Анна Князева - Прощальный поцелуй Греты Гарбо

— Целую вечность.

— Это не ответ.

— Точнее не припомню.

— Теперь поясните, почему дверь, соединяющая ваши два номера, была открыта?

— Откуда мне знать? — Лионелла равнодушно пожала плечами. — К слову сказать, когда я уходила, дверь была заперта.

— Из чего следует…

— Что ее отомкнули в мое отсутствие.

— Зачем?

— Это я у вас должна об этом спросить. Вы же полицейский?

— Я — следователь.

— Не вижу существенной разницы.

— Послушайте, — Фирсов всерьез завелся, — у меня складывается впечатление, что вы не говорите всей правды.

— Вот глупость!

— Полуправда мне ни к чему. Или давайте начистоту…

— Или? — Забежав вперед, Лионелла Баландовская проявила редкую наглость, которая была сродни провокации.

Теперь один бог знал, чем все это закончится, но Егор Петрович Фирсов сумел отличить вздорность женского характера от преступного умысла.

— Не будем пикироваться, — сказал он. — Вернемся к началу нашего разговора. Вы заметили стеклярус, проверили платье и отправились в номер Григория Шмельцова.

Лионелла оценила благоразумие следователя и продолжила как ни в чем не бывало:

— Григорий был в ванной.

— Как вы узнали?

— Слышала шум воды.

— Ну, предположим.

— Я прошла по следам стекляруса, заглянула в спальню и увидела там мужчину.

— Вы сразу поняли, что он мертв?

— Нет, — ответила Лионелла, и, кажется, ее ответ не устроил Фирсова.

— Странно…

— На нем было мое платье! — воскликнула она. — О чем еще, кроме этого, я должна была думать?

— И что же вы сделали?

— Ничего. В ту самую минуту из ванной вышел Шмельцов и спросил, что я делаю в его номере. Затем появился портье.

— Этот откуда взялся? — озадачился Фирсов.

— Я сама его вызвала, как только поняла, что меня обокрали.

— Кто первым сообразил, что лежавший в спальне мужчина мертв?

— Портье. Он заметил дырку от выстрела в его голове. И мы все увидели кровь на подушке.

— Из чего следует, что убийство произошло в номере Шмельцова.

— Вам лучше знать. — Собравшись с мыслями, Баландовская задала конкретный вопрос: — Как вы думаете, зачем этот человек надел мое платье?

— Не знаю, — ответил ей Фирсов. — Только не говорите, что я следователь и обязан все знать. Все знает только господь бог. А я, как вы понимаете, не он.

— Ясно… — на ее лице появилось разочарование. — Вам нужно очень стараться, иначе все пойдет прахом.

— Что именно? — спросил Фирсов.

— Следствие развалится.

— Об этом не беспокойтесь. С этим мы справимся. Скажите, украденное у вас платье дорого стоит?

— Оно не дешевое.

— Тогда не понимаю, почему так просто отвалился стеклярус.

— Платье было тесно этому человеку. Он — мужчина, а у меня стандартная эмка.

— Размер вашей одежды?

— Да, эквивалентный сорок шестому. Что касается платья, могу подсказать…

— Избавьте меня от ваших подсказок! Ответ по существу заданного вопроса — вот что мне нужно.

Однако Лионелла, словно бронебойная самоходка, шла напролом:

— Я долго слушала вас. Теперь послушайте вы. Платье было надето в моем номере, и только потом этот мужчина попал в спальню Шмельцова.

— Получается, вам все было известно? — Фирсов подозрительно сузил глаза.

— Не говорите глупости! — одернула его Лионелла. — Стеклярус начал осыпаться сразу, как только ткань растянулась.

— Ах, вот оно что. — Следователь замолчал и в течение нескольких минут заполнял протокол. Затем сказал: — Вернемся к Шмельцову. Вас что-то связывает?

— На что вы намекаете? — Лионелла небрежно бросила на стол свою сумочку. — Я — замужем.

— Прошу объяснить характер ваших взаимоотношений.

— Можете записать: с помощью Григория Шмельцова я убиваю время.

— Боюсь, что это никак не прояснит ситуацию.

— Григорий — известный светский персонаж. Кажется, заслуженный деятель каких-то искусств, кажется, когда-то снимал кино или имел к нему отношение. Несколько лет назад у Шмельцова появилась новая фишка — он придумал собирать богатых людей для участия в интеллектуальной игре, которую назвал «Зарядка для ума». Как видите, ему удалось воплотить в жизнь эту идею.

— Почему игра проходила у нас в Питере? Насколько я знаю, вы с ним москвичи.

— Не только мы с Шмельцовым, — ответила Лионелла. — Все, кто участвовал во вчерашней игре, приехали из Москвы.

— Зачем?

— Новая игра — новое место. В прошлый раз мы были на «Роза Хуторе».

— В Сочи?

— На лыжном курорте недалеко от него.

— Тогда объясните. — Фирсов старательно расправил завернувшийся уголок протокола. — Что с составом участников?

— Их примерно пятьдесят человек.

— В общей сложности?

— Да. Но в каждой игре — не больше пятнадцати. Пять столиков по три человека.

— И все же не понимаю. — Следователь почесал нос кончиком ручки. — Что это за игра? В чем она заключается?

— Один столик — одна команда. Шмельцов задает вопрос, на который невозможно сразу ответить, после чего начинает давать подсказки. Так, путем правильных вопросов и подсказок, находится верный ответ.

— Это как-то оплачивается?

— За участие в игре все мы платим Шмельцову.

— Много? — Затронув этот вопрос, Фирсов поразился тому, как переменилось лицо Баландовской, и понял, что прошелся по краю.

— Этого я вам не скажу, — ответила она сдержанно. — Вопрос денег не обсуждается.

— Ну, хорошо. Сколько вас было на вчерашней игре?

— Немного. Всего — одиннадцать человек.

— Одиннадцать… — повторил следователь и наморщил лоб. — Но позвольте… Вы сказали: один столик — три человека.

— Один столик — одна команда, — уточнила она.

— И все-таки одиннадцать на три не делится.

— Ах, это! Один человек не пришел.

— Кто? — Фирсов был собран, упруг и спокоен. — Имя этого человека?

— Кира Ольшанский. — Лионелла Баландовская поправила волосы, но вдруг осеклась: — Да нет… Не думаете же вы, что Ольшанский мог убить человека?

— Вернемся к игре…

— Нет, вы скажите. Киру в чем-то подозревают?

— Оставим эту тему. Вопрос следственных действий не обсуждается.

— Что ж, — сказала она. — Счет один — один. Можно сказать — ничья.

— Как вы сказали? — Фирсов оторвался от протокола и поднял глаза. — Баландовская… Баландовская… Не та ли это Баландовская?.. Вы не артистка?

— Все в прошлом, — сдержанно ответила Лионелла.

— Я видел ваш фильм. Там была фраза: «счет один — один, можно сказать — ничья». Надо же! Баландовская! Да, вы были звездой.

— Я больше не снимаюсь. Теперь, как вы справедливо заметили, я — домохозяйка.

В кабинет снова заглянул полицейский:

— Разрешите?

— Что еще? — спросил Фирсов.

— Ольшанского привели.

— Что значит — привели? — обеспокоенно вскинулась Лионелла.