Нельсон Демилль - Во всем виновата книга. Рассказы о книжных тайнах и преступлениях, связанных с книгами

То утро выдалось особенно погожим: легкий бриз, запах морской соли вперемешку с ароматами закусочной «Натанс фэймос», детский смех – все это он бы запомнил, даже если бы не подцепил акулу и не вытащил ее из воды, чем привлек к себе толпу зевак. С добычей в руках он позировал перед фотокамерами, как ему казалось, добрый час, а на самом деле несколько минут. Наконец он отправил бестию к ее хозяину Нептуну, толпа рассосалась, и другие рыбаки вернулись к своим удочкам.

И вдруг раздался ее голос:

– Якоб Вайсен!

Он изо всех сил притворялся, будто не услышал, внушал себе, что разум шутит шутки, но понимал: это она. Джек крепко зажмурился и взмолился к Господу – впервые с 1933-го, с того года, когда Всевышний оглох, – чтобы она ушла. Но его сердце молилось совсем о другом.

– Якоб, – повторила она и на этот раз схватила его за плечо.

И все, на этом его воля к сопротивлению иссякла. Сердце получило ответ, ибо взывало оно к слабому и одинокому человеку, а не к холодному, отчужденному богу.

– Мисс Ава Левински, – произнес Джек Вайз, поворачиваясь, чтобы увидеть лицо, о котором мечтал три года. И на краткий миг его объял страх. – Вы ведь все еще мисс Левински?

– Да, но надеюсь, это ненадолго.

– Мы об этом позаботимся, юная леди, – пообещал он, склоняясь к ней и нежно целуя в губы.

И этот поцелуй открыл ему путь к Исааку Бекеру, к «Книге призраков», к пожизненной одержимости. Джек Вайз понял, что не будет объяснять, почему сменил имя и так внезапно перебрался с потогонной фабрики в примерочную «Изящных мужских костюмов „Бекермана и сыновей“», а покается в грехах прямо здесь и сейчас. Глядя на девушку и не веря в свое счастье, он мысленно произносил отрывки из этой исповеди.

«Мисс Ава Левински, позволь мне кое-что рассказать о человеке, с которым ты только что целовалась. Он лжец, убийца и лицемер. Помнишь ту историю о его друге и книге? Доля правды в ней есть. Книга была, и этот лжец знал Исаака Бекера с детских лет, когда они жили по соседству в крошечном немецком городке возле польской границы. Но они не дружили, а наоборот, враждовали. С первой же встречи люто ненавидели друг друга. Якоб всегда считал Бекера мечтателем и глупцом, а сам в глазах Исаака был приземленным и расчетливым. И когда оба оказались в лагере, взаимное отвращение только усугубилось. Мужчина, за которого ты собралась замуж, в бараке был ликвидатором, он убивал голыми руками тех, кто воровал пайки и стучал эсэсовцам. Но с другой стороны, своей ложью он способствовал гибели единоплеменников – нацистов в Нюрнберге повешено вдвое, если не втрое меньше. Конечно, мисс Левински, Бекер тоже не был святым. Талантливым рассказчиком – да, но ведь он стакнулся с Кляйнманном, чтобы не выгребать из печей золу. И за каждую байку, сочиненную для ушей обер-лейтенанта, Бекер получал отсрочку от смерти и даже доппаек. А ведь эта еда не с неба падала, ее недодавали другим. Часто ценой рассказа были одна-две смерти.

Это правда, что Кляйнманн забрал блокнот. Но, мисс Левински, стоящий перед вами лжец не пошел с Бекером выкрадывать „Книгу призраков“. Он же не сумасшедший. Нет, Бекер отправился в одиночку. И это он, а не лжец, прикончил обер-лейтенанта Кляйнманна, проткнув ему печень, а не горло. А хотите знать, как поступил мужчина, с которым вы целовались? Заложил Исаака за несколько хлебных корок и черпак супа из крыс. Был там и Цыган, но он не стал героем Бекеровой книги. Этот человек жил в другом бараке и якшался с охраной, его стараниями в лагерь попадал и выносился разный мелкий товар. Не кто иной, как Цыган, спрятал „Книгу“ на телеге с золой. Что же касается настоящего содержания „Книги“ – о том лжец и убийца не имеет ни малейшего представления. Может, Бекер записывал кулинарные рецепты, или стихи, или венгерские ругательства. „Книга призраков“! Да этих призраков столько, что не поместятся во все книги мира.

Правда и то, что Бекера пытали и распяли и что птицы выклевали его глаза».

Ничего такого Джек ей не выложил, а вместо этого поведал душещипательную историю о том, как погано ему жилось в Польше. Он вообще не испытывал ни малейшего желания обсуждать свою лагерную жизнь.

– Потому-то я и сменил имя. Потому-то и тружусь в поте лица – хочу стать американцем. Что было, то было. Оставим прошлое в его могиле, вместе с мертвыми.

Аву такое объяснение как будто удовлетворило. За океаном она достаточно наобщалась с бывшими узниками концлагерей, чтобы понять, почему мало кого из них тянет на откровенность. За краткий период ухаживания Джеку ни разу не был задан вопрос о Бекере или «Книге призраков». А что в конце концов она оплошала, так виной тому море шампанского на свадебном банкете. Болтая с мистером Бекерманом, работодателем Джека, Ава проговорилась о прошлом своего жениха.

– Выжил в лагере? Джеки? Подумать только! – изумился Бекерман. – А я ни сном ни духом!

– Он что, не говорил вам о «Книге призраков»?

– Ни словечка!

– А мне рассказал в первую же встречу. Он тогда лежал в больнице, и звали его Якоб, и…

И в ту же секунду, глядя через весь ресторанный зал на Бекермана, Джек по его лицу моментально понял, что влип. А вернувшись через два дня из медового путешествия к Ниагарскому водопаду, услышал, что шеф ждет его у себя в кабинете.

– Вот что, Джеки, твоя жена рассказала мне о книге, а я переговорил с моим раввином, – с густым акцентом сообщил старик Бекерман. – Видел бы ты его реакцию! Он весь как на шпилкс, на иголках, места себе не находит. Джеки, он ведь мудрый человек, наш ребе Гринспэн. Считает, что ты обязан рассказать людям о твоем друге и его книге. Как бы ни было тебе больно, нельзя держать эту историю в тайне. Не поделиться ею с твоим народом – это позор, шанда. Ребе просил поговорить с тобой, вразумить. В следующее воскресенье в нашем храме будет специальное собрание, он хочет, чтобы ты выступил перед нами.

Джек даже не пытался протестовать. Он давно знал, что роковой день рано или поздно наступит. Было и практическое соображение: мистеру Бекерману он обязан крышей над головой и пищей на столе. Тем и другим он очень дорожил – уж чему-чему, а этому лагеря учат хорошо. Разочаровать нанимателя – все равно что совершить самоубийство в профессиональном плане. Да и нравился ему старик.

Поэтому Джек явился на собрание и выступил. К великому его облегчению, на том дело и затухло.

Лишь несколько раз в течение года по просьбам представителей еврейской общины он повторял свой рассказ. И только когда героическим Писакой Бекером, другом его детства Якобом Вайсеном и «Книгой призраков» заинтересовался Форвард, легенда попала в прессу. Не много времени понадобилось нью-йоркским таблоидам и «Таймс», чтобы ее раскрутить.