Инна Бачинская - Девушка с синей луны

– Дай ложечку! Ложечку, Леша! Дай!

Он протянул руку, и Добродеев сунул ему серебряную чайную ложечку. Монах схватил ложечку и приказал:

– Диана, смотрите сюда!

Она послушно уставилась на ложку.

– Я сосчитаю до трех, вы уснете. Хорошо?

– Хорошо, – прошептала Диана.

– Раз. – Он сделал паузу. Диана закрыла глаза. – Два. Три. – Он выждал несколько секунд и спросил: – Диана, вы знаете, кто приходил?

– Знаю… – Голос бесцветный, тон ниже обычного.

– Он приходил раньше?

– Да.

– Сколько раз?

– Все время со дня смерти мамы… два раза.

– Зачем он приходит?

– Он ищет.

– Что он ищет?

– Не знаю.

– Вы его слышите?

– Да. Он ходит и открывает двери.

– Что-нибудь пропало?

– Нет.

– Он пытался открыть дверь спальни?

– Нет. Только стоял, а потом уходил.

– Кого он убил?

– Это нельзя. – Не голос, а шепот.

– Ию?

– Нет! Ия… нет!

– Он убил Ваганта?

Диана молчала.

– Он убил Ваганта? – Голос Монаха стал громче.

– Не знаю.

– Он убил Дениса?

Она издала странный звук, похожий на смешок.

– Нет! Денис уехал.

– Денис жив?

– Да!

– Кто убил Ваганта?

Она молчала.

– Диана, кто убил Ваганта?

– Денис. – Утробный неприятный голос.

– Как он его убил?

– Машиной.

– Кто сказал?

– Я видела кровь на машине.

– Денис умер?

– Нет.

– Денис жив?

– Да.

– Откуда вы знаете?

– Он приходит…

– Кто? Денис?

Она молчала.

– Это Денис приходил?

Она молчала.

– Диана! Кто приходил?

– Денис.

Диана, не открывая глаз, вдруг схватила Монаха за руку и сжала. От неожиданности он отпрянул и попытался выдернуть руку. Диана вцепилась мертвой хваткой. Монах выронил ложечку и попытался помочь себе другой рукой. С трудом освободился, вытер взмокший лоб, посмотрел на Добродеева. Тот все еще стоял с чашкой на пороге, бледный, застывший.

– Однако… – пробормотал Монах и пощелкал пальцами перед лицом Дианы. Она открыла глаза…

– Диана, как вы себя чувствуете?

– Хорошо. А вы… Что случилось?

– Вы позвонили и попросили прийти. Вам показалось, что в квартире кто-то есть. Помните?

Она задумалась.

– Не помню. Я открыла вам?

– Дверь была открыта.

Она смотрела непонимающе. Поднесла руки к вискам, сжала.

– Голова болит…

– Леша приготовил чай. Вам станет легче. Леша!

Добродеев подскочил с чашкой. Монах поднес чашку к ее губам. Она сделала глоток, другой.

– Вот и умница, еще глоточек, и еще… – приговаривал Монах, и Диана послушно пила. – А теперь мы отдохнем, поспим пару часиков. Закрываем глазки и спим. – Он положил ладонь на ее лоб.

Диана закрыла глаза. Монах подтянул одеяло и осторожно поднялся. Кивнул Добродееву на дверь – пошли, мол.

– Она спит? – прошептал журналист.

– Спит. Звони Марине, пусть приедет. Ее нельзя оставлять одну. Скажи, что входная дверь открыта, звонить не нужно.

Добродеев достал мобильник.

– Сейчас прилетит, – сказал он через минуту. – Я ее до смерти перепугал.

– Я сам чуть не… это самое, в смысле испугался. Звоню тебе – недоступен. Мчался как ненормальный. Вообразил себе бог весть что, думал, дверь вышибать придется…

– Христофорыч, что это было?

– Понятия не имею. – Монах засучил рукав. Добродеев вытянул шею. На левой руке Монаха чуть ниже локтя наливались синевой кровоподтеки и царапины – следы пальцев и ногтей. Добродеев присвистнул.

– Ну и хватка!

Они обменялись долгим взглядом.

– Ты думаешь, тут кто-то был?

– Не знаю.

– А кто открыл входную дверь? Он что, так торопился, что забыл запереть? Услышал, что она звонит кому-то, и бросился вон? А ключ? Откуда ключ?

– Времени у гипотетического «кого-то» было достаточно – для того чтобы добраться сюда, нужно время.

– Он мог подумать, что она звонила соседям.

– Мог. Или не мог.

– В смысле?

– Я не уверен, Леша, что «он» вообще был.

– Не понял. Она же сидела в шкафу! В запертой спальне!

– А насчет Дениса ты понял? Она считает, что он жив, помнишь, говорила, что у него бизнес и двое детей. А твоя Леночка Суходрев сказала, что присутствовала на его похоронах. Это как?

– Может, она ошибается?

– Которая?

– Леночка.

– Леша, ты помнишь, что именно Леночка рассказывала про эту семью? Мамаша меняла любовников и была занята только собой, Денис был семейным деспотом и держал девчонок в ежовых рукавицах, Диана со странностями плюс провалы в памяти, и только Ия-Рута, хоть и «торчала» на потусторонней тематике, была самой адекватной. Потому и сбежала из дома. Денис следил за ней и Вагантом… Владом Курко. Спустя три месяца после смерти сестры Вагант был сбит машиной. Я задал Диане вопрос насчет убийства Ваганта, и она сказала… Ты же сам слышал, что она сказала.

Добродеев кивнул.

– Она сказала, что Ваганта убил Денис, сбил машиной, она видела на ней кровь. По-видимому, это была месть за смерть сестры.

– Ты думаешь, он подозревал Ваганта?

– Не знаю. Необязательно в убийстве. Может, считал, что она покончила с собой из-за несчастной любви.

– Ты ей веришь? Вид у нее неважнецкий…

– Леша, она была в трансе. Про кровь на машине просто так не выдумаешь.

– А Дениса кто?

– Нужно поспрошать у майора.

– Что будем делать, Христофорыч?

– Утром отправимся на кладбище, найдем могилу Дениса Рудника и поставим точку в этом мутном деле. И будем думать дальше.

– Христофорыч, а ты не думаешь, что она могла…

– Нашего брачного афериста? – Монах посмотрел на синяки на руке и пожал плечами.

– Послушай, а ведь этот ночной визитер мог подумать, что у него еще есть время, а потом вдруг услышал лифт, вылетел из квартиры и не успел запереть…

– И помчался вниз.

– Да! Или вверх.

– Резонно. Пойдем! – Монах поднялся и бодро заковылял из кухни.

– Куда?

– В студию. Там была комната Дениса.

Ошеломленные, они стояли на пороге бывшей комнаты Дениса. Панели стенных шкафов были отодвинуты, мужские вещи – куртки, джинсы, свитера и рубахи вперемешку валялись на полу. Там же валялось содержимое ящиков – какие-то документы и бумаги. Добродеев подобрал кожаное портмоне, раскрыл. Несколько крупных купюр, автомобильные права на имя Дениса Рудника, банковские карточки. Несколько монет.

– Леша, фотография!

Добродеев поднял с пола фотографию молодого человека – был он смугл, черноглаз, с зачесанными назад волосами. С очень серьезным лицом и неприветливым взглядом.

– Прямо сицилийская мафия, – сказал Добродеев. – Я полагаю, это Денис?

Вопрос был вполне риторическим и ответа не требовал. Монах сунул находку в карман.

Станки с натянутой шелковой тканью были отброшены к окну, кресло перевернуто. Казалось, здесь пронесся ураган. Диссонанс с картиной разора являли лица на портретах на стене – они с улыбкой спокойно и доброжелательно смотрели на зрителя. Ия, сидящая на каменной ограде, похожая на мальчишку, с короткой стрижкой, в джинсах и футболке; Ия в позе лотоса; Ия рядом с Венкатой – он в бусах, она ухмыляется, лицо озорное. Монах подумал, что щелкнула их Леночка Суходрев – великий гуру и ученица. Серьезный смуглый черноволосый Денис с лавровым венком на шее – победитель ралли; повернувшийся к зрителю от раскрытого капота автомобиля – с масляным мазком на щеке. Вся троица: Денис, снова очень серьезный, Ия, показывающая язык, и Диана, обнимающая брата. И галерея черно-белых фотографий матери, Полины Карловны Рудник, работа профи. Снежная королева, Золушка, Сильва; темноволосая, блонд, рыжая; всякая. Элиза Дулиттл на балу, ослепительна! Сверкающая диадема, каскад сверкающих камешков на шее. И еще одна: с Венкатой. Почти старуха, сдавшая после смерти детей, худая, в обвисшем черном платье, с диадемой на седых волосах, смотрящейся нелепо. И Венката, красавец в локонах и бусах, с пронзительным взглядом черных глаз, поддерживающий ее под локоть. Великий гуру и утешитель, сказала Диана, часто посещал маму, когда она болела. Она не могла без него…