Наталья Александрова - Демон никогда не спит [litres]

— Ну что, Степа, накопали сегодня что-нибудь? — осведомился Штандартен, когда его глаза привыкли к свету.

— Да так, по мелочи… — ответил Степан, пряча глаза. — Ничего интересного… ну ты погляди, может, что возьмешь…

Он выложил на стол содержимое мешка — флягу со свастикой, пряжку от офицерского ремня, портсигар с гравировкой «1942», эсэсовскую эмблему.

— Негусто! — Штандартен небрежно перебрал находки, взял двумя пальцами эмблему, положил в карман. — Это возьму, остальное можешь выкинуть.

В другое время Степан стал бы спорить, горячиться, убеждать покупателя, но сейчас ему было не до того. Сейчас ему хотелось только одного — чтобы гость ушел, оставив его наедине с настоящей находкой, наедине с кинжалом…

— Выкинуть так выкинуть… — проговорил он равнодушно и смел находки обратно в мешок. — Ну, если тебе больше ничего не нужно, давай прощаться. Я устал.

И это явное равнодушие стало его ошибкой.

Глаза Штандартена подозрительно загорелись, он потянул к себе мешок:

— А больше у тебя ничего нет?

— Было бы — неужто бы я не показал? — Степан изобразил удивление. — Мне деньги нужны…

— Плохой из тебя актер, Степа! — неодобрительно проговорил Штандартен. — По твоему лицу всегда видно, когда ты врешь! И вообще, Степа, где Мишка, дружок твой? Вы же с ним вместе уехали!

— Как — где? — Голос Степана предательски дрогнул. — Дома, наверное… где же еще ему быть!

— Нет, Степа, дома его нету! Я как раз перед тем, как к тебе идти, к Мишке заглянул, так Райка, жена его, сказала, что со вчерашнего дня мужа не видала… а ему ведь до дома куда ближе, чем тебе!..

— Ну что ты ко мне пристал? — набычился Степан. — Нету — значит, застрял где-нибудь по дороге! Может, дружков своих встретил, выпить зашел куда-нибудь… Мы с ним в лесу разминулись, я короткой дорогой пошел, а он длинной…

— Длинной, значит? — Штандартен пошевелился, как будто устал от неловкого положения, и на коленях у него вдруг образовался старый «вальтер». Старый, но очень надежный, отлично вычищенный и смазанный. Степан когда-то сам продал этот пистолет Штандартену.

— Почему-то, Степа, я тебе не верю! — проговорил покупатель ленивым, безразличным голосом, от которого у Степана нехорошо заныло под ложечкой. — Почему-то, Степа, я думаю, что ты мне врешь! А врать, Степа, плохо! Тебе это разве в детстве не говорили?

— Слушай, Штандартен, кончай трепаться! — Степан опасливо взглянул на пистолет. — Не хочешь ничего покупать — так я тебя не задерживаю. Говорю тебе — я устал, спать хочу! Что ты стволом размахиваешь! Не будешь же ты стрелять в квартире!

Степан старался держаться уверенно и независимо, но это давалось ему тяжело — он всегда побаивался этого странного человека с его нацистскими замашками и холодными бесцветными глазами законченного маньяка.

Штандартен достал из кармана тяжелый стальной цилиндр, накрутил его на ствол пистолета, задумчиво поглядел на Степана.

— Колись, Степа! — проговорил он тихо, уверенно. — Что еще вы с Мишкой нашли сегодня на болоте?

— Да говорят тебе — ничего! — выдохнул Степан неприязненно. — Что ты надумал? Не будешь же ты и вправду стрелять! Совсем, что ли, с катушек съехал?

— А я чувствую, что ты врешь! — Штандартен повел розовым крысиным носом, будто и вправду принюхиваясь. — Ты, значит, думаешь, что я не буду стрелять? А почему бы и нет?

Он поднял пистолет, раздался негромкий хлопок, и с жалобным звоном разлетелась на куски голубая вазочка, стоявшая на шкафу.

— Совсем сдурел?! — вскрикнул Степан, шагнув к Штандартену. — Это матери моей вазочка!

Рука его непроизвольно потянулась за пазуху, где ровным спокойным холодом давал о себе знать кинжал.

— Матери, говоришь? — издевательским тоном проговорил Штандартен, поигрывая пистолетом. — Как там сказано — чти отца своего и мать свою! Кровь — она превыше всего! Хотя мать-то у тебя, Степа, была далеко не арийского происхождения!

И тут Степан не выдержал. Рука сама собой скользнула за пазуху, и тут же пальцы сжались на рукоятке кинжала. Он выбросил руку вперед, кинулся к Штандартену…

Но тот с неожиданной ловкостью выскользнул из кресла, перекатился по грязному, давно не мытому полу и, почти не целясь, выстрелил. Пуля вошла в левое плечо. Степан споткнулся, закрутил головой в поисках ускользнувшего противника, увидел его, шагнул, неловко размахивая кинжалом…

— Значит, я не ошибся! — Штандартен ловко вскочил на ноги, вскинул пистолет. — Значит, Степа, ты хотел-таки спрятать от меня самую интересную находку? Нехорошо, Степа, нехорошо!

Он еще дважды выстрелил. Степан широко открыл рот, пытаясь вдохнуть, но воздух в комнате неожиданно кончился, как будто его высосали огромным пылесосом.

Степан вспомнил вдруг удивленное лицо Михаила, его округлившиеся глаза, его хриплый, сорванный голос: «Ты что?!»

И это воспоминание тут же растаяло, а вместо него вдруг возник перед Степиным внутренним взором скалистый утес, возвышающийся над бурным морем, а в небе над утесом — гордо парящий белый орел…

Степан захрипел и рухнул на пол.

Штандартен наклонился над ним, попытался забрать у него кинжал. Однако мертвые пальцы так вцепились в рукоять, что пришлось несколько минут провозиться, отгибая каждый палец лезвием складного швейцарского ножа.

Наконец Штандартен выпрямился, бережно держа кинжал обеими руками.

— Какая чудесная вещь! — проговорил он, и голос дрогнул от волнения. — И этот козел не хотел мне его отдавать!

Он неприязненно взглянул на мертвого Степана, пнул его ногой, так что тот перекатился на спину. Штандартен увидел широко открытые глаза «следопыта» и невольно отшатнулся.

Зачем он это сделал? Зачем убил Степана? Ведь тот еще долго мог бы снабжать его разными интересными вещами, «сувенирами» Третьего рейха…

Но им словно владела чужая, неведомая воля. И все, что он сделал, было правильно. Так хотел рок, так распорядилась судьба, а Штандартен безоговорочно верил в судьбу и кровь.

Зато теперь у него есть эта прекрасная вещь, этот кинжал.

В ушах его зазвучал ровный, мощный шум — как будто он услышал гул волн, бьющихся о скалистый утес…

Штандартен еще раз, пристально и любовно, взглянул на клинок.

Ему показалось, что на лезвии кинжала темнеет капелька крови. Штандартен тщательно вытер лезвие носовым платком, спрятал кинжал, шагнул к двери, прежде чем открыть ее, погасил свет.

Выйдя в прихожую, увидел приоткрытую дверь соседней комнаты и выглядывающую оттуда старуху.

Ах да! Он совершенно забыл про соседку Степана! Ведь она его видела, она впустила его в квартиру, а значит, сможет описать ментам его внешность…

Надо признать, что внешность у него характерная, запоминающаяся. А это значит — нельзя оставлять свидетелей.