Анна Данилова - Слезинка в янтаре

— Ты назвала его Мишей, — тихо проговорила я, откуда-то зная, что это не ошибка, что мужчину, который сейчас, наверное, целует ее в губы, на самом деле зовут не Иваном, а Михаилом.

— Все нормально. — В голосе ее зазвучало нетерпение, я становилась ей в тягость.

— Надеюсь, завтра мы все же поедем в Москву? — на всякий случай спросила я.

— Да, конечно. Я жду звонка от мамы.

Не желая испытывать судьбу, я осталась в номере. Позвонила Кире, попросила принести мне обед. Спускаться в ресторан не хотелось. Встречу этого Савву, не сдержусь, наброшусь с вопросами, которые, вполне возможно, не имеют к нему никакого отношения… Нет уж, лучше побуду одна.

Кира принесла суп, котлеты и компот — нормальная столовская еда, как раз для моего кошелька. Я пообедала и легла спать. Досада на себя, на то, что я так опрометчиво решилась на это путешествие, потратила деньги и в итоге не нашла ничего, что связывало бы это место с моей сестрой, не давала покоя.

Несколько раз я садилась на постели с твердым намерением прямо сейчас разыскать Савву и расспросить его об Ане. Но один процент из ста, что этот красавчик имеет отношение к моей сестре. Все-таки я видела его мельком, на маленьком фото. А вдруг это вовсе не муж, а любовник или приятель?

Глупо было, конечно, с ним не поговорить, но я боялась навредить сестре.

Я набрала в тысячный, наверное, раз ее номер. Телефон был мертв. Она не хотела, чтобы я ее нашла. Почему? Решила, что мне пора отправиться в свободное плавание? Могла бы сказать об этом прямо, а не менять номер без предупреждения. Или ее уже нет в живых?

Внезапно телефон чуть не взорвался в моих руках — до того неожиданно громко прозвучал сигнал. Высветившийся номер ни о чем мне не говорил.

— Валентина? — Я услышала мужской голос и напряглась. Савва? Нет, он не может знать мой номер. Или ему сказала Кира? — Меня зовут Сергей Иванович, фамилия Караваев. Я знакомый Александры, матери вашей подруги.

— Да! С ней что-то случилось? — Сонную одурь как рукой сняло.

— Нет-нет, все в порядке. Просто я помог ей купить для вас билеты в Москву. До Ольги не смог дозвониться, поэтому звоню вам. Вижу, у вас есть вайбер. Могу отправить билеты, чтобы вы сами увидели время отправления и места.

— Конечно, присылайте. Спасибо!

Итак, это хозяин Александры — инвалид или муж жены-инвалида. Голос почему-то показался мне знакомым. С чего бы это?

Послышались звонкие телефонные капли — пришли снимки по вайберу. Вот и все. Я поблагодарила неизвестного мне господина Караваева за любезность и решила, что в тисульской истории можно ставить точку. Как же я тогда ошибалась!

Если бы меня спросили тогда, понимаю ли я, что все, что было с М., не навсегда, что это просто курортный роман, пускай и северный, я бы сказала: «Да, да, конечно, да!» Но я ни о чем не жалела.

Этот день был полон настоящего счастья. Дело было даже не в сумасшедшей езде по округе. Не ветер свободы, подгонявший меня, кружил голову.

Нет, это было другое. Я была пьяна от одного его присутствия. Я смотрела на него, слушала, что он говорит о каких-то старинных обрядах, смотрела на церковь и озеро, которые он показывал, ловила его быстрые ласковые взгляды, и голова моя кружилась от удовольствия. В тот день мне казалось, что этот взрослый умный мужчина, который живет своей большой тайной, принадлежит мне. Что я имею право на него, как если бы он позвал меня замуж.

Почему вдруг я начала сама с собой эту игру, объяснить трудно. Может быть, потому, что он задавал слишком много вопросов, какие не обязательно задавать девушке, с которой не собираешься продолжать отношения. М. же хотел знать обо мне буквально все. Но рассказывать ему о детстве, об отце-тиране, от которого мы с мамой сбежали в Москву, о дальнейших наших мытарствах не хотелось. Да и о фабрике что говорить, там особенно хвастать нечем. Тема Валентины и ее сестры была под запретом, это я понимала, — здесь любое неосторожное слово сразу тянуло за собой Тисульскую принцессу, пещеру и старика Анисимовича. Так и получалось, что говорить о себе мне было особенно нечего, поэтому мы просто целовались в перерывах между его рассказами о чудесах Кемеровского края.

Главное о нем я знала. Разведен, ученый. Где именно живет, я так и не поняла — то он говорил о Питере, то о Москве. Чтобы не показаться особой, чрезмерно интересующейся недвижимостью любовника, я старалась не тешить себя иллюзиями. Пускай разведен, и что? Во-первых, не факт, что это правда, во-вторых, может, меня кто и считает дурочкой, но сама-то я знаю, что это не так, поэтому должна понимать, что шансов на продолжение романа слишком мало.

— Завтра мы уезжаем в Москву, — сказала я, когда мы, залитые ярким закатным светом, сидели на террасе кафе и я, уже чуть живая от усталости, ела знаменитый винервальдовский вишневый штрудель и запивала его холодным белым вином.

— Я найду тебя там.

Стоит ли добавлять, что, услышав это, я выронила десертную вилочку из рук?

Надо же, я даже нашла в себе силы улыбнуться. О, я отлично понимала, что все эти слова так и останутся словами, я никогда в жизни уже не увижу М.

— Я найду тебя, просто сейчас много работы, — повторил он.

— Ты мне так ничего о ней и не рассказал. Вы ищете золото?

— Алмазы. — Он сделал страшное лицо, как будто хотел меня напугать. — Да какая разница, чем мы занимаемся? Исследуем породу, пытаемся выяснить, что там внутри, понимаешь?

Я почти не слушала, голова была занята другим. Меня так и тянуло спросить, не проводит ли он нас завтра на поезд, но я не посмела. Понимала, что никаких проводов не будет. Что самое большее, что он может для меня успеть сделать, — это провести со мной романтическую ночь.

Вот так моя радость, мое счастье смешались с тихой печалью, и я улыбалась М. уже сквозь слезы.

Ужинали мы в деревне, в гостиничном ресторане, где нам подали немыслимой вкусноты рыбу. М. был весел, рассказывал что-то смешное, пытался как-то меня развеселить, но потом не выдержал и спросил, почему я так грустна и что меня мучает. Не могла же я вот так прямо ответить, что знаю, что мы видимся в последний раз, что он мне ужасно нравится, что я влюблена в него и что буду вспоминать его всегда с радостью и болью!

— Не волнуйся, завтра я обязательно провожу вас с подругой. И потом найду тебя, верь мне. Разве ты не чувствуешь, как я к тебе отношусь?

Что я могла на это ответить? Мужчины, если верить моей маме, всегда обещают золотые горы, клянутся в любви, а потом исчезают, раня нас в самое сердце. М. — мужчина видный, умный, опять же не мальчик, значительно старше меня. Если сейчас у него и нет жены, все равно она была в прошлом. Наверняка есть дети, может, скоро будут внуки, одним словом, семья. А кто я? Обыкновенная молчунья, готовая ради него на все, и он это прекрасно знает. У меня нет харизмы, мне сказали это еще в школе.