Сергей Ковальчук - Лицензия на грабеж

Что же такого случилось за эти несколько дней, прошедших со дня последнего судебного заседания? Ведь раньше государственное обвинение категорически возражало против любых моих доводов, не желая даже вчитываться в подаваемые мною ходатайства. Видимо, что-то произошло.

— Я-то против не буду, — жестко посмотрел я на нее, — а вот мой подзащитный, — я задумался, — … не знаю, не знаю. Валера — человек принципиальный и, насколько мне известно, никакой иной исход дела, кроме оправдания, его не устроит. К тому же, — я многозначительно посмотрел на собеседницу, — данное ходатайство с процессуальной точки зрения не совсем законно. Вам так не кажется?

— Наверное, вы правы, — вздохнула представительница закона, опустив глаза, — но я слышала, что раньше вы работали в нашей системе, а раз так, то должны меня понимать. — Она нервно заерзала на стуле. — Оправдательный приговор для нас — это катастрофа. А все к тому идет, — не стала она скрывать, — я буду с вами предельно откровенна. Прокурор округа просит вас не доводить дела до такого финала, а согласиться на прекращение дела на следствии. То, что оно будет прекращено, я вам обещаю. Ну, а мы в свою очередь…

— Не останетесь должниками? — продолжил за нее я.

— Это точно, — обрадовалась женщина.

— А где гарантии, что нас не обманут? — деловито уточнил я.

— Василий Ильич, — покачала головой Багрянцова, — я же вам сказала, что гарантии даю вам я!

— Ну, а что, если завтра вас уволят? — без обиняков спросил ее я. — Или снимут прокурора округа, на смену которому придет другой, и вы сразу же забудете о своих обещаниях?

Собеседница, имени и отчества которой я не знал, а спрашивать не собирался, открыла рот, чтобы выдать очередную порцию заверений, но в этот момент у меня зазвонил телефон и, извинившись, я ответил на звонок.

— Василий Ильич? — уточнил знакомый мужской голос.

— Он самый, — подтвердил я.

— Это следователь Шестаков по делу Ставинского, — взволнованно представился мой собеседник. — Василий Ильич, мое руководство поручило мне просить вас согласиться с ходатайством прокуратуры о возвращении этого дела нам. А я вам обещаю, что в течение этой недели оно будет мною прекращено.

— По какому основанию, — вяло уточнил я, понимая, что противостоять напору стороны обвинения нам с Валерием будет непросто.

— Как вы и хотели, — угодливо проблеял следак, — за отсутствием в деянии состава преступления.

— Обещать я вам ничего не могу, — потерев пальцами глаза, ответил я, — но уговорить Валерия Юрьевича постараюсь. Нам чужой «крови» не нужно, только бы вы от него отстали.

— Вот и здорово, — обрадовался незадачливый сыщик, — ну так что, я могу доложить…

— Перезвоните мне через час, — прервал я его, — постараюсь его уговорить. — Не дожидаясь окончания разговора, я нажал на кнопку отбоя и в этот самый миг экран айфона снова засветился, застрекотав новым звонком.

— Да, — не глядя на экран, бросил я в динамик.

— Вась, — услышал я голос Евгении, секретарши своего бывшего шефа, Бориса Ивановича Степанцова. — Ты чего там натворил, в Головинском суде, что шефу сейчас звонил целый начальник УВД Северного округа?

— Пока ничего, — не скрывая своего удовлетворения, усмехнулся я. — А что, надо?

— Ты лучше так не шути, — обеспокоенно ответила Женя. — Шеф сейчас в Адвокатской Палате. Он ничего не понял, но попросил меня передать тебе, чтобы ты лучше уезжал оттуда поскорее. И еще: он просил тебя не устраивать никаких пресс-конференций…

— Понял, — устало отмахнулся я, отключая телефон.

«Еще ничего не случилось, а уже пошла волна», — недовольно подумал я, возвращаясь к разговору с прокуроршей.

Я поднялся со своего места.

— Хорошо, думаю, что мне удастся его уговорить, — сказал я ей напоследок, выходя из кабинета.

Едва оказавшись в коридоре, я набрал номер Ставинского:

— Валера, — спросил я, едва тот взял трубку, — вы скоро? Нас тут уже все ждут.

— Да сейчас, встрял в пробки, сейчас буду — раздраженно ответил мой собеседник.

— Ладно, — примирительно улыбнулся я в трубку. — У меня есть для вас хорошие новости. Возможно, сегодня для вас все кончится, и кончится в нашу пользу.

— Ваши слова да Богу бы в уши, — обрадовался Валерий. — Я буду уже скоро.

Он не знал, что эти слова станут последними в его жизни.

Заходить в зал судебных заседаний мне не хотелось, хотя помощник судьи его уже открыл. В зале находилась молодая прокурорша и одна из представительниц потерпевших — старший юрист Европейского юридического бюро, Ирина Игольникова.

Судья меня к себе не приглашал и я понял, что тот лишний раз не хотел разговаривать с адвокатом, а поручил эту миссию опытной в таких делах представительнице прокуратуры.

Что же такое произошло, что дело приняло такой оборот? Два раза из кабинета судьи выходил его помощник, высокий молодой парень с густыми черными волосами и симпатичным добродушным лицом. Помощник, поглядывая на часы, с нетерпением интересовался, скоро ли будет мой подзащитный. Но я лишь пожимал плечами, уверяя, что Ставинский должен быть с минуты на минуту.

Примерно в половине одиннадцатого на этаже началось какое-то непонятное движение. Сначала в кабинет судьи со взволнованными лицами прошли судебный пристав вместе с двумя прокурорскими, в одной из которых, я узнал свою недавнюю собеседницу. А через какое-то время среди ожидавших судебного разбирательства граждан пронесся слух, что на улице перед зданием суда только что кого-то убили.

Нехорошее предчувствие закралось в душу. Я встал со своего места, которое тут же было занято стоявшим до этого у стены пузатым мужчиной средних лет, и набрал номер Ставинского. Длинные гудки. Телефон не брали. Это беспокоило еще больше, и я продолжал упорно набирать, пока не услышал незнакомый мужской голос:

— Слушаю вас, говорите.

— Простите, а с кем я говорю, — поинтересовался я.

— Это неважно, — ответил невидимый собеседник, — если вы звоните Валерию Юрьевичу Ставинскому, то он мертв.

— Как это случилось? — с волнением уточнил я, чувствуя, как в груди образуется твердый холодный ком.

— А вы собственно кто? — бесцеремонно спросил незнакомец.

— Я его адвокат, Кравчук Василий Ильич.

— А, адвокат, — в трубке на непродолжительное время повисло молчание, — а вы, адвокат, случайно не в суде сейчас? — уточнил, наконец, собеседник.

— В суде.

— Головинском?

— Ну да.

— Тогда можете спуститься вниз, сами все увидите.

В трубке послышались короткие гудки.

Верхнюю одежду я в гардероб не сдавал, поэтому, быстро спустившись по лестнице вниз, я почти выбежал из здания суда. Завернув за угол, метрах в тридцати от себя я увидел лежавшего на тротуаре молодого мужчину в дубленке и джинсах, без труда узнав в нем своего подзащитного. Валерий лежал на спине. Он был мертв. В его дубленке на уровне груди виднелась одна большая дыра. Оцепление еще организовать не успели, поэтому приходившие мимо и выходившие из суда зеваки толпились по обеим сторонам улицы. Рядом с трупом стояло человек пять судебных приставов, охранявших здание суда, и двое сотрудников милиции. Один из них разговаривал по мобильному телефону, видимо, докладывая о случившемся своему начальству, а второй при помощи приставов пытался организовать охрану места происшествия и выяснить, кто из присутствующих людей мог быть очевидцем преступления.