Людмила Феррис - Большие девочки тоже делают глупости

— Да плачьте вы где хотите! — не выдержал Аванесов. — Но если после вашего визита находят окровавленного и полуживого Марка Бельстона, вопросы возникают сами собой!

— Когда он выгнал меня из своего кабинета, он был жив-здоров, и даже с румянцем на щеках.

Лиза повторила все, о чем ему уже рассказала Юля, в том числе и о мужчине, которого она видела со спины, только вот о беременности своей сестры умолчала. Руслан решил, что дальше погружаться в интимную тематику сестер смысла нет. Лиза не убивала Бельстона, но подписку о невыезде он у нее возьмет, и младшую сестру на беседу тоже пригласит. Похоже, что это загадки с одной грядки: утром взрывают машину любовницы Анны, а в обед нападают на самого Бельстона. Похоже, кто-то одним махом решил убрать парочку, и причину искать надо в милом семейном гнездышке Бельстонов.

Жену Марка Александровича зовут Соня, он уже договорился, что подъедет поговорить к ней домой. Понятно, что семейство намерено держать оборону, и враги, в число которых явно попал и он, будут всячески изгоняться с закрытой семейной территории.

Ох, не любил Аванесов такие «тихие семейки»! Все у них показушное, на поверхности — тишь да гладь, а внутрь копни — одни гнилушки, что остаются после пожара. Кстати, странное совпадение: коттеджный поселок, где проживают братья Бельстоны, так и называется — «Тишь да гладь». Чего только не придумают люди за чужие деньги!

Криминалист, молодой парень, принес долгожданные результаты экспертизы.

— Чем порадуют эксперты?

— Порадуют, порадуют. Есть интересная информация. Пальчики с подоконника, что напротив кабинета Бельстона, оказались в нашей базе. Охрин Василий Петрович, кличка «Охра», рецидивист, последний раз отбывал наказание за грабеж, освободился полгода назад. Вот как-то так.

«Ну, нам еще охров не хватало! Спасибо, товарищи эксперты! Как там говорила журналистка? Это какой-то другой сюжет. Он не вписывается в благополучную жизнь местного олигарха и «покровителя самолетов» Марка Бельстона. Но зачем-то ходил Охрин по коридору ДК! А может, он просто устроился плотником и давно встал на путь исправления, а Руслан морочит себе голову? Себе, да и всем другим…»

Когда утром Соня Бельстон пришла в больницу, то с удивлением увидела сидящую у палаты сестру Фриду, которая поспешила сообщить:

— У Марка все без изменений, он пока не пришел в себя.

— Я знаю, я звонила.

Неловкая пауза повисла в воздухе больничного коридора, как тонкая паутинка, готовая разлететься от дуновения ветра. Соня помнила вчерашнюю истерику сестры и обещание, которое она дала себе, — не срываться, потому что самое главное сейчас — Марк, его здоровье.

— Я хотела тебе сказать! — вдруг надрывно произнесла Фрида. — Я не спала сегодня всю ночь…

— Фрида, ты переволновалась вчера, все мы перенервничали. Давай отложим разговоры, пока Марк не поправится. — В горле от обиды на сестру стоял комок.

Ну что Фриде опять надо! Соня хорошо помнила вчерашнюю истерику сестры и реакцию ее мужа Левы. Фрида словно нарочно подзадоривала ее, вытаскивая, как клоун из рукава, истории про Марка. Соне всегда хотелось верить в то, что сестра поддержит ее в трудную минуту, поддержит, а не напьется и не устроит «вечерний спектакль одного актера». Наверное, Леве трудно с ней, характер у сестрицы сложный.

Вот и Марка Соня совсем не идеализирует — он не мог влюбиться в некрасивую еврейскую девушку, а Соня считала себя именно такой. Она понимала это с самой первой их встречи. Пусть у них это был брак по расчету, но Марк никогда не обижал ее, был равнодушен к ней — да, но не обижал. Она позже поняла, что ее муж и к окружающим был тоже равнодушен, не умел их ценить, а только использовал в интересах своей воздушной империи, ради которой мог поступиться чем угодно.

Соня зачастую бывала свидетелем разговоров отца и мужа у них дома. Обычно это были вечерние посиделки в кабинете, куда дамы не допускались, но иногда она слышала их споры. Марк никогда не уступал отцу и стоял на своем, несмотря на негодование Адольфа Гранца.

— Ты еще мальчишка, сопляк! — как-то услышала она из уст отца.

— Вы не умеете рисковать! — возражал отцу Марк.

— Ты когда-нибудь очень сильно споткнешься. Еще немного, и я не дам за твою жизнь пятака!

— Не волнуйтесь, я крепкий орешек.

Может, тогда отец предупреждал Марка об опасности, может, он знает что-нибудь о нападавшем? Соня подумала, что побоится спросить у отца о том разговоре в кабинете. Во-первых, получится, что она подслушивала, а во-вторых, женщины в семье Гранца никогда не вмешивались в дела мужчин, и отец воспримет ее вопрос как моветон и даже не подумает отвечать. Соне иногда казалось, что отец надевает на себя маску человека правильного и взвешенного при принятии решений, хотя она знала его и другим — жестким, но все это затмевалось тем, что Гранц любил своих дочерей. Мама, никогда не работавшая, всегда была на вторых ролях. Конечно, по большому счету она была в доме хозяйкой — матерью, женой, но первым всегда оставался отец. С этим не поспоришь.

Соня словно очнулась от воспоминаний и пришла в себя от громкого голоса сестры.

— Надо что-то делать! — не унималась Фрида. — Может, его нужно перевезти в московскую клинику? Там все-таки у врачей квалификация повыше.

— Я обсуждала такой вариант с папой и Левой. Пока Марка лучше не транспортировать. Врачи надеются, что он придет в себя буквально на днях. Давай подождем, нам всем сейчас нужно терпение.

— Я давно хотела тебе сказать. Когда Марк поправится, я заберу его, и мы уедем отсюда. Мы начнем жизнь сначала.

— Фрида, ты сходишь с ума! Тебе тоже нужна отдельная палата? Что ты несешь? Тебе не живется с Левой? Ты опять лезешь на мою территорию? Я не буду больше делать вид, что ничего не понимаю. Сегодня же я поговорю с твоим мужем и с папой. Тебе надо лечиться, Фрида!

Соне не хотелось вспоминать неприятный разговор с Марком, который произошел, когда она заметила наглые ухаживания за ним Фриды. В один из вечеров она не выдержала и спросила:

— Марк, у тебя роман с моей сестрой? Я вижу, как ведет себя Фрида.

— Твоя сестра — редкая идиотка! Я не выношу таких женщин, особенно когда они напьются и начинают думать, что все только и хотят лечь с ними в постель.

— Я просто хотела спросить.

— Считай, что спросила. Только у меня громадная просьба: ты, пожалуйста, прими меры, дорогая, и уйми свою беспутную сестрицу. Я не собираюсь портить отношения с братом из-за настойчивой, распущенной девицы. Возьми решение этого вопроса на себя. Иначе я когда-нибудь разозлюсь и выставлю твою дорогую сестрицу из нашего дома. Надеюсь, брат меня поймет.