Анна Иванова - Судьба с чужого плеча

— Тогда зачем ты сказала полицейским, что не видела меня больше недели?

— Потому что хотела помочь лучшей подруге!

— Поэтому ты уговорила меня скрыться от полиции? Хороша подруга!

— Ты сама виновата! Надо было отпустить Олега, а не удерживать хитростью.

— Ира! — наконец подает голос Олег.

— Я удерживала? Да еще хитростью?

— Это Олег думал, что ты не знаешь про гимназию, а я твой план сразу раскусила. Хотела мужика к себе на пять лет приклеить, а там, глядишь, и свои дети появились бы.

— Какие еще дети? Какие пять лет?!

— Те, что Катька на стипендию в гимназии должна была учиться, по твоей справке об инвалидности.

— Олег уже заплатил за подготовительный класс. При чем здесь моя инвалидность?

— Ну, Башмак, ну, дурища! Олег хотел с тобой развестись, а когда узнал про стипендию для детей инвалидов, передумал. Он все документы оформил, а ты даже не поняла!

— Сама ты дура, Ира. Не было никакой стипендии. Гимназия частная, а квитанцию за подготовительный курс я сама в банке оплачивала.

— Неправда, — качает головой Ира. — Почему тогда…

— Олег передумал разводиться? — заканчиваю за нее вопрос я. — Из-за мамочки. Такой вариант тебе в голову не приходил?

— Нет, Ольга Семеновна была за развод, даже документы собирала.

— Пока не узнала, что сынок встречается с тобой. Знакомая ситуация, правда?

— Зачем ты мне врешь? — смахивает выкатившуюся слезу Ира. — Мы же как сестры!

— Кирпичи с бутылками ты в меня как сестра бросала? Я тебя разглядела возле бара, когда ты на свидание к моему мужу торопилась.

— Я мимо бросала, — трясет головой Ира. — Я только хотела тебя напугать, чтобы ты уехала.

— И поэтому столкнула с двадцатиметровой лестницы на стадионе. Ай да сестричка, ай да молодец!

— Ты самый близкий мне человек. Вспомни, сколько я для тебя сделала: защищала в детдоме, делилась последним куском хлеба, дала крышу над головой. Теперь твоя очередь мне помогать.

— Интересно, если бы я не восхищалась тобой каждую секунду, ты бы поселила меня в своей комнате? Или кто-то все равно должен был стирать твои вещи? Я исправно платила за гостеприимство, отдавала все заработанное. Ничего я тебе не должна.

— Ты обязана мне жизнью! Поняла?! — брызжет слюной мне в лицо Ира. — Без меня ты бы и дня в детдоме не протянула. И во взрослой жизни оказалась дура дурой, шагу ступить боялась. Не управляй я каждым твоим движением, давно бы лапки сложила. Да если бы не я, ты бы уже сдохла!

Если бы не Ира, я бы пошла своей дорогой и совершила свои ошибки. Самое страшное — не ее вера в собственную непогрешимость, а слепое доверие, с которым я подчинялась каждому ее приказу. С благодарностью перенимала ее жизненный опыт. Донашивала судьбу, как платье с чужого плеча.

— Ошибаешься, я бы выжила, — подхожу ближе и смотрю в ее обманчиво сладкие карамельные глаза. — Но в одном ты права, я на самом деле вела себя как дура, раз боготворила тебя. Принижала собственные достоинства, считала тебя самой мудрой. А ты оказалась в миллион раз тупее меня!

— Ты мне завидуешь, потому что я красивее и желаннее! Это в меня Олег влюбился.

— А женился он на мне.

— Из жалости. Тебе никогда не стать такой, как я, поняла?

— Такой идиоткой?

— Умницей! — встряхивает волосами Ира, а я понимаю, что нащупала ее слабое место.

— Тупая идиотка, — качаю головой. — Даже если бы умная пошла на убийство, она никогда бы не ударила ребенка каблуком собственной туфли.

— А что мне оставалось? Сама знаешь, в доме ни одного ножа — все в мастерской, на заточке! — выкрикивает Ира и зажимает ладонями рот.

Я оглядываюсь на Олега. Тяжелый взгляд из-под опухших век следит за Ирой. Она прижимает меня к стене и открывает ящик стола. Я выдергиваю шнур чайника, тройник с искрами вылетает из розетки. Ира морщится, но не отступает. В наступившей тишине слышится металлический звон. Лезвие свежезаточенного ножа сверкает в ее руке. Я приседаю, чтобы выскользнуть из Ириных объятий. Ползком пробираюсь между ее ног. Поднимаюсь с пола так быстро, что темнеет в глазах. Ира оборачивается и, замахиваясь, кричит:

— Лежать, тварь!

Сердце стучит в висках. Ирины губы сжимаются, теряя цвет. Она выставляет вперед руку с ножом и наваливается на меня всем телом. Страх замораживает изнутри. Я зажмуриваюсь и падаю. Голова бьется об пол, пружиня, как мячик. От удара глаза открываются. Подо мной растекается лужа крови. Я не чувствую боли, только тяжесть. Наверно, Ира попала мне в легкое, а может, так трудно дышать из-за ее веса? Почему она не встает? Приподнимаю голову и давлюсь криком. Из Ириной спины торчит рукоятка ножа. Голова снова бессильно падает. Я вижу силуэт Олега, сначала четкий, а потом отдаляющийся и тающий в темноте.

Глубокий вдох. От прилива кислорода я прихожу в сознание. Олег вытащил меня из-под тела Иры и держит на руках.

— Спасибо, — то ли шепчу, то ли стону я.

— За что? — пожимает плечами Олег и кладет меня на пол возле лужи крови.

— Ты спас мне жизнь.

— Я ничего не делал.

Олег открывает окно. Раньше я не замечала за ним ложной скромности.

— Ты правильно поступил, — пытаюсь поддержать его. — Она убила ребенка и, если бы не ты, зарезала бы меня. Ты должен был ее остановить.

— Ты что, глухая?! Я ничего не делал!

И слепая, если сразу не разглядела, как сильно он напуган.

— Хочешь сказать, она сама напоролась на нож?

— Конечно, нет. Ты ее зарезала, — утвердительная интонация, с которой он это говорит, поражает меня сильнее смысла самих слов.

— Что?!

— Сама знаешь что, — Олег склоняется надо мной и снова поднимает на руки. — Ты убила Иру, а потом решила покончить с собой.

Я, как перепуганный котенок, верчусь в его руках, стараясь если не освободиться, то хотя бы понять, что он собирается со мной сделать. Господи, когда закончится этот кошмар?! Видимо, скоро. Олег подносит меня к окну. Боженька, разве стоило так долго помогать мне бороться за жизнь, чтобы теперь позволить Олегу выкинуть меня из окна? Для чего надо было прятаться от полиции, уворачиваться от кирпичей и бутылок, уходить от погони на мотоцикле и прыгать по крышам лифтов? Почему ты не дал мне умереть раньше, под колесами поезда? В чем смысл? Заставить меня хорошенько помучиться? Господи, не верю, что ты можешь быть так жесток. Если ты послал мне такое испытание, значит, я в силах его пройти. Осталось только понять как.

— Олег, послушай, — обхватываю руками его шею и шепчу на ухо, — закон будет на твоей стороне.

— Обо мне не волнуйся, — он ворочает головой, стараясь высвободиться. — Подумай лучше о себе. В какой позе ты будешь смотреться красивее, когда приземлишься на асфальт? Или тебя это не волнует? Может, ты собираешься насладиться полетом?