Хэммонд Иннес - Одинокий лыжник

— Что с вами, ребята? — спросил он. Пистолет он убрал и казался почти веселым.

— Вы убили ее? — спросил Инглез.

— Боже мой, конечно, нет! Просто связал, вот и все. Ей не удалось найти оружие у Вальдини. — Он ткнул подбородком на Вальдини. — Инглез! Уберите его вместе с Блэйром. А вы, Керамикос, пойдемте со мной.

— Я бы выпил, пожалуй, — сказал я.

— Налей-ка и мне. Скоро обед.

Я посмотрел на часы с кукушкой. Они тикали, как ни в чем не бывало. Стрелки показывали половину первого.

— Даже подумать о еде не могу.

— Боже, ведь тебе приходилось видеть кое-что и похуже, — сказал Инглез, принимая у меня бокал.

— Да, — ответил я. — Но то была война. На войне свыкаешься с мыслью о смерти. Но хладнокровно убить человека, вот так, совсем другое дело. Я думал, что он и ее застрелит.

— Не беспокойся, это еще впереди. Он и нас застрелит, если мы что-нибудь не предпримем. — Он поднял бокал. — Твое здоровье! — Внешне он был совершенно спокоен. — Смешно, — продолжал он, — как действует на людей золото. Возьмем, к примеру, Штельбена. Он убил девять человек с такой же легкостью, с которой мы с тобой могли бы сократить текст сценария. То же самое Мэйн. Бандит, который убивает без всякой мысли, без всяких эмоций. Его волнуют только его собственные дела.

— Какого черта ты влез в эту историю? — спросил я.

Он бросил на меня быстрый взгляд.

— Я знал, что раньше или позже, ты задашь мне этот вопрос. — Он задумался. — Знаешь ли, я сам уже несколько минут задумываюсь над этим. Гордость, возможно, и ненасытная жажда острых ощущений. Ты знаешь, как офицер разведки я был на хорошем счету. Я брался не за все дела. Но дело Штельбена меня заинтересовало. Я не мог усидеть сложа руки. И когда ты прислал мне фотографии, я понял, что был прав. Я узнал Мэйна, да, пожалуй, и Керамикоса. Мне оставалось только приехать и посмотреть, что тут происходит. Но сегодня утром, когда я сказал о том, что котелок закипает, я и не предполагал' что события развернутся так стремительно. — Он похлопал меня по плечу. — Извини. Я вовсе не хотел впутывать тебя в такую опасную историю, Нейль.

— Так давай выбираться из нее, — сказал я.

— Но как?

— Мы сможем добраться до Тре Крочи на лыжах?

— Конечно, сможем. Но Мэйн не дурак. Он, конечно, все. предусмотрит, вплоть до лыжных ботинок. Во всяком случае, давай попытаемся.

Он Сказался прав. Мэйн находился у двери в чулан, где хранились лыжи, и стук лыж дал нам понять, что он заставил Керамикоса связывать их.

— Помогите Керамикосу.

Мы вошли в чулан. Мэйн внимательно наблюдал за нами. Кроме наших, там было еще несколько пар лыж. Мы связали их по трое вместе, после чего он велел отнести их на платформу, откуда повел нас в машинное отделение канатной дороги. Снегу навалило много, местами он доходил до колен. Мэйн отпер дверь, и мы вошли внутрь, довольные тем, что укрылись от резкого ветра. Но и внутри было холодно и стоял влажный запах, какой обычно бывает в нежилых бетонных помещениях. Все внутри было покрыто серой пленкой цементной пыли. Снег залепил зарешеченные окна. Ветер завывал в проеме, через который выходил наружу трос. Я взглянул на противоположную стену. Именно там Штельбен застрелил солдат, судя по отчету капрала Хольца. На ней не было никаких следов пуль. Она была гладкой, серой, монотонной. Инглез перехватил мой взгляд и прошептал:

— По-видимому, Штельбен заново зацементировал стену.

Мы сложили лыжи и две пары ботинок в угол возле щита с рубильником и вышли на мороз. Мэйн запер дверь. Увязая в снегу, добрались мы до платформы.

— Начнем работать сегодня, — сказал Мэйн. — Пока что прошу вас находиться у бара, чтобы я мог всех вас видеть.

В гостиной было тепло. Мы отряхнулись от снега, и он начал растекаться лужицами по полу. Джо стоял у стойки бара.

— Где вы пропадаете, черт побери? — спросил он. — И что происходит с Альдо? Он кажется еще глупее обычного. Разбил два стакана и пролил бутылку коньяка.

Анна накрывала на стол. Она испуганно воззрилась на нас. Румянец исчез с ее лица, и оно больше не казалось светлым и радостным. Джо протянул Инглезу несколько роликов.

— Может быть, это даст вам представление о возможностях проводить съемки здесь, — пробурчал он.

— А где вы проявляете пленку? — спросил Инглез.

— Позади кухни, на мойке, — ответил он. — Холодно там чертовски, но зато вода под боком.

Было совершенно очевидно, что он ничего не подозревает. Инглез принялся рассматривать негативы. Было очень странно стоять у стойки и пить с человеком, который ничего не ведает о том, что здесь только что произошло.

Инглез внезапно задержал внимание на каком-то снимке.

— Что тут у вас, Джо? — спросил он.

Джо наклонился к нему.

— Ах, этот снимок я сделал в первый вечер, когда мы прибыли сюда. Хороший снимок при лунном освещении. Я вышел из дома и сделал его из-за деревьев позади канатной дороги. Хорошо получился, не правда ли?

Инглез внимательно разглядывал негатив.

— Да… вполне прилично. А что он там делает? — Он ткнул пальцем в негатив.

Джо взял пленку и посмотрел.

— Не знаю. Вроде бы что-то измеряет. Это очень оживляет снимок. Только из-за этого я и сделал его. Хотел, чтоб на заднем плане кто-нибудь двигался…

— А он знает, что вы снимали?

— Конечно, нет, боже ты мой! Иначе все было бы испорчено! Тогда он бы не двигался так естественно.

Я взял у него из рук ролик. Большой палец он держал на негативе, на котором была изображена задняя стена «Кол да Варда» с высокой, покрытой снегом крышей, толстыми сосновыми сваями-подпорами и машинное отделение канатной дороги, над которым был выстроен отель. Лунный свет отражался в окне машинного отделение, и на этом фоне виднелся силуэт человека. Было нетрудно распознать невысокую ладную фигуру. Это был Вальдини. Он стоял, растопырив руки, словно измерял стену. Я даже мог различить в его руках складную рулетку. Затем он пошел вдоль здания. Потом я увидел край входной двери в дом, и Вальдини исчез.

— Недурно, не правда ли? — произнес Инглез. — Можешь посмотреть и все остальные. В этом ролике есть несколько отличных пейзажей. — Пока он разглядывал третий ролик, я послушно просмотрел первые два.

— Неплохие снимки. А ты уже все посмотрел? — спросил я у Инглеза, протягивая Джо ролики.

Инглез пристально взглянул на меня и тут же, обернувшись к Джо, начал с ним долгую техническую дискуссию о достоинствах определенного освещения и определенного угла при съемке. Я был предоставлен самому себе и дивился, почему снимок Вальдини, измеряющего стену, вызвал такой интерес.

Это был странный, полный драматизма обед. Мэйн сидел поодаль от нас, за другим концом стола. Хотя он обыскал наши комнаты, в том числе и комнату Джо, и убедился, что ни у кого из нас нет оружия, однако не хотел рисковать. Обед проходил в полном молчании. Мэйн нервничал, хотя пытался скрыть это. Мы были погружены в свои мысли, все, кроме Джо, который принялся рассказывать о своей съемке, но умолк, увидев, что Инглез не проявляет никакого интереса.