Томас Рюдаль - Отшельник

– Почему там?

– По просьбе Эммануэля Палабраса. Он за все платит.

– Он придет?

– Не думаю. Спасибо за пиво. – Берналь поставил банку на стол. Он к ней не прикоснулся. На пороге он обернулся: – И последнее. Насчет того малыша, найденного в машине… следствие не сдвинулось с места. Кстати, дело еще не закрыто, только его никто не ведет.

– Вы, кажется, намекали, что нашли подходящую обвиняемую?

– Она исчезла. Таковы они все. Наверное, струсила. И наш местный спонсор пока не дает о себе знать. В общем, ваша совесть снова может быть спокойна.

– Вы так и не нашли его мать.

– Отшельник, земля по-прежнему вращается. Каждый день на острове совершаются новые преступления, которые необходимо раскрывать. Не думайте, что нам тут нечего делать.

Берналь вышел за дверь и растворился во мраке ночи.

Во вторник он выехал на смену очень рано и вернулся домой поздно вечером. Он был совершенно без сил. Устал, задергался. Ему удалось сделать перерыв всего два раза за день. Каждый раз он приезжал домой, доливал дизель в генератор, осматривал Беатрис и перекусывал на ходу. За день он понял, что заработать быстро 1200 евро почти невозможно, ведь половину заработков он отдает компании «Такси Вентура». После очень напряженного дня он заработал всего 128 евро. На то, чтобы заработать на генератор, уйдет не одна неделя… Проклятый генератор!

Встав на ящик в чулане, он увидел, что прозрачная маска у нее на губах запотела. Беатрис больше ничего не говорила. От нее плохо пахло, но он боялся лишний раз прикасаться к ней, переворачивать ее. Не в силах раздеться от усталости, он заснул на диване в неудобной позе, ничего не чувствуя.

Во сне он ехал на машине вдоль глубокого рва, разделяющего действительность и деревушку, которая купается в солнечном свете; в той деревушке много ресторанов, куда идут посетители. Он слышал шаги за домом и понимал, что это сон, когда увидел тело молодой женщины, испачканное с ног до головы пригоревшим маслом со сковороды; и все-таки он не мог поверить, что все, что он видит, – лишь игра его воображения. Его ударило током.

У него затекли ноги; его пронзило острой болью, как будто кто-то разогрел его вены до девяноста градусов по Цельсию. Прежде чем он успел понять, что означает его сон, с трудом проснулся, встал и поспешил наружу. Ветер усилился; он бил в борт машины.

На улицах в центре было тихо. Несколько часов он стоял в очереди на стоянке такси на Главной улице.

Все не важно. Все бесполезно. И, по правде говоря, у него не было сил даже на разговоры. Около десяти часов какой-то человек попросил отвезти его семью в Пуэрто. Он отчаянно торговался, сбивая цену, и Эрхард принял его предложение, но все впустую. Пассажир долго ссорился с женой; в конце концов они ушли в кафе, прихватив с собой дочь. Эрхард пробовал читать Конан Дойла, но ничего не получилось.

В полдень он включил поворотник и покинул очередь на стоянке. Направился в кафе Мисы.

Там никого не было. Обычно в кафе полно студентов, молодых туристов, которые приехали к Мисе, руководствуясь указаниями путеводителя Lonely Planet, где перечислены пять местных кафе с самыми живописными видами. Когда он вошел, в зале играла музыка; Миса очищала кофеварку. Она удивлена – странно видеть его в такое время дня. Эрхард улыбнулся: даже молодежи нелегко менять привычки. Поэтому он предпочел выпить кофе в кафе, а не в машине, как обычно. Запустив большую кофеварку и тихонько мурлыча себе под нос в такт музыке, Миса время от времени косилась на него. Потом спросила, как дела с работой.

– Нормально, – ответил он.

Эрхард смотрел на море. Ничего не изменилось. На небе ни облачка. Волны гипнотизировали: они набегали на берег и разбивались, доходя до колена; вздымались выше и били в скалы, но потом растворялись в утесах. Небо ясное. Невидимые ветра унесли все облака. Все голубое. Все белое. То же самое было в прошлом году. И в позапрошлом. На самом деле все не так поэтично, как кажется.

Зазвонил телефон. Миса положила тряпку и ушла в кухню. Не переставая разговаривать, она повернулась к компьютеру, что-то набрала на клавиатуре. Должно быть, кто-то бронировал столик.

– Ждем вас с нетерпением, – сказала Миса, снова кликая по клавишам. Ей лет сорок пять; похоже, она с компьютером на «ты».

Эрхард осмотрел пляж, дорогу и встал.

– Сколько времени я к вам хожу – лет пять?

– Скорее десять, – засмеялась Миса.

– И до сегодняшнего дня вы ни разу не спрашивали меня ни о чем, кроме работы.

– Да. Ваша личная жизнь меня не касается.

– Вы хорошая, – заключил Эрхард.

– Спасибо, сеньор Йоргенсен. – Она собрала вымытую кофеварку и стала варить кофе. – Стараемся.

Эрхард смотрел на компьютер. Наверное, на то, чтобы найти нужное фото, Мисе понадобится минут десять, не больше. Если же за дело возьмется он сам, у него уйдет на то же самое несколько часов, если не дней. Нет смысла утруждать дочь Петры; она ведь специалист по компьютерам. Скорее всего, она просто посмеется над ним и решит, что он еще старомоднее, чем кажется. А попросить Мису ему нетрудно; они знакомы уже много лет; наверное, Эрхард может считать ее своим другом. Пусть даже они в основном говорят о погоде, о кофе, о футболе и рыбаках.

На лице Мисы появилось озабоченное выражение.

– Что случилось?

– Я пытаюсь найти одну фотографию.

Она огляделась, словно думает, что он потерял фотографию где-то здесь, в кафе.

– Нет, здесь я ничего такого не находила, если вы на это намекаете.

Он смотрел на нее:

– Я ее найду.

Она засмеялась. Ее муж кажется довольно жестким человеком, а у нее с чувством юмора все в порядке.

– Вы сегодня работаете?

Эрхард кивнул.

Он поехал на кладбище в Альто-Бланко. Привез букет белых роз. Розы стоили семнадцать евро – их привезли с материка. Он припарковался на кладбищенской стоянке и поднялся по длинной лестнице, хотя у него было такое чувство, как будто он спускается вниз. На вершине холма широкая белая площадка; оттуда открывается сногсшибательный вид. В этом месте долго оседала пыль доисторического вулкана, поэтому здесь все белое, как будто присыпано мукой, – отсюда до самого моря. В центре площадки стоит маленькая церковь, сложенная из черного сланца. Прочная и притягательная церковь построена для местной элиты. Богачам очень импонируют контраст черного и белого, а также замечательный вид, способный превратить обычную свадебную фотографию в рекламу духов. Рядом вымостили даже небольшой, примерно в десять квадратных метров, участок для штативов. Там обычно курят папарацци, дожидаясь, пока из церкви выйдут молодожены и их друзья-знаменитости.

Внутри Эрхард никогда не был. Он остановился у широкой двери, вгляделся внутрь, но там было темно. Он вошел, услышав внутри голоса. Он приехал рано.