Наталья Александрова - Кодекс надежды

– Вы говорите о ней как о живом существе.

– А мне иногда и кажется, что она живая. Что она что-то хочет мне сказать, о чем-то спросить.

– Но эту планку вы не нашли, – Надежда показала Алисе планку с подвижной серединой, которую обнаружила в переплете книги.

– Да, действительно не нашла, – Алиса Викторовна пожала плечами. – Может, книга не хотела, чтобы я нашла ее. Может быть, для этого тогда еще не пришло время.

– А теперь пришло… – продолжила Надежда ее мысль.

– Да, теперь пришло… после того послания, которое прочла Елена Сухорукова на звездном небе.

– Кстати, о том послании… где у вас шифр, переписанный с руки убийцы?

– Вот он… – Алиса достала клочок бумаги, на котором была записана цепочка цифр. – Только я ума не приложу, какая от него польза. И какое отношение этот шифр имеет к книге.

– Убийца об этом знал. Не случайно он начал злодействовать именно после того, как была опубликована заметка об открытии Сухоруковой. Значит, надо исходить из того, что связь между книгой и шифром есть.

– И в чем же эта связь?

– У меня есть одна гипотеза, которую нетрудно проверить. Если смотреть на текст через прорезь в пластинке, он меняется. Причем изменения текста зависят от положения подвижной части. Чтобы прочесть текст, нужно установить подвижную часть в единственно правильное положение, а для этого нужен ключ. Может быть, звездный код Сухоруковой и есть этот ключ к тексту? Иначе зачем убийца его искал, зачем записал его, да еще на собственной руке?

– Гипотеза интересная, но как мы можем ее проверить? Ведь на пластинке нет цифр, а только какие-то точки…

– Наверное, эти точки и есть цифры. Ведь эта книга написана не только на неизвестном языке, но и неизвестным алфавитом. Логично предположить, что цифры в том алфавите тоже не такие, к каким мы привыкли, и поэтому тот, кто сделал этот ключ, должен был использовать какие-то универсальные символы, которые сможет понять любой человек… любое мыслящее существо.

– И что же это за символы?

– А вот посмотрите, – Надежда протянула пластинку Алисе. – Здесь нанесены группы точек. Допустим, что одна точка соответствует цифре «один», две точки – цифре «два»…

– Логично, – кивнула Алиса Викторовна. – Но вот здесь я вижу одиннадцать точек… какой же цифре это соответствует?

– Цифре «одиннадцать», конечно! – Надежда улыбнулась.

– Но ведь такой цифры нет!

– Такой цифры нет в привычной нам десятичной системе счисления. Но если автор книги использовал незнакомый нам алфавит, он вполне мог пользоваться и другой системой счисления, например, двенадцатеричной. В этой системе, кроме привычных нам десяти цифр от нуля до девяти, есть еще две цифры – десять и одиннадцать. Обычно их обозначают первыми буквами латинского алфавита – A и B, но есть и другие способы обозначения. Но для нас важно не обозначение, а суть. Раз мы видим здесь группу из одиннадцати точек, значит, десятичная система нам заведомо не подходит. Двенадцатеричная система – очень удобная для расчетов, потому что число двенадцать нацело делится на 2, 3, 4 и 6, тогда как десять – основание нашей системы – только на 2 и на 5. Двенадцатеричную систему придумали в древнем Шумере, ее использовали в Ассирии и Вавилоне. Отзвуки этой системы сохранились и у нас – мы ведь делим сутки на двадцать четыре часа, то есть день и ночь в среднем на двенадцать часов, а не на десять. Эта же система присутствует в традиционной английской системе мер и весов, с футами и дюймами, она же до недавнего времени лежала в основе английской денежной системы…

Надежда почувствовала, что увлеклась, и смущенно замолчала.

– Но есть же и другие системы счисления… – проговорила Алиса, огорошенная обрушившимся на нее обилием информации.

– Конечно, есть. Ну, все знают о двоичной системе, которая лежит в основе математической логики и кибернетики, но в тех же компьютерных науках широко применяется шестнадцатеричная система. В этой системе, кроме наших десяти цифр, используются еще буквы A, B, C, D, E и F. Однако на нашей планке нет групп больше одиннадцати точек, так что будем считать, что здесь использована двенадцатеричная система.

– И что же вы хотите сделать? Как проверить вашу гипотезу?

– Я хочу перевести звездный код Сухоруковой из десятичной системы в двенадцатеричную и попробовать установить его на этой планке.

Надежда вздохнула: сказать легче, чем сделать, а она уже много лет не занималась математическими расчетами. Но тем не менее, вооружившись листом бумаги и ручкой, она принялась за перевод кода из одной системы счисления в другую. Для этого она делила каждое число десятичного кода на двенадцать, выписывая остаток этого деления, пока не получила целый остаток меньше двенадцати.

Эту операцию она повторила для каждого числа, составляющего звездный код, и в результате получила цепочку двенадцатеричных цифр.

– Ну вот, кажется, я не ошиблась. Теперь нам осталось установить эти цифры на планке – и мы увидим, права ли я была!

Алиса Викторовна с недоверием следила за действиями Надежды.

Наконец все цифры были установлены, и Надежда поднесла планку к первой строке текста…

И произошло что-то удивительное.

Надежда словно перенеслась в другой мир. Точнее – в другое, давно минувшее время.

Перед ее глазами проплывали древние города, жалкие лачуги и величественные дворцы и храмы, выстроенные из камня или из необожженного кирпича. По бескрайним равнинам маршировали многотысячные армии, сверкали на солнце бронзовые шлемы и доспехи, раскачивались пышные плюмажи и знамена, мчались боевые колесницы, величественно выступали боевые слоны.

Древние армии сталкивались, равнины наполнялись криками ужаса и боли, доспехи и шлемы тускнели от пролитой крови, люди погибали под ударами мечей и копий, под копытами коней, под тяжелыми ногами слонов, поля покрывались трупами, вороны и стервятники кружили над ними, снижались, начиная свое кровавое пиршество.

Картины менялись. На месте больших пышных городов темнели руины, по развалинам храмов бродили дикие звери, люди в лохмотьях искали пищу и топливо для своих жалких очагов. Тут и там появились замки, ощетинившиеся зубцами башен. И снова двигались по полям отряды вооруженных людей – рыцари в шлемах и кольчугах, простые ратники с длинными луками…

И снова бесчисленные поля, усеянные трупами, и снова – пиршество стервятников…

Растут многочисленные города – и пустеют, пораженные чумой и голодом, опустошенные вражескими нашествиями и болезнями… бредут по дорогам толпы нищих, прокаженных, израненных, просят подаяния, падают без сил на обочинах… сбиваются в шайки, грабят путников, нападают на обозы, на бедные крестьянские дома… и снова трупы, трупы, трупы, и снова пируют стервятники…