Валерий Ильичёв - Искупление

— Я с вами в шарады играть не собираюсь. Лучше скажите, как вы узнали, что Серёгина убил ваш муж?

— Нож, который торчал в груди Михаила, подарил мужу его друг охотник на юбилей. Финку сделали по индивидуальному заказу. Её сразу узнаешь по разноцветной рукоятке. Я когда поняла, что случилось, то была в шоке и выбежала из квартиры, не заперев дверь. Приехав домой, спросила Григория, зачем он так поступил? Он ответил, что любит меня и никому не отдаст.

— Как он узнал о существовании Серегина.

— Он не поверил в растрату на работе и навел справки в фирме о недостаче. Узнав об обмане, решил за мной проследить. Я, ничего не подозревая, встретилась с шантажистом в его машине и передала ему деньги. А после моего ухода, муж сразу подсел к нему салон и стал угрожать ножом. Он думал, что перед ним мой любовник, тянущий из меня последние деньги. Испугавшись, этот Никитин выложил все, что ему стало известно про наши отношения с Серегиным. И муж в гневе его убил.

— А Никитин перед ним, чем провинился?

— Григорий потребовал у шантажиста вернуть деньги, так как после того, как узнал правду, платить не было причин. А Никитин не захотел расставаться с легкими деньгами. Возникла ссора. Муж пришел в ярость и убил шантажиста. Затем Григорий забрал принесенные мной деньги и ключи от квартиры детектива. Приехав в дом Никитина, уничтожил все документы по моему делу.

— Ну, а что потом?

— Он взял на работе отгул и стал следить за Серегиным. Когда тот приехал на назначенное мной свидание, то поднялся следом и позвонил. Видимо, Серегин подумал, что я забыла ключи, открыл дверь, и сразу получил удар ножом в грудь. Когда я после обнаружения тела Михаила приехала домой, то впрямую спросила мужа, зачем он это сделал. Он не стал отпираться и всё мне откровенно рассказал.

— Похоже, вы так и не простили мужа за убийство любимого вами человека.

Анна, не отвечая, смотрела в пол. Пауза затянулась, и Лукин понял, что так и не дождется ответа. Он положил перед Ермиловой чистый лист бумаги:

— Опишите подробно вашу историю. В конце укажите, что показания даны добровольно, без принуждения. Иначе, будете отвечать за укрывательство тяжкого преступления.

Сыщик блефовал: по закону Ермилова, как близкая родственница убийцы, освобождалась от наказания за сокрытие ставшего ей известным преступления. Но Лукин надеялся, что боязнь ответственности заставит Анну не скрывать истину и идти в своих обвинительных показаниях до конца.

Наблюдая, как свидетельница выводит ровные ряды букв, Лукин расчетливо оценил доказательства:

«Нож убийцы опознает даритель и гости на юбилее. Сведения о взятых отгулах на момент убийства, получим в его институте. Ну, а главное, это отпечатки пальцев, неосторожно оставленные Ермиловым в машине и в квартире детектива. При таких уликах ревнивец вынужден будет признаться».

Взяв написанные Ермиловой листки бумаги, сыщик отвел ее в кабинет к следователю для официального допроса. В ближайшие часы ему надо было заняться сбором доказательств вины Ермилова. Его задержание сыщик решил провести ближе к вечеру после опознания свидетелями орудия преступления. Получив от Ермиловой адрес дарителя опасного сувенира, поехал к нему. По пути вспомнил о сидящем в камере Зыбине и решил:

«Срок его задержания истекает только завтра. Пусть посидит за решёткой лишние часы и подумает о своих козлиных блуднях. К тому же, его жена Татьяна явно хочет восстановить с ним отношения и попросила предупредить об его освобождения. Есть надежда, что завтра в моем кабинете, супруги наладят отношения. Возможно, хоть это доброе дело несколько смягчит жестокость моей работы».

И сыщик вновь переключил свое внимание на сбор доказательств вины ревнивого мужа. Ему не терпелось доложить об успехе начальству.

А Николай, зайдя в камеру, увидел трёх людей, с любопытством его рассматривающих. Наконец, старший из них, лет пятидесяти, приветливо кивнул:

— Проходи, молодой человек, и занимай свободное место. Как новичок можешь рассказать о себе то, что считаешь нужным. Но учти, лучше умолчать, чем соврать. Ну, мы тебя слушаем:

— Я, Зыбин Николай. Мне двадцать шесть лет. Меня подозревают в убийстве любовника моей жены. Но я чужую вину на себя не возьму.

— Здесь тебя никто о виновности не спрашивает. Не принято об этом за решеткой интересоваться. Запомни на будущее: входишь в камеру, называешь себя и статью уголовного кодекса. В твоем случае ст. 105 УК. Правильно я говорю, Василий?

Чернявый парень со смуглым лицом подтвердил:

— Совершенно точно, Семен Андреевич. И еще бесплатный совет на будущее: не говори никому, что у жены был любовник. Вместо сочувствия засмеют. И никогда не ной по поводу тоски по бабе. У нас, старых сидельцев, это не приветствуется. Надо при любых обстоятельствах держаться мужиком. А потому, для авторитета, рекомендуйся, что сидишь по серьезной сто пятой статье. И точка.

— Ты, Николай, слушай Василия. Он уже в третий раз за мошенничество скамью подсудимых примерять к своему копчику будет. Его опыт бесценен. А на мрачное молчание нашего третьего соседа внимания не обращай. Его тоже любимая женщина подвела. Попросила вывезти за рубеж дешёвую картину, а пейзаж оказался похищенным из музея стоимостью сто тысяч долларов. Теперь Алексею предстоит очная ставка с близкой подругой, которая отрицает передачу ему акварели девятнадцатого века. Это его, похоже, заботит больше, чем отправиться на зону за контрабанду. Ну вот, пожалуй, и все.

— А себя вы не назвали.

— Зовут меня Корзунов Семен Андреевич. Сижу тут из-за экономических неурядиц со своими партнерами. Но надеюсь, недоразумение скоро рассеется, как сон, и «свобода нас примет радостно у входа».

Дверь открылась и зычный голос приказал:

— Корзунов, на допрос к следователю. Там твой адвокат прибыл.

Пожилой сокамерник направился к выходу. Было видно, что вызов к следователю его обрадовал. Когда дверь в камеру закрылась, Василий с завистью произнес:

— Хорошо быть крутым бизнесменам. Похоже, он и на этот раз выкрутится из передряги.

— Доказательств его вины недостаточно?

— Не в этом дело. Сумел договориться с конкурентами по бизнесу. Решил уступить свою долю ради свободы. Жалобщики свои претензии отзовут. Да и следователь свою часть отката получит.

— Его прямо сейчас отпустят?

— Нет, так дела не делаются. Он ждет, когда его жена с детьми окажутся в безопасности за границей, и только тогда подпишет документы об уступке прав собственности на недвижимость. Потом сам за «бугор» укатит.

— На чужбине без средств окажется?

— Не смеши, парень. У него, наверняка, на валютных счетах имеются средства для достойного существования. Ты лучше о себе заботу проявляй. Давай, лучше помолчим.