вышел из изолятора, а его люди уже начали отстрел. Они били по самому больному, по семье Ставра, которую нужно было защитить.

Патрик отправился в квартиру, о которой знали немногие. Дом старый, с черным грибком на стенах, но до стволов плесень не добралась. Автомат и пистолет в полном порядке, в смазке. Патроны все на месте.

Парень уложил оружие в спортивную сумку, поехал к себе домой, взял ключ от гаража, в котором, помимо отцовской машины, стоял мотоцикл. Он снял номера, наполнил бак бензином и отправился в путь.

У ворот изолятора стоял черный джип. Возле него топтались трое парней в кожаных куртках. Патрик встал в отдалении, слез с мотоцикла, сел на бордюр. Каску не снимал, только поднял стеклянное забрало. Он не курил, не сорил, не сплевывал.

Зрение у него было хорошее, поэтому Голована Патрик узнал издалека. Авторитет вышел из ворот. Парни встретили его и сопроводили до машины.

Джип выехал на дорогу, Патрик закрыл лицо и покатил вслед за ним. На перекрестке внедорожник остановился, и парень поравнялся с ним. Ситуация идеальная, до цели метра три. Машин мало, лицо скрыто, на руках перчатки. Автомат в сумке, которая висела у него на шее, упираясь в грудь. В сумке дыра.

Патрик сунул в нее руку и нажал на спусковой крючок. Он стрелял в упор. Пули прошивали кузов насквозь. Шансов у Голована и у его бойцов не было.

Все же Патрик решил подстраховаться. Нервы у него железные, руки не дрожали, тяжести в ногах не было. Он слез с мотоцикла, быстро поставил его на подножку, шагнул к истерзанному джипу, на ходу доставая пистолет.

Парень открыл дверцу и увидел Голована, который сидел, обнимая труп своего быка. Лицо в крови, из шеи вырван клок мяса, рука прострелена. Но Голован был жив. Он пытался вытащить пистолет из кобуры своего покойного спутника. Патрик прекратил его мучения выстрелом в упор.

Он уже стронулся с места, когда где-то сзади взвыла сирена. Патрик лишь усмехнулся. Неподалеку находился проулок, по которому можно было проехать только на мотоцикле. Он знал, как отсечь погоню.

Восемь «АК-74», четырнадцать «ПМ», дюжина «РГД-5», пара штык-ножей и целая гора патронов. Все это лежало в сумках, которые стояли на столе в штабном кабинете. Тяжелый, нервный путь позади, Захар невероятно устал, едва держался на ногах.

Он отошел от стола, глянул в разбитое зеркало, висевшее на стене, провел рукой по волосам и улыбнулся. Не поседел от нервного перенапряжения, а ощущение такое было. В Чечне они нарвались на армейский патруль и еле ноги унесли. В поезде к ним прицепились менты, и им только чудом удалось избежать досмотра.

Зато в родном Алтанайске не возникло никаких проблем. Лукич встретил их, помог погрузить вещи в отреставрированную «Волгу», доставил в офис. Здесь уже вовсю шли отделочные работы.

— Ты молодец, — сказала Зойка, взяла его за руку, прижалась к плечу.

— А я? — спросил Жак.

— Можешь его похвалить, я не против, — проговорил Захар.

— Даже поцеловать? — с улыбкой осведомился Жак.

Зойка подошла к нему и поцеловала в щеку. Захар не ревновал.

— На самом деле стволы нашла я, — сказала она.

Байкалов удивленно вскинул брови.

— Делали ремонт, вскрыли пол, а там оружие, — с хитринкой во взгляде проговорила Зойка.

— Все равно статья, — заявил Лукич.

— Статья — это если тебя со стволом возьмут. А кто ж тебе его даст? — произнес Захар. — Эти припасы для особых случаев.

— Тут вчера Петлюра крутился, — сказал Лукич. — На воротах Жужа стоял, он у него спрашивал, что здесь у нас такое.

— Петлюра?

Рому Петляева Захар знал лично. Неплохой, в общем-то, пацан, но был у него один очень важный недостаток. Петлюра с потрохами принадлежал Сараю. А тот им враг, значит, и Рома не друг.

— Так мы же здесь не бивни вымачивали, — кивнув на Зойку, сказал Лукич. — Всех, кого можно, обошли, деньги клянчили.

— И много наклянчили? — осведомился Рапс.

Он смотрел на Лукича свысока, расправив плечи.

— Вокруг земли хватит обойти, — ответила Зойка.

— Не понял.

— Если сложить все дали, в которые нас послали. Но волну подняли, люди в курсе.

— Вот Сарай и зашевелился, — добавил Лукич.

— Теперь у нас есть, чем его поджечь, — сказал Жак, достал из сумки автомат, передернул затвор.

— Голована из автомата завалили, — сказал Лукич.

— Кого? — не понял Байкалов.

— А разве я не говорил?

Захар качнул головой. Всю дорогу от вокзала Лукич лил ему в уши про «Волгу», которую они с Рамоном отремонтировали, покрасили в черный, директорский цвет. Машина действительно выглядела отменно, и двигатель работал как часики, но лучше бы он про Голована рассказал.

— Он там со Ставром что-то не поделил. Тот сейчас в больнице, а Голован — в морге.

— А что не поделили?

— В газетах об этом не пишут.

— Надо узнать, — отчеканил Захар.

Хотят они того или нет, но с недавних пор криминальный мир Алтанайска стал их средой обитания. Они должны чувствовать себя в ней так же естественно, как рыба в воде. Хищная, зубастая.

Убить человека ножом непросто. Тут нужна опытная рука или слепая удача. Ставр знал одного бродягу, которого на толковище истыкали заточками вдоль и поперек, прямо как Юлия Цезаря в сенате. Ничего, выжил, а потом еще и всех своих обидчиков на перо поставил.

Ставру тоже повезло. Острую фазу он пережил, оклемался, пришел в себя. Теперь дело пошло на поправку.

— Кто с Голованом решил? — спросил он, внимательно глядя на Фадея.

— Если Патрик признается… — выразительно глянув на Ставра, тихо сказал Фадей.