Мишель Бюсси - Время – убийца

– Я пошла, мама!

Клотильда ответила дочери недоумевающим взглядом.

– Там Клара, Жюстен, Нильс и Тахир. Телефон при мне. Набери, когда пора будет уходить.

Она растворилась в толпе.

«Если произойдет хоть что-нибудь, и Франк узнает, он меня уничтожит!»

Клотильда мысленно махнула на все рукой.

Пусть Валу повеселится как следует! Да и что с ней может случиться?

Она пошла к морю, аккуратно огибая лежавшие на песке тела. Их что, приливом вынесло? В нескольких метрах от пляжа, у скалы, колыхался на воде баркас. Клотильда посветила фонариком и прочла название.

«Арион».

Вторая и четвертая буквы были едва различимы, так что никто, кроме Клотильды, не угадал бы слово. Корпус выглядел прогнившим. Якорная цепь износилась, киль растрескался. Ни весел, ни паруса, ни мотора. Лодка напоминала хищное животное, которое посадили на цепь и забыли. Клотильда едва сдерживала слезы, глядя на обломок прошлого, встретившийся ей во время путешествия вглубь ностальгии.

Внезапно музыка смолкла. На мгновение пляж погрузился в чернильную темень, потом зеленый луч вспорол темноту, а стробоскоп обратил посетителей в зомби-эпилептиков.

На эстраде появилась Мария-Кьяра в длинном обтягивающем платье со смелым декольте.

Синтезатор задал ритм первым танцевальным па.

Певица почти касалась микрофона губами. Зазвучали первые ноты Future Brain, планетарного хита Дэна Хэрроу, итальянского короля диско 80-х… Всеми забытого короля.

Так думала Клотильда – и ошибалась!

О-хо – скандировала толпа.

Старые шлягеры вечны.

После возвращения на остров Клотильда не бывала на пляже Ошелучча, слишком уж много вопросов требовало ответов. Это райское место по-прежнему принадлежит ее деду Кассаню Идрисси – так почему он позволил Червоне устроить здесь жалкий ночной клуб? Почему проржавевший баркас стоит у скал? Зачем терпеть шум, подобный грязному наркотику, толпу и гипнотические огни? Как случилось, что победила не тишина? И где она возьмет верх, если уступила даже на пляже?

Почему большой злой волк не занялся павильоном? Злому волку, который дружит с ее дедом, не понадобились бы ни маска, ни бомба, ни канистра с бензином, ни зажигалка, достаточно было дунуть посильнее [91]. Хватило бы порыва ветра, который сейчас несет децибелы в сторону Кальви.

Определить возраст Марии-Кьяры не представлялось возможным – мешали прожектора, тень, свет и густой слой грима, – но Клотильда знала.

Сорок пять лет. Ни днем больше, ни днем меньше.

Мария-Кьяра производила впечатление. Была на высоте. Пела на итальянском, английском, французском и испанском.

Валу все время мелькала в толпе.

Клотильда скучала.

После «Мальчика Тарзана» [92], способного разбудить всех млекопитающих на территории китового заповедника Пелагос [93], свет стал мягче, и Мария-Кьяра прошептала в микрофон с сильным итальянским акцентом:

– Сейчас я исполню песню а капелла. Вы наверняка ее знаете, это «Вечно молодой» [94], но я прошу вас слушать молча. – Она послала толпе улыбку, похожую на поцелуй. – Я буду петь на корсиканском. Для вас.

Sempre giovanu [95]

Белый луч высветил лицо Марии-Кьяры. Она закрыла глаза, и ее одинокий голос полетел к волнам, взмыл в небо и заставил плакать луну.

Sempre giovanu

Сопрано фантастической чистоты превратило мелодию в гимн, людей охватила дрожь, никто не издал ни звука. Случилось чудо: каждый понял, что певица согласилась выступить на дискотеке ради этих четырех минут, она хотела исполнить молитву, символ веры.

Sempre giovanu

Скобка.

Она закрылась.

Драм-машина взорвалась барабанным грохотом прежде, чем Мария-Кьяра открыла глаза и выдохнула последнюю ноту, за которой последовала пошлая синтезированная кода. Люди на пляже узнали ее с первого аккорда.

За дрожью последовал транс.

Платье Марии-Кьяры упало к ногам. Она осталась в купальнике.

Снежно-белом, похожем на вторую кожу.

Boys boys boys [96], завопила толпа, опередив первые ноты мелодии.

Мария-Кьяра улыбнулась, шагнула вперед, отступила, разбежалась и…

Boys boys boys

…нырнула.

Она появилась на поверхности бассейна – с мокрыми, прилипшими к голове волосами и растекшимся гримом, – но это не имело значения. Всех волновал и возбуждал только верх купальника, ставший прозрачным, как в «первоисточнике».

Boys boys boys, без устали повторяла Мария-Кьяра в другой микрофон – большой, всех цветов радуги пластиковый шар. Воздушные пушки вздували облака пены. Певица прошептала:

– Come with те [97].

Три телохранителя дружно отодвинулись, и на песок (в тысячный раз) обрушился ворох одежды. Через несколько минут в бассейне бултыхались сто человек, горланя Boys boys boys.

Summertime Love

Самые смелые девушки сняли лифчики.

Но не Мария-Кьяра.

Женщина без возраста.

Не стареют только старомодные шлягеры.

– Я подруга детства Марии-Кьяры.

Темнокожий великан-телохранитель не поверил.

Толпа танцевала на другом конце пляжа под музыку в стиле техно, мало похожую на «мелодии восьмидесятых».

Побудем еще, мама?

Немного, ответила Клотильда на просительную эсэмэску дочери. Валу написала, как только отзвучала последняя песня итальянки, то есть двадцать минут назад. Клотильда ждала на грунтовой стоянке, рядом с караваном автобусов. Других поклонников поблизости не было, но дверь оставалась закрытой, а секьюрити и слушать ничего не желал.

– Может, вы все-таки постучите? Скажете, что фанатка хочет поговорить, ей будет приятно.

Мускулистый гигант снизошел до улыбки – наверное, пожалел «пожилую тетку», – но просьбу выполнил.

– Мадам Джордано, это к вам.

Мария-Кьяра отреагировала мгновенно. Она была в пеньюаре и полотенце-тюрабане на голове, с умытым лицом.

– Ну?

Клотильда не ожидала, что она окажется такой красивой. Подтяжки, липосакция, силикон сделали свое дело, и пластический хирург поработал на славу. «Напоминает машину, переделанную на индивидуальный лад, – подумала Клотильда. – Слегка вульгарная, но оригинальная, гордится своей особостью и привлекательностью. Ей плевать на восторг и замешательство. Какая разница, кем быть – монстром или иконой?»

– Дашь сигаретку?

Телохранитель – он был лет на двадцать пять моложе дивы – нервным движением достал из пачки сигарету, прикурил с видом перепуганного Джона Уэйна [98]и поднес ее к губам Марии-Кьяры, не зная, куда девать глаза.

Сейчас он больше всего напоминал пажа у ног королевы.

– Значит, ты и есть моя последняя поклонница? – спросила Мария-Кьяра. – Надеешься войти? Даже не думай, красавица, я не из тех, кто меняет окрас, когда мужики отворачиваются!