Инна Бачинская - Девушка с синей луны

– Новая жизнь, устраивался, утверждался. Мало ли…

…Они стояли на улице, беседуя; Добродеев выскакивал на дорогу при виде такси и призывно махал рукой. Оба в подаренных шарфах, большие и внушительные: бородатый Монах в синем в серые «яблоки», Добродеев в черном с белым крапом; оба имели вид вполне богемный. Громадная монаховская нога в гипсе тоже имела вид вполне богемный и смотрелась как изыск скульптора-авангардиста.

– Анжелика сказала, что в Диане чувствуется тайна, – вспомнил Монах.

– В любой одинокой и необщительной женщине чувствуется тайна, а если она художница, то и подавно. Все они с большим приветом.

– Знаю, знаю. Тайны, секреты, скелеты в шкафу… а если мужик с воображением, то вообще капец , как говорит Жорик.

– Не вижу я в ней особой тайны, Христофорыч. Я бы сказал, что она самодостаточна, и я не понимаю, зачем он был ей нужен… Леонид.

– Одиночество достало. Наступает момент, Лео, и одиночество стучит в твое сердце, а ты прислушиваешься, лежа без сна, и не можешь понять, где стучат.

– Сам придумал?

Монах не ответил…

«Деанисия»! Через «е». Посмотрим! Монах с горящими глазами «вскрыл» ноутбук исчезнувшего Дениса. Картинки с навороченными байками; файл «Девчонки» с фотографиями Дианы и Ии, включая детсадовские и школьные; много фотографий матери в «образе», похоже, был завсегдатаем ее спектаклей; файл «Школа» – телефоны учителей девочек, друзей, врачей, тренеров; Венката в полной красе: медитирующий, с закрытыми глазами, с цветочными гирляндами на шее; красивые неизвестные девушки, подруги, видимо; игры; рабочие документы; фотки с авторалли – здоровые парни в шлемах и гоночных костюмах; с пикников, с барбекю, из турпоходов, танцы, застолья; Денис с лавровым венком на шее; вручение медали победителя; картины, видимо, Дианы; она же за работой, лицо задумчивое, мольберт, в руке кисточка; интерьер квартиры; вид с балкона; собственная комната; коммунальные и банковские платежки. Дневник с планами и датами.

И так далее.

Монах, забыв о времени, скрупулезно открывал и просматривал страницу за страницей, фотку за фоткой. Ему пришло в голову, что он подглядывает в замочную скважину за кем-то, кого давно нет, и он усилием воли отогнал эту неприятную мысль.

Дневник. Ежедневник. Планы. Не забыть позвонить, сказать, сделать. Девочки. Последние страницы дневника о смерти Ии. Ее последние фотографии. Боль, ненависть, злоба на беспомощность полиции. Проклятья убийце. Абсолютная уверенность, что имело место убийство. Парень, с которым встречалась, Влад. Вагант. Обещала познакомить, не успела. Бросалось в глаза, что сестры были с ним откровенны, он действительно заменил им отца. Хотя не со всяким отцом дети откровенны.

После смерти сестры записи стали резкими и нечастыми, пробелы в две-три недели, а то и больше. Ничего о планах уехать. За два-три месяца до отъезда практически пустота. Словно Денис потерял вдруг интерес к тому, что занимало его раньше.

От карусели текстов и снимков у Монаха рябило в глазах, но он не сдавался. Уставший и голодный путник брел к финишу, до которого было как до Пекина пешком. Последнее выражение Монах подхватил в сети, и оно ему очень понравилось. Правда, там оно звучало забористее.

Заслышав скрежет ключа, он откинулся на спинку дивана и закрыл глаза; почувствовал резь. Пришел Добродеев, мать кормящая, с пакетом от доброго Митрича.

– Ну что? – спросил Добродеев с порога. – Как успехи?

– Пока немного. Но кое-что о семействе я узнал. Брат и сын Денис – надежа и опора. Девочки – смысл его жизни. Сильный человек с сильным чувством ответственности. Между ним и легкомысленной матерью полное взаимопонимание. Тем более странно выглядит отъезд. Причем, похоже, он потерял интерес к окружающей действительности – то писал каждый день, вел дневник, то остыл. После смерти Ии. Не сразу, а постепенно. За пару месяцев до отъезда вообще тишина.

– Откуда ты знаешь, когда он уехал?

– Марина сказала, через полгода после смерти сестры. Отсюда отсчитываю.

– И что?

– Пока не знаю. Добью до конца, а там посмотрим.

– Я вообще не понимаю, что ты думаешь выкопать.

– Какой-нибудь скелет… не знаю. Просто копаю себе и копаю. Все равно делать нечего.

– Есть будешь?

Монах с удовольствием потер руки:

– Пять минут в горизонтальном положении, и я твой, Леша. Притомился, однако. Отвык от интеллектуальных усилий. Это все овсянка, будь она неладна.

Он повалился на диван, а Добродеев удалился в кухню и уже оттуда прокричал:

– Ты же ее не ешь!

– Вот именно! А представляешь, что было бы, если б ел?

К вечеру Монах выловил одну фотографию, с которой, по его мнению, следовало поработать. Ия с подружкой. Подпись: «Ия и Леночка Суходрев».

В итоге Добродеев получил боевое задание вычислить Леночку Суходрев, а Монах достал бумажку с телефонным номером квартирной хозяйки Леонида. Задумался и набрал Добродеева.

– Пока не забыл, Лео. Ты у нас в курсе городской жизни. Что ты знаешь о машине в стиле ретро, белой, с громадными фарами? Она однажды была на сайте городских новостей.

– Знаю. «Мерседес-Бенц», довоенная, была такая. Белая с синим. Но не оригинал, а подделка местного умельца Славы Когана, я однажды писал о нем. Сейчас в Израиле, говорят, миллионер. Он декор и запчасти по всем свалкам собирал. Загнал за приличную сумму одному фанату, когда уезжал. За ней на улице толпа бежала.

– Где она сейчас?

– Понятия не имею. А что?

– Надо бы узнать про хозяина. Предположительно его зовут Никита, и он встречался с Дианой. Сделаешь?

– А девочка еще нужна?

– Леночка Суходрев? Нужна!

– Может, спросить у Дианы?

– Не нужно ее травмировать. Сами разберемся.

– Тебе хорошо, лежишь себе на диване…

– …дурака валяешь, – закончил Монах. – Хочешь поменяться?

– Не хочу, – сказал Добродеев и отключился.

А Монах снова потянулся за бумажкой с номером Галины Андреевны Крутовой. На той стороне откликнулись сразу.

– Алло? – услышал Монах женский голос. – Кто это? Из полиции?

Есть люди, которым не нужно задавать вопросы, они сами все спросят и все скажут.

– Галина Андреевна? – Голос Монаха был слаще меда.

– Я. Это из полиции? Смотрю, номер незнакомый. Я же все вам уже рассказала. Вы сказали, квартиру распечатают, а бумажка до сих пор висит, а мне помыть надо и почистить, и соседи спрашивают, переживают. Может, снять бумажку?

– Галина Андреевна, я не из полиции, – перебил Монах, потеряв терпение.

– А кто тогда?

– Меня зовут Олег Монахов, я народный целитель и экстрасенс.