Микаэла Блэй - Люкке

Он говорил низким решительным голосом, но в голосе слышался страх.

– Кто бы ни похитил нашу девочку… – Он смотрел в камеры пристальным взглядом. От этого взгляда было трудно отвести глаза, так же, как и от взгляда Люкке на фотографии над ним. – Я прошу вас, верните девочку ее маме. – Мельком взглянув на маму Люкке, он посмотрел поверх голов журналистов и продолжил: – Верните ее папе и младшему брату и всем тем, кто любит ее и скучает по ней.

Теперь у него дрожал голос, и он провел ладонью по щеке, словно вытирая слезу. Потом развернулся и стал рассматривать фотографию Люкке.

У мамы по-прежнему не дрогнул ни один мускул. Она продолжала что-то высматривать в пустоте.

Харальд оперся о трибуну на подиуме. Уве подошел к нему и положил руку ему на плечо.

Эллен вытерла лоб.

– Если у вас есть вопросы, пожалуйста, задавайте. В вашем распоряжении десять минут, – объявил Уве.

– Как вы думаете, что произошло с вашей дочерью? – выпалил первый вопрос репортер «Афтонбладет».

Родители неуверенно посмотрели друг на друга, а потом на Уве.

– Родители будут отвечать только на вопросы по существу. Домыслы мы оставим вам, – откликнулся Уве.

– Есть ли подозреваемый?

– Вы думаете, что ее похитили?

– Речь идет о деньгах?

Вопросы сыпались градом.

– Мы не можем ничего исключить, но пока нам не выдвинули никаких требований, которые указывали бы на это.

– Здесь может быть замешан педофил? – спросил один из журналистов.

Эллен опасалась этого вопроса. Этого предположения. Даже мысли такой не допускала. Она попыталась считать реакцию родителей, но понять их было сложно. Ведь им эта мысль тоже приходила в голову.

– Как мы уже сказали, нельзя ничего исключать.

Мама по-прежнему не произнесла ни одного слова.

– Вы получили какую-нибудь наводящую информацию?

– Мы получили сотни мейлов. Но пока, к сожалению, ни одна из наводок ни к чему не привела. Мы призываем общественность по-прежнему сообщать нам, если они что-то увидят или услышат. Мы стараемся работать как можно более оперативно и делать все, что в наших силах, чтобы найти Люкке живой и невредимой.

– Как она могла просто так взять и исчезнуть? Неужели нет никаких свидетелей?

– А вы заблокировали границы?

– Задавайте вопросы по одному, – призвал Уве. – Как мы сказали, нельзя ничего исключать, но есть основания считать, что ее похитили.

– Это почему?

– Мы не можем сообщить вам детали, но на это указывает найденный рюкзак.

– Кто нашел сумку? – как можно громче спросила Эллен.

Уве откашлялся.

– Как я уже сказал, мы не хотим посвящать вас в детали.

– Стоит ли другим родителям беспокоиться за своих детей? – спросил кто-то из журналистов.

– Оснований для этого пока что нет.

По залу прошел гул.

– У меня вопрос к родителям, – выкрикнул кто-то. – Как вы считаете, ваша дочь еще жива?

– Как уже было сказано, никаких домыслов… – В голосе Уве послышалась озабоченность.

– Почему же, я охотно отвечу на этот вопрос. – Харальд вышел вперед. – Нет совершенно никаких оснований считать, что ее нет в живых, и никаких доказательств того, что ей причинили вред. Мы только должны сделать так, чтобы найти ее, пока не поздно. Пожалуйста, помогите нам найти нашу Люкке.

Пока Эллен ждала, что Андреас запихнет фотооборудование в маленький багажник ее машины, она сидела в машине и барабанила пальцами по рулю.

С каждой секундой она ударяла все сильнее и сильнее. Что бы ни говорил Харальд Хёёк, создавалось впечатление, что, по мнению полиции, Люкке нет в живых. Они не говорили так напрямую, но это читалось между строк. Неужели они действительно уже сдались?

Эллен попыталась отогнать летающую вокруг нее муху, но та продолжала упорно висеть в воздухе.

Телефон Эллен запищал – пришло сообщение от Уве.

У меня для тебя есть дополнительная информация. Позвони, когда освободишься.

– Давай быстрее! – сказала она Андреасу, хотя он уже закончил и был готов запрыгнуть на пассажирское сиденье. У него с одежды стекала вода.

– Успокойся. Если ты так торопишься, могла бы и помочь. – Он поправил кепку и вытер руки о джинсы. – Какая у тебя маленькая машина.

– С возвращением на работу. – Не успел Андреас закрыть за собой дверь, как она уже включила коробку передач.

– Тебе лучше? – спросил он, когда они выехали с парковки.

Эллен кивнула.

– Мне безумно жаль родителей. – Она сосредоточилась на езде. – Только заедем по дороге в киоск прессы, я должна выпить кофе. – Она сделала стерео громче, чтобы избежать дополнительных вопросов.

– Судя по всему, ты не изменила своему музыкальному вкусу, – во весь голос сказал Андреас, пытаясь перекричать Леди Гагу.

Он всегда жаловался на то, что ей нравится коммерческая и слишком поверхностная музыка. Сам он слушал только тяжелый хип-хоп вообще безо всякой мелодии.

Для Эллен музыка служила терапией, она вырубала все чувства, когда мантра не помогала. Чем громче, тем лучше. Это все равно, что смотреть фильмы ужасов, ходить на бокс или время от времени интересоваться порнофильмами. Все что угодно, лишь бы только отвлекаться и подавлять приступы отчаяния.

Сделав музыку еще громче, она начала медленно расслабляться.

Они ехали по мосту Барнхюс в сторону района Васастан, вниз по улице Тегнергатан.

На улицах почти никого не было. Люди спрятались от дождя.

Выехали на улицу Свеавеген. Здесь практически нельзя было разъехаться с другими автомобилями из-за огромных луж. Киоск находился на другой стороне улицы, и ей пришлось доехать до перекрестка с улицей Оденгатан и нарушить правила.

– Если бы у меня была такая машина, как у тебя, я бы спокойно разворачивался на все сто восемьдесят градусов.

Эллен припарковалась у киоска рядом с Высшей школой экономики в двух шагах от входа в метро Родмансгатан.

– Как здорово, что ты не я, а то нам бы мы пришлось проехать через весь город, чтобы найти законную парковку, – заметила она и открыла дверь машины, пока рядом не было других машин. – Посиди здесь, я сейчас.

– Не понимаю, что тебе тут надо? Разве нельзя выпить кофе на работе?

К счастью, она не успела ответить. Дверь захлопнулась, и она побежала к киоску, чтобы окончательно не промокнуть.

Анетта, как всегда, стояла за кассой. Ее рыжие волосы были еще ярче, чем обычно. Под цвет волос она надела красные пластмассовые серьги. Когда Эллен была маленькой, такие серьги лежали в пакетиках с чипсами.

– Привет, – сказала Анетта, интенсивно жуя жвачку. – Чем могу помочь?

– Один «Рэдбул» и один кофе, спасибо. Нет, лучше два кофе. Больших, – ответила Эллен, выдавив улыбку.

Анетта кивнула и поставила в автомат два бумажных стакана.