Николас Фрилинг - Опасные красавицы. На что способны блондинки

— Нет, она. Сегодня утром она забралась ко мне в постель.

— Господи Иисусе! — воскликнул Флинн, поражаясь кипучей энергии голландца. — Господи Иисусе! Ты не шутишь? — Внезапно он разразился смехом. — Ты наш человек, хотя…, о, ты наш человек. То, что надо.

— Посмотрим, что будет с тобой, когда она заманит тебя в такую же ловушку. Все произошло очень быстро. — Извиняющимся тоном.

— Я бы не стал приглашать даму в спальню, хотя… кто знает?

— Гулять с ней в поле я бы тоже не советовал.

Флинн трясся от беззвучного смеха, хотя я не был шокирован и встревожен.

— Ну, тебе не придется присягать по этому поводу в суде, но все-таки будь осторожен.

— Я ничего не могу понять. — Ван дер Вальк прикурил сигарету и разломал спичку на четыре равные части. — Что ты об этом думаешь?

— Она охвачена страхом и паникой, вот что.

— Да, но почему? Я ей не угрожаю, мне нечего ей предъявить… Я лишь могу предположить, что сообщил ей плохие новости, и она вошла в штопор — крайне неуравновешенная, истеричная особа — она ведь пыталась меня убить.

— Следовательно, мальчишка убил ее отца, она об этом знала, и, когда ты нащупал связь, она перепугалась, побежала к своему приятелю и велела ему сбросить тебя в реку. Тебе стоит попросить защиты у полиции. — Мистер Флинн остался доволен своим остроумием.

— Но тогда зачем она прыгнула ко мне в постель?

— Ну, ты же знаешь, что произошло с Дэнисом. Ей нравятся мужчины.

— Что она придумает в следующий раз? — вслух размышлял Ван дер Вальк.

Он медленно шел берегом реки, чувствуя себя более расстроенным, чем хотел казаться. Ну и вляпался же он! Она пришла специально, чтобы соблазнить его? Слишком нелепое предположение. Нет, ее напугали какие-то его слова или действия. Он дал ей понять, что у нее неприятности, что он знает о ее роли в нападении на него. Может быть, дело в этом, может, она таким дурацким способом пытается обелить себя, скрыть свое преступление? Слишком грубо, слишком упрощенно, слишком глупо. Он сказал, что Дэнис у него в кармане и он вскоре его допросит, после чего ее взаимоотношения с ним перестанут быть тайной…

«Что ж, она совсем свихнулась, — думал Ван дер Вальк, наслаждаясь богатым вкусом „Гиннесса“. — Интересно, что бы сказал о ней старик Фрейд?»

Разгадка кроется где-то здесь. Она сильно привязана к отцу, очень на него похожа. Допустим, его убил Дэнис — не важно как или почему, — но допустим, это как-то связано с его романом со Стаси, который уже не вызывает сомнений… может столь резкая смена поведения быть вызвана тем, что она считает себя ответственной, даже виновной?

«Подожди, нужно двигаться постепенно. Она узнает, что я обнаружил связь между ней и Дэнисом, и начинает паниковать. Она придумывает, как меня остановить. В этом замешан Джим Коллинз, но каким образом? Флинн полагает, что он был ее любовником, но при этом он еще и любовник сестры. Тут замешано слишком много людей, — он мрачно вздохнул, — у меня и так достаточно проблем с Дэнисом Линчем; не буду забивать себе голову Джимом Коллинзом, тем более нам никогда не удастся что-либо доказать.

А потом вдруг она появляется и бросается ко мне в постель — это что, еще один хитроумный план? Или она действовала спонтанно? Ведь не может быть, чтобы вся их банда собиралась на Белгрейв-сквер и разрабатывала эти заговоры. Сначала они решили прибить меня. Не сработало, и тогда задумали дискредитировать меня. А вот это могло сработать, не окажись она в том же положении, что и я с Большим Джимом, — она ничего не может доказать… Или теперь она попытается заманить меня в такую ситуацию, в которой ей удастся что-нибудь доказать? В этом случае все зависит от меня самого, не так ли?

Пойду-ка проведаю сестер. Посмотрим, что они думают по этому поводу».

Дверь открыла типичная голландка.

— Миссис Коллинз?

— Нет, я миссис Макманус. А вы кто?

— Я по поводу вашего отца.

— А. — Она все о нем знала. — Полагаю, вам лучше войти. Если вам нужна Агнес, то она в комнате.

Красивые ноги, думал он, следуя за ней. Хорошо смотрится в сестринской униформе — он вспомнил маленькую медсестру с коротенькими ножками, которая утром меняла ему повязку. «А если бы мне досталась эта… — он широко улыбался, — и ей это не понравилось?» От нее веяло враждебностью.

Еще больше враждебности исходило от Агнес, самой старшей из сестер. Она была не такая высокая, но с более светлыми волосами. Они очень похожи и в то же время не похожи, и в них нет почти ничего общего со Стаси, но разве это что-то значит? Агнес вязала, уставившись в телевизор: она сняла очки и с неприязнью посмотрела на него, словно возмущаясь, что Джим плохо проделал свою работу. Им что-нибудь об этом известно?

Он не знал, что даст ему этот визит. Эти двое никогда его особенно не интересовали. Их письма были скучными, и пока ничто не опровергло сложившегося впечатления.

— Не могу представить, чего вы хотите добиться? — словно прочитала его мысли Агнес.

Почему очаровательные леди живут рядом? Что у них общего?

Семейные узы, вероятно. Ничего странного: это отличительная черта голландцев. Голландские семьи живут кланами: выросшие дети постоянно навещают друг друга, поэтому следующее поколение живет среди многочисленных дядюшек и тетушек. Они всегда поздравляют друг друга с днем рождения и годовщинами свадьбы, по вечерам собираются вместе и играют в карты. Постоянно ссорятся, меняют союзников, объявляют бойкоты. Ни одно семейное торжество не проходит без хотя бы одной громкой ссоры, но крепкие семейные узы никогда не рвутся, более того, они укрепляются.

Он с первого взгляда понял, что Агнес — весьма скучная женщина, безмозглая и агрессивная, способная настаивать на своем, даже не понимая сути предмета, из тех, что всегда все знают и всегда правы. Такие люди часами могут спорить о каком-нибудь заурядном событии, происшедшем полмесяца назад, доказывая, что это было во вторник, а не в среду.

Ее голос, внешность, манера поведения были резкими и чересчур энергичными. Ей пришлось зажечь лампу, чтобы разглядеть свое вязанье. В электрическом свете черты ее лица стали еще более неприятными. Волосы казались неестественно светлыми, но, приглядевшись, он понял, что это их натуральный цвет. И еще он понял, что она не имеет никакого отношения к заговору, потому что не пыталась ничего скрывать и говорила много глупостей.

— Да, отец. Несчастный случай, как и с вами. Да, мы слышали об этом, решили, что это вы. Стаси говорила, что вы ее донимаете.

— А я слышала в больнице, — более миролюбиво вставила Агата; она тоже вязала, но не так яростно, как сестра. — Все только и говорили о голландском джентльмене, который так глупо попал под машину на Сипойнт-авеню. — Она произнесла эти слова не без злорадства.