Анна Данилова - Куклы на чердаке

— Убили.

Я так и не поняла, как у меня это вырвалось.

— Садовник… Соня нашла его мертвым в морозильной камере… Она ужасно испугалась. И когда я предложила ей вызвать полицию, она ясно мне дала понять, что и меня впутает в эту историю, если я не стану молчать… Но внешне все выглядело, как несчастный случай… У него в руке была бутылка. Получалось, что он просто напился. Перепутал двери, зашел в морозильную камеру, упал там, уснул и умер.

— Может, и так… — Герман смотрел на меня, как на кинодиву. Во всяком случае, его удивление и озабоченность сменилась каким-то восхищением. — А ты все это не придумала?

— Нет. Но я подыгрывала Соне, это правда…

— Может, она специально вызвала тебя, чтобы повесить на тебя это убийство?

— Но почему тогда именно меня? В Германии что, своих дур нет? И зачем было так тратиться? Она с таким же успехом могла бы подставить Розу, нашу служанку.

— Но эта история от самого начала и до конца кажется невероятной… Скажи мне, что ты сейчас хочешь? Во всем разобраться, вернуться в Москву, Болгарию, остаться здесь?

— Я хотела бы понять, почему я? Узнав это, я пойму все остальное…

— И ты хочешь, чтобы я тебе помог?

— Не знаю… Я хотя бы рассказала тебе обо всем…

Конечно, не обо всем… Кое-что я спрятала за пазухой.

— Что я могу тебе сказать… Ситуация у тебя сложная. Но главное, ты права, надо бы понять, зачем ты понадобилась Софи. Если ты не хочешь возвращаться в тот дом, ты сможешь пожить у меня.

— Она станет меня искать…

— А мы позвоним ей и скажем, что ты у меня… Что ты жива и здорова, и что ей нечего переживать. Вот увидишь, если ты ей зачем-то всерьез нужна, она станет действовать, как-то проявит себя… Ты знаешь номер ее телефона?

— Да, конечно…

Я нашла в сумочке блокнот с записями и продиктовала Герману номер. Он позвонил, и разговаривали они на немецком. Судя по интонациям, Герман успокаивал Соню, вероятно, объясняя, что со мной все в порядке, что я нахожусь рядом с ним и мне ничто не угрожает… Потом он пожал плечами и передал трубку мне.

— Ната?! Кто этот человек, с которым ты сейчас находишься? — Кричала она мне в ухо. — Ты же его не знаешь… Как ты с ним познакомилась? Или может, вы с ним в сговоре? Что ты задумала? Отвечай немедленно!!!

Я не понимала, чем была вызвана ее ярость. Она просто сходила с ума от злости, она была в бешенстве.

— Соня, что случилось? Почему ты так разговариваешь со мной? Я же ничего особенного не совершила… Познакомилась с человеком в кафе, он пригласил меня к себе домой… Что в этом особенного? Или ты думаешь, что, если я приехала к тебе, то не могу уже и из дома выйти?

— Немедленно возвращайся домой… У нас беда… слышишь? — Она всхлипнула. — Роза… Роза… она умерла… повесилась…

— Соня, брось свои штучки, честное слово… Я тебе не верю… А если это даже и так, то я здесь не при чем… Может, ты хочешь повесить на меня и…

— Тссс… Дура… молчи… — шипела она. — Умоляю, не произноси вслух ничего такого. — Ладно, ты права… Ты имеешь право быть там, где хочешь. Только обещай мне, пожалуйста, что вернешься… Это очень важно. Прошу тебя — не оставляй меня…

— Хорошо, я вернусь… Только с Розой ты переборщила… Оставь ее в покое…

— Но я не придумала это…

— А остальное? Все эти куклы?…

— Это не я, — не сдавалась она.

— Привет Розе…

— Говорю же — она мертва!!!

— Так вызови полицию, — сказал я приглушенным голосом, чтобы она поняла, что я переживаю за нее и не желаю, чтобы меня услышал находящийся рядом Герман. — Ты же не можешь оставить ее висеть… там…

— Но если я вызову полицию, они станут рыться в доме, в саду… Ой подожди… кто-то звонит… Подожди, не бросай трубку… Кто это может быть?

Вероятно, она подошла к экрану монитора, на котором просматриваются ворота и часть территории дома.

— Вот черт… Представляешь, это Катлин… ЕЕ подруга… Я потом перезвоню тебе, прошу тебя, не исчезай… — и она отключила телефон.

Герман смотрел на меня с интересом.

— Никогда не сталкивался ни с чем подобным… Но во всей этой истории должно быть рациональное зерно…

— Что ты имеешь в виду?

— То, что ни один человек не стал бы так тратиться, не имея с этого выгоды… Вот и твой приезд сюда — это часть какого-то плана Софи.

— Герман… Пойдем отсюда… прошу тебя… Соня знает, где я ужинала в тот вечер. Она нашла меня здесь… А это означает, что она может придти сюда… Я не хотела бы ее сейчас видеть…

Герман подозвал официантку, расплатился с ней, мы вышли из ресторана, сели к нему в машину и поехали.

Он жил в трехэтажном доме на соседней от ресторана улице. Уютная просторная квартира со множеством безделушек, среди которых бросалась в глаза большая коллекция маяков: от больших, с человеческий рост, до крошечных, фарфоровых…

— Ты голодная, это я уже понял, но у тебя нет аппетита, потому, что ты переживаешь… Любой бы человек переживал на твоем месте… Однако, хочу тебе напомнить, что для того, чтобы разобраться в твоей ситуации, тебе нельзя болеть… Тебе нужны силы, а потому я сейчас покормлю тебя… Спагетти тебя устроят?

— Устроят, — улыбнулась я.

Я не знаю, как случилось, что я уснула на диване в гостиной. А когда проснулась, то не сразу поняла, где я нахожусь. И только скользнув взглядом по маякам, стоящим возле окна, вспомнила…

— Я рад, что ты поспала… — услышала я голос Германа и успокоилась. — Ты не забыла, что тебя ждут спагетти? Тебе с сыром или кетчупом?

— И с тем, и с другим…

Мы сидели за столом, ели спагетти, и Герман рассказывал мне об умершей хозяйке дома, свекрови Сони, Клементине.

— Клементина была очень красивой девушкой, а еще работящей, скромной… Сейчас, как мне кажется, таких уже и нет… Я часто представлял себе, что когда вырасту, то непременно женюсь на ней… понимаешь, я был маленьким мальчиком, многого тогда не понимал, конечно… Еще мне казалось, что от Клементины всегда пахло чем-то вкусным… Может, пирогом с творогом и ванилью, или горячим молоком… Словом, чем-то таким домашним, вкусным… Мне даже думалось, что этот запах исходит от ее длинных красивых передников… Между прочим, один такой передник до сих пор висит у меня на кухне… он — как новый… Хочешь, я его тебе сейчас покажу?…

Герман принес темно-синий, в белую полоску передник, где на внутренней стороне пояса была пришита аккуратными микроскопическими стежками бирочка с надписью: « Klementina Schilling ».

— Клементина Шиллинг… Вероятно, это ее девичья фамилия… Значит, она была в вашем доме служанкой? Надо же, как сложилась судьба…

— В прошлый раз меня срочно вызвали по одному важному делу, и я не успел рассказать тебе эту историю… Да, на самом деле, она работала служанкой в доме моего отца, и все, кто бывал у нас, сразу же обращали на нее внимание… У нее были темные густые волосы, ярко-синие глаза и очень красивый рот, как вишня… Она очень любила вишни, и часто угощала меня ими… Так вот, полюбил ее один человек — Беньямин Праунхайм, доктор-кардиолог, профессор, работал у нас в клинике при мюнхенском университете… Какая это была пара! Правда, он был значительно старше ее, но они так любили друг друга… Жаль, что у них не было детей… Быть может, поэтому она потом так привязалась к своему племяннику… Дело в том, что сестра Клементины, Лиза, вышла замуж за русского немца, и переехала в Москву. Родила двух детей — сына и дочь. Но семейная жизнь у нее не сложилась, и ее муж, прихватив с собой дочь, уехал в немецкую колонию, в Парагвай… Они, кстати сказать, так и не разошлись, даже поддерживали какие-то отношения, переписывались, муж ее время от времени привозил в Москву дочь, Риту… Клементина с Праунхаймом тоже часто навещали Лизу в России, виделись и с Ритой, но Клементина была к ней почему-то совершенно равнодушна в отличие от своих почти материнских чувств к Иоахиму… Иногда они привозили сюда на каникулы и Иоахима, он, кстати, с самого детства проявлял незаурядные способности и впоследствии стал блестящим физиком… Клементина его очень, повторяю, любила, опекала, а после смерти сестры заменила Иоахиму мать…