Николай Леонов - Буква и цифра [сборник]

А замешанные в неблаговидных делах коллеги всячески старались его остановить. С помощью Семенова они отправили его под арест, но и в этих условиях Тимашов нашел возможность добывать информацию и продолжать свои изыскания. И тогда в отношении его решено было принять более кардинальную меру.

«Нет, что бы там ни говорил генерал, а пообщаться с этим Лиманским мне нужно просто кровь из носу, — думал Гуров. — Даже по рассказу Семенова невооруженным глазом видно, что его просто подставили. По какой причине? Может, и он что-то разузнал об этой «тайной организации». Тогда поговорить с ним будет полезно вдвойне. Но и без того встреча эта наверняка не окажется напрасной. Лиманский ценен уже как свидетель. Его рассказ вполне может дать какие-то факты, подтверждающие, что вся эта история со взяткой организована кем-то извне, а следовательно, добавить информацию в копилку доказательств. Надо поговорить с Кирилиным».

Вновь покинув кабинет, Лев отправился к коллеге.

В общих чертах изложив ситуацию, он сообщил Кирилину, что с его помощью хочет устроить «обходный маневр».

— Меня они теперь на пушечный выстрел к этому Лиманскому не подпустят, даже Орлов отказался содействовать, — сказал он. — Но ты-то ведь пока еще не проштрафился, а значит, можешь действовать по своему усмотрению и на допросы вызывать всех, кого считаешь нужным.

— В целом, наверное, могу, — нерешительно ответил Кирилин. — Но какое-то обоснование все равно нужно. Особенно если, ты говоришь, там такая история поднялась. Строго говоря, Лиманский к моему делу никак не касается. Семенов — еще куда ни шло. Кстати, его я уже вызывал.

— Ну вот, — подхватил Гуров. — Семенова ты вызывал, а где Семенов, там недалеко и Лиманский. Мало ли какие в деле могут возникнуть новые обстоятельства. Ведь Семенов почему хотел Лиманскому взятку дать? Потому что был уверен, что тот сможет надавить на Тимашова и заставить его быть более лояльным при разборках с Прокудиным. То есть получается, что между Лиманским и Тимашовым могла быть какая-то взаимосвязь. А это уже — прямая дорожка к твоему делу.

— Думаешь? — все еще сомневался Кирилин.

— Уверен.

— А если он догадается?

— Не понял. Кто и о чем?

— Стеклов этот твой. Судя по твоему рассказу, на дурака он не похож. И о том, что я занимаюсь делом Тимашова, а ты — в моей группе, он наверняка знает. Думаю, выводы ему будет сделать несложно, и, для чего я вызываю Лиманского, он поймет очень быстро.

— А это уже его проблемы. Главное — официальных претензий он здесь предъявить не сможет, а пока сориентируется и придумает новую каверзу, я уже сто раз успею переговорить с Лиманским. Инкогнито, разумеется, — улыбнувшись, добавил Лев. — Под надежным прикрытием твоего кабинета.

— Одни проблемы с тобой, Лева, — тяжко вздохнул Кирилин. — И чего тебя версия с сердечным приступом не устраивала? Красиво и трогательно. И главное — никаких лишних хлопот. А теперь вместо рядового несчастного случая я, по твоей милости, должен разоблачение целой преступной шайки прикрывать. Еще и в собственных рядах к тому же. Ты подумай, сколько здесь неприятностей может оказаться.

— Да мне и думать нечего, я уже на опыте убедился. Орлов сегодня целый день как школьника отчитывает. Замучился извиняться. Так что насчет Лиманского? Сделаешь?

— Попробую. Но только сразу тебе говорю — на баррикады я не полезу. Вызову его, как обычно, по стандартной процедуре. А если выяснится, что там какие-то препятствия непреодолимые, значит, будем считать, что не судьба. В отношении Стеклова, кажется, пока официальных обвинений не выдвинуто, так что ссориться с ним мне нет никакого резона.

— Да и не нужно ссориться, — заверил Гуров. — Дружи! Контактируй, обменивайся опытом. И подследственными заодно. А я всего лишь скромно поприсутствую на допросе. Поучусь мастерству.

— Уговорил.

Гуров вернулся в кабинет и вновь углубился в загадочные схемы и размышления. Он был уверен, что из его объяснений Кирилин понял всю важность разговора с Лиманским и теперь сделает все возможное, чтобы этот разговор состоялся.

Но расторопность коллеги превзошла все его ожидания.

В шестом часу вечера, когда полковник, уверенный, что ждать больше нечего и что все главное переносится на завтра, уже собирался идти домой, у него зазвонил телефон.

— Как настроение, Лева? — бодро поинтересовался Кирилин.

— Боевое, — осторожно ответил Гуров, не зная, чего ждать.

— Допрос Лиманского еще интересует?

— Еще как интересует.

— Тогда пляши. Везут из дома. Минут через пятнадцать можешь зайти ко мне. Будет ждать тебя на блюдечке с голубой каемочкой.

— Ай да Демидыч, ай да молодец! — обрадовался Гуров. — С меня магарыч. Как это ты так оперативно сориентировался?

— А чего ждать? Сказано — сделано. И, кстати, Стеклов этот твой просто миляга. Ни слова не возразил, даже сам пообещал в СИЗО позвонить, чтобы знакомый конвой к нему послали. Тех, которые адрес знают.

— Правда? — с сомнением спросил Лев. — Надо же. Как-то даже подозрительно. Не может же он, в самом деле, не знать, что я в твоей группе. Неужели не догадался, к чему этот маневр?

— Не знаю, — ответил Кирилин. — Но везут его реально, мне звонили уже. Сообщили, что скоро будут. Может, ты зря на этого Стеклова бочку катишь? Щелкнул он тебя по носу за то, что в чужую епархию влез, вот ты и разозлился. А на самом деле ни в каких преступных схемах он не замешан. Просто любит, чтобы правила соблюдались. Я, например, тоже был бы недоволен, если бы подследственных по моему делу все, кому не лень, допрашивали бы.

— Ну, я, допустим, не все, — с нажимом проговорил Гуров.

— Вот видишь? — усмехнулся Кирилин. — Уже и обиделся. А Стеклов на тебя аж самому Орлову пожаловался. Конечно, желчь взыграла. Вот и поспешил его в главные преступники записать. Ладно, нечего попусту разговоры разговаривать. Давай, выдвигайся. А то сам я не знаю, о чем и спрашивать-то его. Анекдот получится. Вызвал подследственного на допрос, а зачем, неизвестно.

Кирилин шутил и, по-видимому, пребывал в отличном настроении по поводу того, что ему удалось так легко решить «неразрешимую» проблему коллеги.

Но сам Гуров относился к этой легкости недоверчиво. В отличие от Кирилина, он имел опыт общения со Стекловым, так сказать, лицом к лицу, а не только с помощью телефона. И этот опыт ясно свидетельствовал, что следователь Стеклов человек отнюдь не наивный.

«Не может такого быть, чтобы он не понял, зачем Кирилину понадобился Лиманский, — думал он, в очередной раз запирая кабинет. — Что кроется за этой неожиданной «добротой»? Какой-то новый подвох? Но здесь Стеклов уже не сможет сказать, что я влез в чужую епархию. К Кирилину он сам согласился отпустить Лиманского, а я вхожу в его группу. Тогда в чем же дело?»