Дженнифер Роу - Загадочные убийства

— Уильям все для вас сделает, милая, — сказала Марго, сверкнув зубами. — Вы не против, если я вернусь к своим делам, правда? Я сегодня как выжатый лимон.

Она принялась перебирать те несколько листочков бумаги, что лежали на ее сверкающем столе, создавая видимость деятельности.

— Да, я понимаю, — отозвалась Берди. — Настоящая запарка, верно?

Марго метнула на нее короткий испытующий взгляд, но Берди сумела сохранить бесстрастное лицо, поэтому удовлетворенная хозяйка кабинета вернулась к своему занятию.

Уильям вышел следом за Берди из кабинета и нервно пробормотал:

— У Марго действительно куча корреспонденции. Столько знакомых! И есть даже весьма знаменитые, знаете ли: кинозвезды, члены парламента, да кого только нет. Сэр Артур Лонгли, к примеру, старый, скорее даже, старинный друг Марго.

— Разве он не умер? — сухо уточнила Берди, явно удивленная. Сейчас у нее было вовсе не то настроение, чтобы кому-то потакать.

Уильям оскорбился, но все же неохотно признал:

— Ну да, теперь-то уже умер, но это произошло всего год назад. А до своей смерти он неукоснительно писал Марго каждый месяц. Только представьте! Такой богатый, влиятельный человек!..

— Потрясающе! — воскликнула Берди, попытавшись изобразить восхищение.

Насколько она помнила, сэр Артур Лонгли был напыщенным старым пердуном, который после тридцати лет яростного заколачивания денег посвятил преклонные годы двум своим хобби: беспощадно разносил молодежь страны за нравственную развращенность и при каждой возможности нахваливал себя. Должно быть, оба этих занятия оказались весьма дорогостоящими, потому что после его внезапной кончины на поле для гольфа вдова и кредиторы, к своей огромной досаде, обнаружили, что долги сэра Артура намного превышают его активы.

Впрочем, если бедняга Уильям предпочитает купаться в лучах отраженной славы Марго, пусть это и всего лишь мишура, тем хуже для него: Берди ничего не имела против.

Они дошли до двери кладовой, и Уильям, прежде чем ее открыть, спросил нарочито небрежным тоном, рассматривая свои ногти:

— Вы, случайно, ничего не говорили Марго про… ну, вы знаете… вчерашний вечер?

— Нет. А вы?

— Нет. Алистер попросил предоставить это ему. Но не думаю, чтобы и он что-то ей сказал.

— Скорее всего, нет. Что-то она сегодня расстроена. Видимо, он решил подождать более подходящего момента.

— Возможно.

Внезапно Уильям юркнул в сторону, нырнул в захламленный кабинет напротив кухни и вынес оттуда два блокнота и три ручки.

— Это ваш кабинет? — с любопытством спросила Берди, когда он сунул все это ей в руки.

— О нет. Я сижу с Марго. Это Алистера. Мы храним здесь канцелярские принадлежности. Если вам что-то потребуется, не стесняйтесь, берите. Все так делают. Алистер не против, тем более что сегодня он весь день, с восьми до шести, занят с клиентками.

— Долгий у него день.

— О да! — серьезно кивнул Уильям. — Первый понедельник — долгий день для всех нас. Консультации Алистера длятся два часа вместо одного, и он с каждой дамой отрабатывает все это время, до последней минуты. Он такой перфекционист! Поэтому ему приходится работать без перерывов, но результат великолепный. Каждая гостья к шестичасовым коктейлям превращается в другого человека.

— Даже так? Что ж, с нетерпением жду его консультации. — Берди посмотрела на Уильяма. — Мне кажется, сегодня вы чувствуете себя получше?

Он кивнул и стыдливо пробормотал:

— Это все из-за шока. Джойс меня ужасно потрясла. Я отреагировал слишком остро. Надеюсь, вы не… э-э-э… не считаете, что обязаны рассказать об этом Марго? Или, того хуже, написать. Ну, вы знаете, для Эй-би-си или еще для кого-нибудь. — Его лицо вдруг просветлело: нашел нужные слова. — Это не… не подлежит оглашению в печати, да?

— О, не волнуйтесь! — кивнула Берди, стараясь не фыркнуть.

Господи, в этом месте, как на чаепитии у Безумного Шляпника.

— Ну… гм… мне пора возвращаться. Марго через десять минут уже должна быть в комнате для макияжа. До встречи! — Уильям повернулся и чуть ли не вприпрыжку побежал по коридору.

Берди посмотрела в сторону кухни. Бетти Хиндер там уже не было, но какая-то женщина в белом с ярко-рыжими волосами старательно рубила цыплят: очевидно, готовила ленч.

Берди вернулась в библиотеку, немного поработала, затем, как хорошая девочка, поднялась в свою комнату, чтобы переодеться. Нет никакого смысла расстраивать Марго — еще рано.

Кресло Эдвины пустовало: должно быть, пошла готовиться к ужасам встречи с Конрадом. При мысли об этом Берди содрогнулась. Чтобы отвлечься, открыла одну из папок, которые дал ей Уильям, и уставилась на бабочек, украшавших плотную белую бумагу. Видимо, они относятся ко всему этому слишком серьезно. Интересно, что так сильно расстроило сегодня утром Марго? Она была в бешенстве, это очевидно. Дерзость той горничной? Наверняка нет. Увольнение — это симптом болезни, а не причина. Тогда что? Похоже, про анонимное письмо ей никто не сказал, значит, дело не в нем. И не в Уильяме. Несмотря на отвратительное настроение, Марго разговаривала с ним ласково. А он так жалок в своей благодарности ей за эти мелкие милости.

Каблучки Марго процокали мимо двери в сторону пристроенного крыла, и с ней кто-то шел. Уильям? Нет: поступь тяжелая, высокие каблуки, негромкое бормотание. Эдвина! Берди улыбнулась. Точно, Марго хотела успеть перехватить Эдвину. Совершенно очевидно, она из тех, кто знает нужных людей, которые могут быть ей полезными.

Берди еще немного почитала, сделала несколько пометок, отложила папку и подошла к окну с желанием его открыть. Рассеянно подергав за ручку: оно, разумеется, не поддалось, — она вдруг осознала, что ей постоянно хочется впустить свежий воздух в этот дом. В любом помещении ее так и тянет подойти к окну и попытаться его открыть: просто так, на всякий случай. Но все они закрыты наглухо так, чтобы природные явления оставались снаружи, а люди — внутри, где тепло, сухо, удобно и безопасно.

"Безопасно". Слово продолжало звучать в голове, когда она вернулась к креслу и, взглянув на бабочек, подумала о Марго, которая как раз сейчас трудилась над Хелен в кабинете для макияжа — румянила щеки, убирала круги под глазами; об Анжеле, которая с помощью маски и крема пыталась убрать несовершенства с обеспокоенного детского личика Белинды; об Эдвине, которая безо всякого удовольствия флегматично лежала в массажном кабинете; о Джози, с тонкими пушистыми волосами которой сейчас возился Алистер. Только одна она все еще в ожидании преображения. Берди вздрогнула, но тут же встряхнулась. Да что с ней такое? Нервозность, только и всего. Беспричинная нервозность.

Берди снова взяла и открыла папку, но через пять минут опять оказалась у окна, прижала ладони к стеклу и уставилась на мокрый пейзаж, едва видный за пеленой дождя.