Мария Амор - Дар шаха

– Да-да, все разрешилось. С ней все в полном порядке.

Я старался, чтобы голос звучал как можно более небрежно. Она и так уже знала слишком много.

– Отлично!

Трубку взяла мать, и пришлось минут пятнадцать успокаивать ее.

Дома еще повсюду витал дух Самиры. На диване лежал забытый ею шарф, на столике – распахнутый журнал. На кухне сох надкушенный бискотти. На полке из ряда кулинарных книг высовывался черный молескин, в котором она писала какой-то сценарий. Как зверек, она пометила весь мой дом. Я прошелся по комнатам, решительно собрал все, что осталось от нее: надкушенный бискотти, лак, черную тетрадь, заколку для волос, платок, журнал – помедлил секунду над мусорным ведром, наконец решился и выбросил все.

Захлопнул. Снова открыл. Я не любил Самиру по-настоящему. С самого начала я знал, что наш союз временный, что мы не подходим друг другу. Думаю, она это тоже знала и тоже не была влюблена. Она была со мной ради газыря. Я догадывался об этом, но это меня даже оправдывало; я отговаривался тем, что для пользы дела следует предоставить Виктору возможность узнать, на кого она работает.

Но все это были отговорки. А правда заключалась в том, что отказаться от Самиры было так же трудно, как трудно голодному отставить пахнущий сливочным маслом попкорн. Теперь все между нами кончено. И все же я не выдержал. Выудил из мусора ее молескин.

Помню, как она возилась с этим сценарием. Таскала тетрадь с собой по всему дому, то и дело что-то в ней писала, останавливалась, напряженно думала, уставившись в пространство, снова писала, иногда довольно хихикала. Я полистал этот опус. Страницы были исчерканы крупным почерком человека, не привыкшего писать от руки. Она была в восторге от своего сочинения, уверяла, что когда-нибудь это непременно будет экранизировано, и в этом фильме ей обеспечена главная роль. Я в этом сильно сомневался, но сейчас не нашел в себе сил выбросить ее писанину. Пробежал глазами пару строк. В основном это были совершенно невозможные любовные диалоги. Но я знал, как дорого ей это убогое сочинение. Если когда-нибудь она вернется, то не за мной, а за вот этим пропуском на церемонию Оскара. Пусть он ждет ее.

Мы были вместе полтора месяца. Надеюсь, ей со мной было так же хорошо, как мне с ней. Теперь наши пути разошлись, но я искренне желал ей удачи. Кто знает, вдруг в один прекрасный день на экране крупным планом появится ее красивое лицо с этими ямочками в углах рта. Я буду рад, я даже стану гордиться, что когда-то встречался с самой Самирой Декхани. В конце концов я отдал свой газырь ради того, чтобы у нее остался на это шанс. Поколебавшись, я вернул молескин на полку кулинарных книг.

Запустил плейлист португальского фаду, откупорил бутылку давно припрятанного «Амароне», налил бокал и вышел в сад. Вечер был душный, безветренный, вино томительно и сладко дышало подвяленным виноградом, в траве летали светлячки. Я рухнул на лежак. Пил вино, глядел на мерцающую воду бассейна, на далекие огни города на горизонте. Радость испарилась, вместо нее нахлынула португальская тоска. Все-таки я проиграл: не уберег прадедовский газырь. Зато я снова был свободен и одинок. Впереди меня ждала обычная жизнь холостого врача: много работы, много велопробегов, мало сна и слишком мало развлечений. Меня слегка тошнило, в голове и в животе была полная пустота. Наверное, опустело то место, которое раньше занимала эта авантюристка. Есть только одно средство перестать жрать попкорн – откусить от вкусного яблока или персика. Новый вкус перебьет прежний.

Оглушительный выстрел разорвал воздух. Я вздрогнул, и тут же над горизонтом расцвел цветок фейерверка. Кто-то по соседству праздновал день рождения. Нервы стали ни к черту.

На следующий день позвонил Виктор:

– Саша, газырь у меня.

– Отлично, Виктор Андреевич. При встрече вернете.

– Я бы хотел вернуть уже сегодня. Мне нужно на некоторое время улететь, а эта штука жжет руки. Жду тебя в пять в «Паломино».

В унылом полумраке пустовали ряды столиков под белыми скатертями. Какая-то пара уединилась в дальнем углу, Виктор обнимал кружку пива у барной стойки и вглядывался в экран, где шла бейсбольная игра. Я заказал бокал «Каберне-Совиньон»:

– Что с Самирой?

Он отхлебнул пильзнерского пива, тыльной стороной ладони вытер рот, посмотрел на меня, видимо, решая, сколько мне можно рассказать.

– Она жива и здорова.

– Я бы хотел знать, что ей ничего не грозит. Что к ней не применяют ваши методы дознания.

– Не волнуйся, ее ни в чем не обвиняют. К сожалению, она почти ничего не знает, а если что-то знает, еще не сказала. Забудь о ней.

Еще вчера я принял именно такое решение, хотя с тех пор, как ее похитили, думал о ней гораздо больше, чем за все время нашего знакомства. Но стоило Виктору начать указывать мне, как ребенку, и мне снова захотелось поступить наперекор.

– Давайте я сам разберусь с ней.

Крепкая, сильная правая рука Виктора играла большим металлическим брелоком. Брелок этот был такой, что при случае мог послужить и кастетом.

– Дело твое. Но даже если попробуешь, ты ее не найдешь. Мы решили, что для нее лучше всего на некоторое время уехать. Она согласилась.

– Ох, я и сам хотел бы куда-нибудь уехать.

Виктор похлопал меня по плечу:

– Саша, напрасно ты доверяешь всем напропалую.

Снова он взял этот менторский тон. Пришлось напомнить себе, что этот человек только что вызволил Самиру, ради этого стоило потерпеть. Я медленно вдохнул, сосчитал до десяти и покладисто ответил:

– Самире я не доверял, но до сих пор уверен, что у нее не было никаких особо зловещих намерений на мой счет. И раз уж я поперся в горы и отдал ради нее свой газырь, я имею право знать, что это было не напрасно. Она указала на тех, кто похитил ее? Вся эта история с газырем закончена навсегда?

Виктор успокоительно улыбнулся:

– Конечно, ты имеешь право знать, но пока мы еще разбираемся с этим. Как только смогу, я немедленно введу тебя в курс дела. Кто ее на тебя вывел?

– Ее ко мне направил продюсер Кир Хаджимири. После ограблений я расспрашивал его о происходящем в иранской общине.

– Может, он и стоит за всей этой охотой на газырь?

– Не думаю. Это не он меня искал, а я его. И потом, он был слишком погружен в мир собственных фантазий. Да, в нашем разговоре я даже не упоминал газырь, потому что сам еще не подозревал о его важности. На эту мысль меня позже навел профессор Ави Бакхаш из Центра изучения Ирана в Калифорнийском университете. Но когда мы встречались с профессором и с мадам Мехди, я был уверен, что газырь у меня украли, о чем и сказал им.

– А откуда ты узнал о них всех?

– От коллеги-иранца.

Виктор ухмыльнулся:

– Вот мы и отмотали клубок до конца.