Сергей Ковальчук - Тринадцать

— Если честно, то я ошарашен, — начал Изместьев. — Нет, для меня вовсе не впервой видеть трупы. Но чтобы за одно утро три убийства один за другим — это неслыханно. Давайте без эмоций выскажемся на этот счет и выработаем дальнейший план действий.

— Лично я уверен, что у убийцы среди нас есть сообщник или даже несколько сообщников, — сказал Бобков. — Мы все с вами все это время, пока наш качок плавал, находились здесь. — Он откашлялся, руки его дрожали, сам он был бледен. От обычной бравады не осталось и следа. Взгляд у Игоря был внимательный, но, как ни странно, не испуганный. — Поэтому, — продолжал он, — никто из сидящих здесь этого сделать не мог. Скорее всего, Максима ударили по голове веслом или каким-то другим предметом, но сделал это тот, кто сам был на борту лодки или катера.

— Согласен, так оно, скорее всего и было, — кивнул Шкандыба. — В воде с ним никто бороться бы не стал, слишком уж опасно, учитывая его силу.

Остальные сидели молча, внимательно поглядывая друг на друга.

— А это значит, — сказал судья Стеклов, — что у преступника, орудующего на острове, должна быть связь с этим сообщником. Ведь должен же он был предупредить подельника о том, что Максим плывет к Гавдосу.

— А посему, у меня есть предложение, — вмешался Изместьев, — провести обыск во всех номерах. По порядку и методично, одного номера за другим. Вполне возможно, что убийца не успел спрятать орудие своего злодеяния и средства связи. — Олег Викторович внимательно наблюдал за реакцией сидящих за столом. Вдруг преступник себя как-то выдаст. Но никто подозрительным поведением себя не выдал.

— Обеими руками «за», — оживился Стеклов. — Будем этот вопрос ставить на голосование или как?

Ставить предложение Изместьева на голосование никто не собирался. Все с надеждой уцепились за эту возможность.

— И чтобы не терять драгоценное время, — подвел итог судья, — пока в номере обыскиваемого будет проводиться обыск, сам этот человек должен по секундам рассказать, где он был и чем занимался в период с семи тридцати до одиннадцати часов. То есть в то время, когда были убиты наши товарищи.

Первым по счету номером, который подвергся обыску, был номер Степана Емельяненко. Пока остальные выворачивали его наизнанку, жилец объяснил, что после утреннего собрания в столовой, проходившего после обнаружения трупа Олеси, он пришел сюда, почистил зубы и принял душ. Немного повалявшись, он оделся в пляжный костюм и вышел на улицу, где какое-то время обсуждал события прошлой ночи в кругу Стеклова, Семенченко и Афиногенова, после чего вместе со всеми направился провожать Коробченко и купаться. В дом он вернулся вместе со всеми и в номер или еще куда-либо не заходил. Шел он с пляжа последним вместе с Викторовым и Шкандыбой, которые могут подтвердить его слова.

Потом были номера Милютиной и Семенченко, в которых, как и в комнате Емельяненко, ничего интересного обнаружено не было. Оба обыскиваемых, каждый в отдельности, поведали примерно то же самое, что и Степан.

Зато в номере Бобкова их ждала удача. Едва Семенченко открыл нижнюю полку в его прикроватной тумбочке, как все присутствующие оцепенели. Лицо самого Игоря вытянулось от изумления, перемешанного с ужасом. Там находился окровавленный тесак. Его лезвие было выплавлено из стали. Длиной оно было не меньше тридцати сантиметров, шириной, в той части, что примыкала к синей плексигласовой ручке, около четырех.

Какое-то время все молчали, а когда первый шок от находки прошел, Изместьев скомандовал:

— Держите его! Свяжите ему чем-нибудь руки, не давайте завладеть оружием!

— Это не я, меня подставили! — отчаянно заорал Игорь и попытался прорваться в коридор, но на него навалились Стеклов, Изместьев, Викторов и Емельяненко. Сзади за шею его схватил Семенченко. Они повалили его на кровать, а Милютина подала главному неизвестно откуда взявшуюся капроновую веревку.

Когда руки Бобкова были связаны за спиной, а ноги чуть ниже щиколоток, запыхавшийся от борьбы Изместьев у нее спросил:

— Откуда у тебя эта веревка?

— Нашла вот тут, в шкафу, — сказала девушка, отодвинув одну из створок единственного шкафа.

— Сейчас я вытрясу из тебя все твое дерьмо, сученок, — не предвещавшим ничего доброго голосом произнес Изместьев, глядя на Бобкова не мигая, как змея на кролика. — Ты пожалеешь, что родился на Божий свет, — добавил он. — Я буду резать тебе пальцы, один за другим, пока ты не расскажешь нам все, от начала и до конца!

— Это не я! — раненым зверем взвыл Игорь. — Убийца не я. Он среди вас, а меня он подставил.

— Откуда у тебя веревка и зачем она тебе была нужна? Отвечай, — замахнувшись, заорал страшным голосом Изместьев.

— Я… я не знаю, — нервно зашепелявил Игорек. — Я же сказал, меня подставили, это не мое!

Пока он лежал лицом вверх на своей кровати и пытался оправдываться, остальные с большим энтузиазмом продолжали обыскивать его комнату и ванную. Искали мобильный телефон, при помощи которого он мог держать связь с подельником.

— Да включите же голову, — продолжал тем временем подозреваемый. — Какой резон мне вас всех убивать? Да и как я бы мог это сделать. Вспомните, ведь первым, кто пошел с пляжа сюда, был наш уважаемый подполковник. Именно он мог предупредить по телефону своего друга на Гавдосе, взять нож, оттяпать трупу башку, принести его в номер к Вере, а нож и веревку подкинуть мне.

— Секундочку, — рывшийся до этого в шкафу Изместьев, прекратил поиски и подошел к кровати. — Ты еще смеешь предъявлять мне такое? — Он был в бешенстве. Остальные тоже невольно остановили поиски и посмотрели на них. — Да, я ушел с берега первым, — зловеще прошипел бывший офицер. — Но, как вы все могли в этом убедиться, за мной по пятам шел судья. А теперь скажите, пожалуйста, Иван Игнатьевич, видели ли вы нечто подобное тому, что утверждает этот, — он кивнул подбородком на Бобкова, — с позволения сказать, человек?

Стеклов подошел к кровати и встал рядом с Изместьевым.

— Полагаю, что настало время расставить точки над «и», — произнес он, — Не скрою, что к вам, Олег Викторович, я отношусь безо всякой симпатии. Более того, я вас подозреваю, как и всех. Но, справедливости ради, надо признать, что за этим человеком, — кивнул он на Изместьева, — я следил больше всех. И не давал ему возможности оказаться вне поля моего зрения. По крайней мере, все сегодняшнее утро.

Едва обыск был завершен, настало время решать, что делать со связанным Бобковым. Мнения были разные, но все же победила точка зрения, что его нужно оставить связанным здесь, а к двери его номера приставить караул в виде одного из мужчин, который должен был сменяться один раз в два часа. Игоря оставили наедине с собой, а к двери его номера в качестве первого часового приставили Семенченко.