Ирина Грин - Бог счастливого случая

Лина выбежала из палаты, увидев в коридоре Дороти, схватила за руку и потащила ее за собой, крича:

– Гриффин! Пенелопа! Миссис Гриффин! Пожалуйста! Плиз!

Услышав шум в коридоре, Оливер подумал: «А вдруг это из-за моей дурацкой выходки…»

Додумать не успел – в кабинет влетела Дороти с криком:

– Олли, скорее, там наша Спящая красавица, кажется, проснулась!

Вскоре палата для коматозных больных заполнилась до отказу: врачи и медсестры отделения неврологии, главврач госпиталя Родни Николсон и даже дама из попечительского совета, неизвестно каким образом оказавшаяся здесь в такой ранний час. Глядя по сторонам зорким, «медийным» взглядом, она заранее просчитывала, какую выгоду для госпиталя можно извлечь из этого события.

– С возвращением, миссис Гриффин, – сказал Николсон. – Рад приветствовать вас в госпитале Святого Георга.

Пенелопа посмотрела на него, обвела еще не способным фиксироваться на предметах взглядом стоящих у ее постели людей, словно пытаясь кого-то отыскать, потом губы ее дрогнули, издав то ли звук, то ли стон:

– Момиче…

– Говорит? – удивленно спросил Николсон у стоящего рядом Оливера. – Коллинз, вы слышали? Что она сказала? Бред? Галлюцинации? Момиче – что это?

– Мне кажется, она зовет девушку-волонтера, которая ухаживала за ней последние дни, – ответил Оливер.

А Лина, для которой места в палате не хватило, стояла в коридоре у стеклянной стены, поднявшись на цыпочки и вытянув голову, чтобы увидеть хоть что-нибудь.

– Отче наш, Който си на небесата! Да се свети Твоето име, да дойде Твоето Царство, да буде Твоята воля, както на небето, така и на земята, – широко крестясь, шептала рядом Живка.

Душу Лины переполняла радость и надежда. Значит, все-таки это случается, значит, придет когда-нибудь черед Арнольда! Главное – набраться терпения и ждать.

Выходя на улицу из маршрутки, Ася буквально наткнулась на Федора с Джоном.

– Чего так долго?! – недовольным тоном начал Федор. – Мы с Джоном уже замерзли!

– Я не просила меня встречать, – резко осадила его Ася.

– Так ведь Джон волнуется, – сменил тон Федор и, ускорив шаг, чтобы обогнать Асю, заглянул ей в лицо. – Что-то случилось? Ты чего такая злая?

– Да нормально все, – Асе стало стыдно за свою резкость. – Устала немножко. А в чем выразилось Джоново волнение?

– Да тут это… Я загуглил, где можно еды какой-нибудь быстренько перехватить, выбежал в магазин, буквально сто метров. А он разволновался, давай выть. Соседи закипишевали, позвонили хозяйке. Она прискакала. «Собачек, – говорит – люблю, но соседей больше. Еще одна жалоба – и не обессудьте».

– Плакал, бедный? – Ася присела на корточки, погладила пса. – Он же совсем холодный! Пошли скорее!

А потом в маленькой кухоньке, такой же светлой и позитивной, как комната, с холодильником, увешанным магнитами с изображениями экзотических цветов, они пили чай с гамбургерами и делились информацией, которую удалось раздобыть.

Федор еще дома разыскал список звонков Братской за последние три месяца и потратил день на их систематизацию и опознание людей, стоящих за цифрами телефонных номеров.

– Ничего особенного – салон красоты, заказ воды, школа танцев. Пара так называемых подруг. Отзываются не очень тепло. Похоже, Братская была еще та штучка.

– А мужчины? Мне сказали, что у нее был любовник. Приходил довольно часто. Почему-то Вениамин, сосед из сорок пятой квартиры, сказал, что у него одежда, как у католического священника.

– Ряса, что ли?

– Представляешь, – Ася улыбнулась, – я тоже так подумала.

– Мысли сходятся, – Федор хлопнул себя ладонью по лбу и довольно заржал. Потом снова сделал серьезное лицо. – Если и был любовник, то, скорее всего, они общались по Интернету. В скайпе или по имейлу. Или еще как-нибудь. Нам бы проникнуть в ее квартиру…

– Тебе завтра представится такая возможность. – И Ася рассказала о данном Лене Павловне обещании.

– Что? Я работать поломойкой? Что за байда?

Ася молчала, увлеченно рассматривая начинку гамбургера.

– И потом Джона нельзя одного оставлять в квартире. Или ты хочешь следующую ночь провести на вокзале?

– Джона возьмем с собой, – ответила Ася, положив гамбургер на тарелку. – Скажем, что он сотрудник клининговой фирмы. Пойми, я же в глазах хозяйки квартиры – сотрудник правоохранительных органов. Не могу же я параллельно подрабатывать уборкой квартир. Это коррупцией попахивает. Зато ты сможешь покопаться в компьютере Братской.

– Ну, не знаю, не знаю…

– Понимаешь, я почти уверена, что круг людей, которых шантажировала Братская, не ограничивается тремя соседями по подъезду…

– Так, – оборвал Асю Федор. – Она еще и шантажом пробавлялась? С этого места поподробнее.

Ася в двух словах, не вдаваясь в подробности, рассказала все, что узнала у соседей Братской.

– М-да, – глубокомысленно проговорил Федор, – не дом, а содом какой-то. После таких историй задаешься вопросом, а остались ли на земле женщины, для которых слово «верность» еще что-то значит.

– Остались, будь уверен, – сказала Ася и хотела добавить что-нибудь насчет мужчин, но заметила, что лицо у Федора сделалось грустное-прегрустное. Видно, у его размышлений имелась какая-то личная подоплека.

– А Братская эта! Ну надо же! Придумала – танцы! Лучше бы в каком-нибудь конкурсе хавчика приняла участие.

– Почему ты так думаешь?

– В ее возрасте профессиональные танцоры уже на пенсию уходят, а она только начать решила. Там же растяжки, связки всякие и тэ дэ и тэ пэ.

После этих слов лицо у Аси стало каким-то отстраненным.

То ли зависла, то ли ушла в глубокое свопирование, решил про себя Федор и впился зубами в последний гамбургер. И только когда от гамбургера осталось одно воспоминание, Ася «отвисла» и глубокомысленно изрекла:

– Танец – это не просто набор движений. Это своеобразный разговор танцора со зрителем. Разговор, в котором задействовано не только тело, но и душа человека. Танцор делится со зрителями своими мыслями, переживаниями…

– Ага, как бы побольше бабла срубить с утративших бдительность соседей. Да уж, ничего не скажешь, полезные танцы.

– Федор, давай не будем осуждать женщину, которая пошла на поводу у своей мечты. Мечты – они, получается, бывают не только созидательными. Они порой убивают…

Ася долго не могла заснуть. Ее тревожили мысли, абсолютно далекие от убийства Братской. Не давал покоя рассказ Кати о ее скоропалительной любви. В любовь с первого взгляда она не верила. То есть теоретически возможность существования подобной не отрицала, но твердо знала – с ней ничего такого не случится. Ведь не полюбила же она Ваню с первого взгляда. Потребовалось время, чтобы узнать его, почувствовать всю прелесть надежного мужского плеча, научиться этому самому плечу доверять. И вот сейчас Вани нет рядом. Хорошо, что она еще не окончательно отвыкла от навыков самостоятельной жизни. А если бы отвыкла? Получается, лучше не привыкать?