Борис Руденко - Мертвых не судят

Ирина ехала в Медведково к подруге. В отместку за нарушение инструкций Славич заставил ее тащить чемодан самостоятельно и шел позади, метрах в пятидесяти, страхуя от слежки. Все было, кажется, спокойно. Они благополучно добрались до кирпичной шестнадцатиэтажки, в которой жила подруга Ирины.

Возвращался домой он часов в десять, обдумывая по пути повод зайти к Зое. Не придумав ничего существенного, он попросту оставил это занятие. В конце концов, причина побеспокоиться о самочувствии друг друга теперь существовала в любое время суток.

Она, видимо, ждала его возвращения, потому что открыла почти немедленно, и, поняв это, Славич обрадовался. Самый сложный для него момент был преодолен совершенно естественно: не спрашивая ни о чем, Зоя отступила от двери, приглашая его войти в квартиру, а потом повела на кухню. Тонкий домашний халатик обтягивал ее тело. Зоя перехватила его взгляд, и Славич поспешно отвел глаза в сторону.

— Ну как, проводили? — спросила Зоя. — Кофе будете?

— Да, спасибо, — с готовностью ответил он. — Все в порядке.

— Все в порядке, — повторила она, но с иной интонацией, — Спрятались. Две недели у меня есть от прошлого отпуска, а дальше что? Не сидеть же всю жизнь, как в осаде.

— Все решится гораздо быстрее, — сказал он.

— Почему?

— Потому, что мы не можем жить всю жизнь, как в осаде. — Он посмотрел на нее и улыбнулся.

Выражение ее лица изменилось. Вероятно, уверенность Славича передалась ей, а он в этот момент с досадой подумал, что его разговор с женщиной, которая, безусловно, ему нравится, проходит будто с соратником по борьбе.

— Вы где работаете? — спросил Славич.

— Я — врач, Представитель вымирающей профессии.

— В каком смысле?

— Вымрут все врачи скоро. От голода, — невесело улыбнулась она. — Или убегут в массажные кабинеты. Одной ногой я уже убежала.

— Ну, вы уж скажете, — проворчал он. — От голода!..

— Да нет, шучу. На хлеб хватит. С маслом уже тяжело, — она встряхнула головой. — А вы кто?

Он ответил не сразу. Тщательно размешал сахар в кофейной чашке и отложил в сторону ложечку.

— Пока — никто. Или уже никто. Я бывший военный. Пенсионер.

— Для пенсионера вы достаточно молодо выглядите. Сколько вам лет?

— Тридцать шесть.

— Как вам только удалось, — позавидовала Зоя то ли его моложавости, то ли ранней пенсии.

Она поднялась, быстрым движением поправила салфетку и осталась стоять рядом, глядя на него сверху вниз. Сейчас она смотрела на него по-другому, совсем по-другому, не так, как прежде. Она стояла совсем близко, опустив руки вдоль бедер, и Славич мог бы коснуться ее, если бы захотел, он испытывал острое желание прикосновения и видел, чувствовал, что Зоя ждет, но темный осадок в душе, непонятный страх сковывал его. Славич боялся показаться неловким и смешным, он боялся ее жалости. Почему? Он не мог себе этого объяснить и просто рассердился сам на себя.

— Повезло, — буркнул он и встал. — Пожалуй, я пойду. Если что-то произойдет, немедленно звоните…

Она недоуменно, даже обиженно взглянула на него, но не произнесла ни слова. Повернулась и пошла открывать дверь.

— Заходите, — сказала Зоя на прощанье естественно и просто, и Славич с облегчением почувствовал, что возникшая невесть откуда напряженность между ними истаяла сама собой.

Он вышел на площадку и услышал внизу шорох. Выхватил дубинку и замер. Шорох повторился. Ступая на носках, заглянул в лестничный пролет и перевел дух. Незнакомый рыжий котенок играл на площадке со скомканной газетой…

О своей прежней работе Славич не любил говорить, а еще больше вспоминать. Сразу после срочной службы на южной границе, где было достаточно жарко и в прямом, и в переносном смысле, он сдуру подался в военное училище и, к своему удивлению, не только легко поступил, но и неплохо закончил. Увлечение рукопашным боем и зарубежными детективами привели его прямиком в батальон спецназа. Двенадцать лет Славич мотался по стране, не особо задумываясь над тем, что станет делать, если жизнь, к которой он привык, вдруг изменится. До перемен было очень далеко. Но это случалось намного раньше, чем он себе представлял, и намного страшнее…

* * *

Дожидаясь назначенного Натаном Семенычем часа, Славич вел наблюдение за своим двором. Он сидел чуть в стороне от окна с биноклем в руках, тщательно разглядывая каждого прохожего, казавшегося ему подозрительным. Славич давно научился ждать вот так — часами, почти в полной неподвижности. Но ничего необычного или тревожного не происходило. Черт его знает, подумал в какой-то момент Славич, может, они отступились?

Манера разговаривать по телефону у консультанта Натана Семеныча была странная. Он снимал трубку и молча ждал, пока собеседник подаст голос. Впрочем, Славича он узнал по первой же фразе.

— Ситуация необычная, мой друг, — задумчиво сообщил он. — Я навел справки и в результате ничего не понял. Такое впечатление, что этот «Бета-бизнес» создан специально, чтобы прибрать к рукам именно ваш дом.

— Кто хозяин этой фирмы? — спросил Славич.

— Хозяин? — вяло повторил Натан Семеныч. — Хозяин, дружок, это пустяки, хозяин там подставной. Но адрес у фирмы есть. Будете записывать?..

— Что вы посоветуете?

В трубке прозвучал короткий сухой смешок Натана Семеныча. Словно кашлянул.

— Совет — самая мелкая из монет, имеющихся в обращении, — ответил он. — Так говорил один замечательный американский писатель. Но это не важно. Вот что я бы посоветовал; вам это надо?

— Что? — не понял Славич.

— Ну, все это, все эти хлопоты. Плюньте, дружок. Соглашайтесь, переезжайте. Выберите себе вариант по вкусу и успокойте душу. Ну зачем, спрашивается, создавать проблемы там, где вполне можно обойтись без них? Вы со мной согласны?

— Трудно сказать, — настороженно произнес Славич. — Смотря какие проблемы.

— Не согласны, я вижу, — вздохнул Натан Семеныч. — В чем-то я вас понимаю. Но сейчас очень сложное время. Такое сложное время… Вы мне симпатичны, Игорь, мне очень не хотелось бы, чтобы вы попали в беду.

— Я никуда не собираюсь попадать, — сказал Славич, наполняясь тяжелым, мрачным раздражением. — Я живу себе тихо и никого не трогаю, Натан Семеныч, примус починяю. А если кто мне мешает, я тут ни при чем… Не надо никогда мешать жить людям. Делай что хочешь, только другому не мешай. Жалко, не все это понимают, а это так важно. Я разве не правильно говорю?

Видимо, что-то в тоне собеседника заставило Натана Семеныча слушать внимательнее, он ответил после некоторой паузы, и в голосе его уже отсутствовала изрядно надоевшая Славичу назидательность.

— Может быть, — тихо проговорил он. — Вам виднее, молод… Игорь. Возможно, вы далее правы. Только вы должны знать… знаете, кто прав в конечном счете?