Наталья Александрова - Кодекс надежды

Немного отдохнув, путники пошли вдоль берега и скоро нашли поселение каких-то людей – то ли татар, то ли турок. Люди эти жили в круглых домах из войлока, которые иногда собирали и перевозили на новое место. У них было много овец и верблюдов.

Грек понимал язык здешних людей. Он договорился, чтобы те продали монахам трех верблюдов, несколько овец и некоторое количество съестных припасов, так что можно было продолжить путь.

Выйдя из института, Надежда Николаевна думала о том, что ей удалось узнать.

У нее не осталось ни малейших сомнений в том, что убийца из библиотеки никакой не маньяк. Им движет не слепая страсть к убийству, а какой-то вполне рациональный, логичный мотив. Его жертвы связаны между собой.

Алиса Викторовна Горбоконь и Татьяна Илюшина были этнографами, они вместе участвовали в давней экспедиции куда-то в бескрайние просторы Сибири. В той же экспедиции участвовала и Ольга Лебедева, и, возможно, она тоже стала бы жертвой этого убийцы, если бы не умерла своей смертью много лет назад.

С другой стороны, четвертая жертва убийцы, Вера Сереброва, тоже была связана с Алисой Викторовной, хотя и не так прямо: она работала в библиотеке, в которую Алиса была записана.

Значит, на этой заштатной библиотеке сходятся нити этого расследования…

На этой библиотеке и на той давней экспедиции.

И тут Надежда подумала, что может что-то узнать из дневников Ольги Лебедевой. Ведь в них она записывала подробности той экспедиции.

Надежда поспешила домой и сразу кинулась к Ольгиным дневникам. Она нашла то место, где Ольга писала о том, как она с подругами поднялась на какую-то сопку.

Мы с Таней и А.В. поднялись на сопку. Какой отсюда открывается сказочный вид! Кажется, тайга вокруг точно такая же, как тысячу лет назад…

Надежда просматривала страницу за страницей.

Ольга заносила в свой дневник обычные будни этнографической экспедиции, описания природы, маршрут. Время от времени в дневнике попадались яркие, интересные зарисовки быта местных жителей, их традиционных нарядов, старинных обрядов и обычаев. Вряд ли эти записи могли иметь какое-то отношение к трагическим событиям нашего времени…

Надежда пролистала уже половину тетради, когда ей попалась такая запись:

Сегодня около полудня вышли на большую поляну, где стоит избушка шамана. Шаман болеет, у него жар и бред, судя по всему, воспаление легких. В бреду говорил какие-то странные вещи о белых людях, которые много лет назад пришли издалека, из страны заката, и оставили его далекому предку какое-то бесценное сокровище. Народные средства, которыми он лечит соплеменников, самому ему не помогают. А.В. дала ему антибиотики из нашей аптечки, ему стало заметно лучше, температура спала.

Вечером шаман пришел в себя, горячо благодарил А.В. за исцеление, сказал, что она тоже шаман, гораздо сильнее его.

– Мой тенгри, бессмертный дух, однако, не смог справиться с демоном болезни, – сказал он, – твой смог. Значит, твой тенгри сильнее моего.

Потом он сказал, что хочет говорить с А.В. один на один. Мы с Таней оставили их, пошли за ягодами. Надеялись, что ей удастся записать какие-нибудь старинные заговоры, детали ритуала.

А.В. говорила с шаманом очень долго, вышла из его жилища, рассказала нам, что он сообщил ей, что много лет хранит какую-то очень старинную книгу, которую, по его словам, прадеду его прадеда отдал перед смертью белый человек, пришедший из стран заката, то есть с далекого запада. Шаман хочет передать эту книгу ей и для этого предлагает отправиться с ним в тайгу, как только он достаточно окрепнет для такого похода…

На этом месте запись оборвалась. Две страницы были вырваны, но дальше следовало продолжение.

Второй день мы идем по тайге. Трудно поверить, что шаман совсем недавно был тяжело болен, находился при смерти, теперь он идет так быстро, что мы едва поспеваем за ним. Во второй половине дня мы вошли в какой-то странный лес. Все деревья вокруг стоят мертвые – ни листьев, ни хвои, только голые черные сучья тянутся к нам, как костлявые черные руки.

Вокруг царила тишина – не было слышно ни шороха листвы, ни птичьего пения, ни других звуков, обычных для леса. От этого всем нам не по себе. Даже шаман сказал, что это дурное место, лес смерти, и что нам нужно как можно скорее пройти его, иначе мы можем погибнуть. В этом лесу, по его словам, обитают какие-то могущественные и зловредные духи, опасные для любого человека и даже зверя. Духи, питающиеся жизненной энергией.

Через час А.В. стала задыхаться, она побледнела, то и дело спотыкалась и останавливалась, просила устроить привал и дать ей немного отдохнуть. Но шаман ни в коем случае не соглашался – он сказал, что мы должны выйти из леса смерти, иначе можем остаться здесь навсегда. Говорил, что если устроить здесь привал, нас унесут те духи, о которых он говорил.

Уже начало темнеть, а мы все еще шли по мертвому лесу. А.В. сказала, что больше не может идти, просила оставить ее здесь, говорила, что только немного отдохнет и нагонит нас.

Но шаман и слушать ее не хотел. Он соорудил что-то вроде салазок из ветвей молодой лиственницы, положил на них А.В. и потащил волоком по земле.

Удивительно, сколько сил в этом человеке.

Прошло еще около часа, совсем стемнело – и наконец мертвый лес кончился. Началась обычная тайга, с нормальными, живыми деревьями. Запели птицы, зашуршали в подлеске какие-то животные, зашелестели листья под порывами ветра. Шаман оживился, обрадовался и разрешил устроиться на ночлег. Он соорудил хороший шалаш из ветвей, и мы наконец смогли отдохнуть. У меня даже нашлись силы, чтобы написать эти записки.

Сегодня утром мы продолжили путь. А.В. стало гораздо лучше после того, как мы вышли из мертвого леса. Она не отстает от шамана, наоборот, торопит нас, чтобы скорее достичь цели. Шаман говорит, что идти осталось не очень далеко, до наступления темноты мы должны прийти на место.

Посреди дня он разрешил сделать привал, сказал, что дальше будет трудно. «Что, снова мертвый лес?» – спросила его Таня. «Нет, – ответил шаман, – мертвый лес мы уже прошли».

Больше никаких уточнений не последовало, так что мы ждем каких-то новых сюрпризов. Пользуюсь привалом, чтобы сделать эти записи – когда-то еще удастся.

Сюрпризы нас действительно поджидали. Наша тропа шла между крутыми склонами сопок, по сторонам ее росли две огромные старые лиственницы. Вдруг шаман остановился, поднял руку, словно к чему-то прислушиваясь. Потом бросил вперед, на тропу, камень – и тут же сверху, с верхушки одной из лиственниц, на тропу упал тяжелый заостренный кол, глубоко вонзившись в землю. Если бы на этом месте находился кто-то из нас, он был бы убит.