Игорь Зарубин - Привычка убивать

— Хватит. — Она опустила голову. — Вы просто алой мальчишка.

— Вот видите, обиделись. Потому что я знаю то, в чем даже вы себе не признаетесь. И мне, честно говоря, неприятно это знать. Чем меньше для тебя остается тайн, тем скучнее жить на этом свете. Ладно, хватит об этом.

— Да, хватит. — Клавдии вдруг стало весело. — А вам нравится Набоков?

— Кто? Набоков, писатель? — насторожился Кленов.

— Да, Владимир Набоков. — Клавдия внимательно смотрела на психолога.

— Нет, не нравится, — отрезал тот.

— Ну, я так и знала! — расхохоталась Клавдия.

— Что, что вы знали? — вдруг не на шутку разозлился Кленов.

— А это пусть будет пока секретом.

И Клавдия поправила прическу таким томно-призывным жестом, что у Кленова невольно грешные мысли полезли в голову.

— Ничего не понимаю. — Батюшка закрыл Библию и пожал плечами. — Какое отношение друг к другу могут иметь эти два отрывка?

— Вот это я у вас и хотел спросить. — Игорь вздохнул.

— Там Исход… — Батюшка медленно поглаживал свою мягкую бородку. — Глава о том, как Бог накормил евреев и Моисея в пустыне. Дал им манну небесную, превратил горькую воду в сладкую и дал перепелов. Второй — Бытие. Создание мира. А третий отрывок — Паралипоменон. Родословные Левия, Иссахара и Вениамина…

— Ну и что он этим хотел сказать? — спросил Игорь. — Он ведь не наобум страницы оставлял. Может, он загадывает нам какую-нибудь загадку?

— Может быть. — Батюшка положил Библию на лавку, и они с Игорем вышли во двор. — Так вы говорите, что все это имеет какое-то отношение к убийству на пруду?

— Да. — Игорь огляделся. — Только мне не хотелось бы, чтоб…

— Я понимаю, — кивнул отец Сергий. — Об этом никто не узнает.

— Спасибо… Тут дело в том, что… — Игорь вдруг поймал себя на том, что не знает, как рассказать все батюшке. Будто хочет уберечь его от этих страшных вещей. — Ну в общем… Короче, это было не единственное убийство. Было еще три в Москве и… Были очень похожие еще в другом городе несколько лет назад. Судя по всему, эти убийства совершил один и тот же человек.

Батюшка внимательно слушал. Игоря даже несколько обидело то, что священник не ахает, как гимназистка, и не начинает истово креститься, услышав это.

— Ну вот. А у трех последних жертв убийца оставил вырванные из Библии страницы. Мы думаем, что он религиозный маньяк и…

— И вы хотите, чтобы я понял его душу? — Отец Сергий посмотрел на Игоря с удивлением.

— Нет, не совсем так. Просто нам пока не совсем ясен мотив. А он, возможно, кроется в этих текстах.

Батюшка долго молчал, снова задумчиво поглаживая бородку.

— Знаете, — сказал он наконец, — я никогда не мог понять черносотенцев. И антисемитов. Хотя мотивы у них замешаны тоже на религии. Они ненавидели и убивали евреев только за то, что те распяли Христа. Но будь Иисус другой национальности, с ним случилось бы то же самое. Ну может быть, не распяли бы, а отрубили голову или посадили на кол. Или сожгли бы на костре. Или съели. У каждого народа своя национальная казнь. Но это ведь ничего не меняет, потому что он именно для этого и был послан на землю.

— Я не совсем понимаю, — признался Игорь. — При чем тут евреи?

— При том, что Библия написана так, что даже в самом добром слове человек может найти призыв к страшным злодеяниям. И будет уверен, что поступает по слову Божьему. И не переубедишь его никогда. На пряжках у фашистов было написано: «С нами Бог».

— Странная книга. — Игорь задумчиво улыбнулся.

— Нет, это человек странный, — вздохнул батюшка. — Очень странный. Во всем хочет найти оправдание своим поступкам. А для самых страшных человек старается найти его в самых святых местах. Библия — очень сильный инструмент.

— Значит, вы связи не видите?

— Нет. — Отец Сергий развел руками. — Для того человека она, наверно, есть. Но я — не он. Впрочем, одна-то связь очевидна — это все отрывки из Святого писания.

Порогин развел руками.

— Ну и что же нам теперь делать? Я думал, что вы хоть какую-нибудь консультацию дадите. Нам ведь больше не к кому обратиться. Кто знает Библию лучше священника? Ну хорошо! — воскликнул он вдруг. — А может, вы тогда вот на какой вопрос ответите: что означают в христианстве числа восемь и тридцать пять?

Батюшка задумался.

— Может, поконкретнее?

— Этот… Этот убийца, — Игорь почесал затылок. — Он свои убийства совершает каждые восемь дней. Не семь, не десять, а именно восемь. Раньше, в другом городе, он делал это через тридцать пять дней. А теперь через восемь. Что это может означать?

— А вы уверены, что это должно что-то означать? — спросил вдруг отец Сергий. — Вы уверены, что и числа, и куски из Библии хоть что-то могут означать для злодея? И, простите, мне, честно говоря, не очень приятен этот разговор.

— Да, я понимаю. — Игорь закивал, глядя куда-то в сторону. — Просто нам нужна была ваша консультация. Ведь то, что ничего не говорит человеку мирскому, вам может сказать многое. Вы понимаете?

— Понимаю, но и вы меня поймите. Мне претит смотреть на Святое писание как на улику…

Бестолковая ситуация. Ну просто до ужаса бестолковая. Игорь готов был просто разрыдаться от бессилия. Ведь если маньяк сует жертвам в рот страницы из Библии, значит, он хочет что-то сказать. Но что? Как это понять, если даже никто не знает правил игры.

Батюшка о чем-то говорил с церковным старостой…

Страницы из Библии… Что-то смутно припоминалось Игорю с этими страницами. И почему-то именно здесь эти воспоминания обострялись.

«Ну да, разумеется, это же церковь, — подумал Игорь. — Церковь и Библия. Связь очевидная…»

Но эта связь для Порогина была почему-то неубедительна.

«Нет, тут что-то другое, — подумал он, чувствуя, что начинает волноваться. — Как будто я где-то уже видел… Где? И батюшка точно так же смущался от моих прямых вопросов… Да когда же это было и о чем мы говорили?»

— Простите, отец Сергий. — Игорь внимательно смотрел в глаза священнику. — А вот если бы к вам пришел человек и покаялся в страшном преступлении, в убийстве, допустим, что бы вы сделали?

— Как это — что бы я сделал? — Батюшка вдруг отвел глаза. — Я бы наложил епитимью и отпустил этот грех. Если грешник, конечно, искренне кается.

— Я не про это, — настаивал Игорь. Постепенно отрывочные воспоминания складывались в четкую картину. — Я хотел спросить, а разве вы не пошли бы и не заявили в милицию?

Батюшка долго молчал, растерянно глядя по сторонам, и наконец холодно произнес:

— Нет.

— Но почему?

— Тайна исповеди. — Его пальцы нервно пробежали по нагрудному кресту. — Я не имею на это права.

— Почему? — не унимался Игорь. — Это же ваш долг.

— Нет, — резко ответил батюшка. — Я должен соблюдать законы церкви. Иначе люди перестанут мне верить.