Екатерина Барсова - Итальянская любовь Максима Горького

Мать откинулась на спинку стула.

— И когда ты это выяснила?

— Вчера. А сегодня решила сказать.

Мать молчала.

— И что ты будешь с этим делать?

— Ничего, — сникла Вера. — Ты же сама все время говорила, что хорошо бы знать родню, что сейчас живет поколение без роду и без племени… Разве не так?

— Так.

— Ты говоришь словно и не рада, — обиделась Вера. — А я так старалась…

— Спасибо за хлопоты, — с едкой иронией сказала мать. — Думаю, что тебя хорошенько надули. Интересно: сколько ты заплатила за эту подделку. Разводиловку для лохов. Какой еще итальянский древний род?! Ты что, матушка, рехнулась? И если честно, то я говорила это просто так. Одна моя бывшая коллега теперь состоит в Дворянском собрании. Вот и я тоже захотела…

Вот так всегда. Одним щелчком мать умеет показать Верину несостоятельность, то, что она — никчемный человек и никудышная женщина.

На глазах выступили слезы.

— Ладно, я пошла…

— У тебя сегодня уроки?

— Да, — солгала Вера. — Урок. Надо собираться.

Частное репетиторство — преподавание английского и итальянского языков Вере давно уже осточертело, но приходилось смиряться, так как это был единственный вид деятельности, который приносил доход. Ее основная специальность — филология, специалист в области романских языков — не кормила. Статьи, которые Вера поначалу писала в одном интернет-журнале, не кормили, платили с задержками и очень мало, она пробовала заняться переводами, но и там не пошло. То не платили, то отказывались от ее услуг в самый последний момент. Словом, старое доброе репетиторство было на первых порах чем-то вроде палочки-выручалочки. А потом — полноценной работой. И хлебом насущным. Ученики были разными, но в целом — Вере везло, и особо жаловаться она не могла.

Сейчас она соврала матери по поводу уроков, потому что дома находиться совершенно не хотелось. Сын был в летнем лагере, и она решила поехать к закадычной подруге. Светлане.

Когда Вера пожаловалась, что мать ее гнобит, Светка принялась ее утешать:

— Да, плюнь на нее! Старая грымза просто бесится. Понимает, что ее время уже ушло. Как же, актриса, которую никуда не зовут и о которой все забыли! И потому не знает, как на тебе свое раздражение выместить.

Вера молчала. Что тут сказать? Но в глубине души мать было жаль, потому что Вера понимала: мать переживает трагедию безвозвратно ушедшей жизни, которая уже никогда не вернется. Наверное, это требует от человека особого мужества, терпения и смирения — жить так, как будто бы впереди еще много дней…

Вера шмыгнула носом.

— Брось! — сказала Света. — Хочешь мы сейчас оторвемся?

— Хочу, — прошептала Вера.

Они пили индийский чай со специями, приготовленный по особому старинному рецепту, и Вера ощущала, как ее тело наливается легкостью, напряжение уходит. Голова становится пустой, в ней что-что легко звенит — как колокольчики на лугу…

— Как тебе? — спрашивала Светлана.

Кухня у Светы маленькая: всего три метра, вся заставлена какими-то баночками, яркими кувшинчиками, повсюду связки сухих трав.

— Это все жутко полезно и поднимает настроение, — объясняла Светлана.

— Понимаю, — откликалась Вера. — Понимаю…

У нее на языке вертелась тайна, которой страшно хотелось поделиться с подругой.

— И это еще не все… — сказала она. И замолчала.

Света полулежала на топчане в углу и пила чай. Вера сидела на низкой табуретке, почти упираясь коленками в топчан.

— А ну-ка выкладывай! — сказала Светлана, повысив голос. — Ишь ты, развела тайны от подруги…

В сбивчивом объяснении Веры это выглядело так: они, Шевардины, происходят из древнего итальянского рода Орбини, о котором еще до недавнего времени никто из их семьи не знал. Но факт есть факт. Расследование проведено крупнейшим историко-генеалогическим центром «Фамильное древо», и там же Вере выдали бумагу, где черным по белому все это и написано. И теперь Вера не знает, что делать с полученной информацией. Мать отнеслась с этому сообщению с недоверием. Обвинив Веру в том, что она выбросила деньги на ветер и стала жертвой изощренного обмана. Попросту говоря, лохом. Но Вера ни на секунду не сомневается в добросовестности научных сотрудников, работающих в центре, но все же какой-то червячок сомнения гложет ее.

— А вдруг все не так, как это выглядит на бумаге? — И для большей убедительности Вера помахала выданным свидетельством.

— Нифигассе! — заметила Светлана, потягивая матэ через трубочку. — Сколько печатей понаставили, и бумага гербовая…

— Ну и что? — воскликнула Вера. — Я привыкла никому не доверять.

— Чего ты боишься? Сформулируй страхи. Так будет легче решать проблему.

Последнее место, где Света училась, был психологический консультативный центр под названием: «Помоги себе сам и протяни руку поддержки другому».

— Как я их сформулирую? У меня одни догадки, четких доказательств нет.

— Хорошо, я сделаю это за тебя. — Светлана свесила ноги с топчана и поставила тыковку с матэ.

— Ты боишься, что никакой итальянской родни нет. Это — раз…

Вера энергично кивнула.

— Что если даже все совпадает: имя, фамилия и так далее, эта женщина не состоит с вами ни в каких родственных отношениях… Это — два. Тебя надули на крупную сумму денег, это — три…

— Третье меня меньше всего волнует.

— Четвертое: тебе влетит нагоняй от матери, если она узнает про твои напрасные хлопоты и потерю денег. И ты этого боишься.

Тебе надо перестать мучиться комплексом вечной жертвы и шире смотреть на жизнь, а твое девиантное поведение не оставляет тебе никакой свободы выбора.

— Светка! — вскричала Вера. — Кончай нести эту бодягу! Проблема серьезная. Ты это понимаешь или нет?

— Хорошо, что предлагаешь лично ты? Какие-то варианты у тебя есть?

Вера задумалась.

— Наверное, нужно проверить эту информацию.

— Каким способом?

— Надо подумать. Решение проблемы может прийти внезапно.

Домой Вера пришла немного успокоившись. Светлана хоть и суматошная особа, но умеет найти слова, которые приводят в чувство.

Италия. Окрестности Флоренции. Наши дни

— Ба! — Даниэла вбежала на прохладную террасу и замерла.

Бабушка дремала в кресле, на столике стояла чашка с недопитым кофе, а рядом лежало письмо…

— Ба, — сказала Даниэла тише и подошла к дремавшей старушке уже на цыпочках.

Она любила свою бабулю и не собиралась нарушать ее покой, раз та уснула. Послеобеденный сон очень полезен особенно для людей в возрасте. А бабушке уже за восемьдесят. И Даниэле хочется, чтобы бабушка жила долго. Строго говоря — это была ее прабабушка, бабушка умерла пять лет назад, но Даниэла всегда называла Мари-Роз — тоже бабушкой.