Наталья Александрова - Крест княгини Ольги

– А где найти эту Маринку?

– Зачем тебе? – искренне удивилась Нина. – Волосы ей выдрать хочешь, глаза выцарапать? Это зря. Она у тебя мужика не уводила, он сам ее вызвал, какие к ней претензии? Конечно, если сперла чего, это другое дело.

Первым делом Лена собиралась выяснить, куда пропали часы. Кто-то их украл, и возможно, этот кто-то видел что-нибудь важное. Майору Мелентьеву Лена не верила ни на грош. Он сказал, что вызывали врача в гостиницу, а Нина вот твердит, что никакого врача не было, и ей Лена доверяет больше. Но если человек умер от сердечного приступа, его должен осмотреть врач. Или в Заборске другие порядки? А что, если Олегу могли помочь, но проваландались, и он из-за этого умер? Нет, она просто обязана все выяснить.

– Так где я найду Маринку? – снова спросила она.

– Вольному воля. – Нина пожала плечами уже гораздо более мирно. Не исключено, что делу способствовал край тысячной купюры, который Лена невзначай показала. – А что Маринку искать? Она здесь, комнату снимает у Доронихи. Сама-то приезжая, из Малофеевки. Запомнишь, как Дорониху искать или записать тебе?

– Запомню.

– Это недалеко, – Нина ловко выхватила купюру, – пешком дойдешь.

– Спасибо, – бросила Лена и повернулась, чтобы уйти.

– Бутылек в магазине возьми, – напутствовала ее Нина на прощание. – А то Дорониха с тобой и разговаривать не станет.

Бутылек недорогого красненького Лена прихватила по дороге. Подумала и взяла еще пачку печенья и банку растворимого кофе. На всякий случай.

Мимоходом отметила, что уже и думает так, как никогда бы не думала там, в Петербурге. Да, здесь другой мир, другая жизнь, другие люди со своими законами и привычками. А в чужой монастырь, как известно, со своим уставом не ходят. И все же ее не оставляла мысль, что это не она, Елена Лотарева, холеная дама, мужняя жена, живущая на всем готовом, а кто-то другой, совсем не похожий на нее, мечется по незнакомому городу, что-то ищет, чего-то требует, пытается найти общий язык с неприятными личностями.

Раньше ей почти не приходилось принимать решения. У нее был муж, но теперь его нет. Что бы она ни сделала, Олега не вернуть. Так не разумнее ли смириться, уехать, найти в Петербурге адвоката, дозвониться до Вадима и поручить все им?

Нет, она так не может. Она сама должна выяснить, что же все-таки случилось с Олегом.

Домик Доронихи она нашла легко – двухэтажный, с резными наличниками и флюгером на крыше. Тронула калитку, которая висела на одной петле, несмело позвала:

– Хозяева дома?

Никто не ответил. Не было слышно ни звука, и это Лену обрадовало. Хоть собаки нет.

Она пошла по тропинке, заросшей со всех сторон сорняками и малиной. Сорвала на ходу спелую ягоду. Вблизи дом потерял всю прелесть: краска облезла, окна мутные, явно их не мыли много лет, а в одном и вовсе не стекло, а фанерка. Возле дома сбоку стояла старая собачья будка. Лена покосилась на нее с опаской, но не увидела рядом никакой миски. Да и крыша будки прохудилась до того, что никакая уважающая себя собака не стала бы в ней жить.

Лена поднялась на скрипучее крыльцо и осторожно стукнула в дверь:

– Есть кто дома?

– Чего стучишь? – Дверь открылась не полностью, и на пороге появилась рослая старуха в красном фланелевом халате, знававшем лучшие времена. – Чего людей беспокоишь?

– Я Марину ищу. Мне очень нужна Марина.

– Марину? – Старуха прищурилась, окинула Лену взглядом с ног до головы. Она увидела себя – городскую, богатую, как они здесь говорят. Дамочку, которой неизвестно что нужно. Гостью из другого мира.

– Нет Маринки, – буркнула старуха. – И нечего ходить, людей беспокоить.

– А где она может быть, не знаете?

– Сказано, не знаю! – окончательно рассердилась старуха. – Она мне не докладывает. Иди отсюда, а то собаку спущу!

– Да нет у вас никакой собаки, – осмелела Лена.

– И то верно, – неожиданно согласилась старуха. – Сдохла Жулька в прошлом месяце, а я все не привыкну.

Судя по состоянию будки, Жулька сдохла никак не меньше года назад, но Лена решила не заострять этот вопрос.

– Значит, насчет Маринки не знаете ничего. А если так? – Она показала горлышко бутылки.

Старуха оживилась.

– Может, Анька в курсе? Подружка ее, вместе у меня квартиру снимают. Анька! – заорала она куда-то наверх. – Хорош дрыхнуть, тут до тебя женщина пришла!

В окне второго этажа шевельнулась занавеска, довольно чистая, успела отметить Лена, и хриплый голос сказал, что пускай тетка поднимается, если ей нужно.

– На третью ступеньку не ступай, – напутствовала ее старуха. – Сломанная она.

Удачно миновав опасную третью ступеньку, Лена подошла к двери, и та распахнулась сама.

Анька была девица хоть куда. Густые смоляные волосы после сна стояли дыбом, по красным щекам размазалась вчерашняя тушь, простой ситцевый халатик едва сходился на пышной груди.

«Не верю, – подумала Лена. – Отказываюсь верить. Пусть я никогда не ловила Олега на измене, но теоретически это еще можно допустить. Знаю, мужчины – существа полигамные. Но чтобы Олег имел дело с гостиничной шлюхой… Быть такого не может».

Увидев Лену, Анька тоже вытаращилась. Она-то думала увидеть какую-то тетку, а здесь вполне себе модно и дорого одетая девица.

– Я Маринку ищу, – заторопилась Лена. – Куда она подевалась?

– А тебе зачем? – поинтересовалась Анька без особого любопытства.

– По делу, – коротко ответила Лена.

– По делу. – Анька смотрела мирно, очевидно, Ленины одежда и внешний вид произвели на нее впечатление. – По делу не получится. Нет Маринки, уехала.

Анька с хрустом потянулась и почесала голову, после чего посторонилась, чтобы Лена могла пройти.

Комната была относительно чистой. Крашеные доски пола аккуратно подметены, занавеска на окне из кружевного тюля. Одна кровать застелена ярким турецким покрывалом, на второй скомканное одеяло. Белье на обеих кроватях довольно свежее. У окна стоял маленький столик, на нем – зеркало и электрический чайник. В углу дубовый шкаф, при виде которого в голове всплыло полузабытое слово «гардероб».

– Черт, как спать хочется, – зевнула Анька.

– Прости, что разбудила. А давай кофе выпьем. – Лена вытащила банку кофе и печенье. В сумке завалялась еще детская шоколадка – от Славки осталась, она и не заметила.

Анька оживилась, включила чайник, достала из шкафа две непарные чашки и мешок сухарей с маком.

– Черт, сахар, как назло, кончился! Баб Саня, – крикнула она вниз, – дай сахарку!

Старуха принесла четыре куска прямо в кулаке, от чего Лену слегка передернуло. Дорониха, видно, уже тяпнула у себя внизу полбутылька, так что сейчас пребывала в настроении вполне мирном. Она игриво ткнула Лену кулаком в бок, выдала длинную тираду, где самым приличным было слово «шалавы», и убралась к себе.