Ирина Арбенина - Фамильное привидение

— Вот как… Но кто же передал письмо Инаре Оскаровне?

— Кто? Разве я не сказал?

— Пока еще нет…

— Это был старик.

— Шишка становится, кажется, меньше… — констатировала, осмотрев голову менеджера, Генриетта. — Вас не тошнит?

— От вас?

— Нет, вообще?

— Вообще нет.

— Если не тошнит, значит, без сотрясения мозга обошлось.

— Вот спасибо. — Мартемьянов поморщился, дотрагиваясь до головы. — Как же вы могли, голубушка? Пароваркой по голове!

— А вы как могли?

— Что — я мог?

— Как — что? Вам еще объяснять — что?! Забыли после пароварки, чем занимались, когда я вошла?

— Чем это я занимался?

— А телефон?

— A-а… телефон… Вот вы отчего так разволновались. Милая моя, поймите, я не собирался вызывать группу захвата!

— Да что вы? — скептически усмехнулась рыжая.

— Не собирался, поймите вы это, наконец, дубовая голова! По той же простой причине, о которой я уже упоминал ранее. А именно: потому что вы, голубушка, несколько сумасшедшая женщина. И у меня нет никакого желания пасть жертвой в какой-то дурацкой перестрелке. А так бы случилось, примчись сюда наши охранники. Говорю же, я не видел смысла обострять обстановку… Поскольку обращаетесь вы со мной довольно сносно и готовите неплохо…

— Благодарю…

— Не за что. А пытки и издевательства в вашем меню пока не предусмотрены… Я и не видел никакого смысла обострять обстановку, ставя кого бы то ни было в известность о моем похищении, пока мы каким-то образом с вами не договоримся. Я все-таки верю, что это возможно. В общем-то, я бы не возражал, чтобы мы приступили к переговорам как можно быстрее! Как я вам уже объяснял, со временем у меня самые большие проблемы… Но без телефона я, уж извините, никак не могу. У меня несколько очень важных дел, которые не терпят ни малейшего отлагательства. Так что возвратите мне сию минуту трубку и уберите подальше вашу идиотскую пароварку. Я сделаю несколько срочных звонков, и мы с вами обсудим ваши проблемы. Я верю — мы договоримся.

— Я все-таки не могу никак понять вашего странного спокойствия… — проворчала Генриетта. — Я бы уже сто раз в такой ситуации сошла с ума!

— Верю.

— А вы хоть бы хны!

— Видите ли, голубушка, это все оттого, что я уверен, повторяю: мы каким-то образом с вами договоримся. Успех обеспечивает всего лишь определенная техника общения.

— Да?

— На самом деле нет такого повода и нет такого человека, с которым нельзя было договориться. Для этого надо просто иметь мозги, владеть некоторыми приемами специальной техники общения, исходить из той позиции, что договориться можно и надо… Ну и, конечно, владеть членораздельно русской речью. В наше время льется так много крови именно из-за того, что все это в дефиците. Люди часто просто не умеют строить фразы, не владеют техникой разрешения конфликтов… ну и так далее и тому подобное…

Он говорил и говорил…

И Генриетта вдруг поймала себя на том, что слушает его, как внимательная школьница любимого учителя. Речь менеджера, несмотря ушиб пароваркой, лилась плавно и убедительно, и рыжая слушала его уже почти завороженно.

Очевидно, он и в самом деле владел этой самой техникой общения, потому что Генриетте начало казаться, что они и вправду сейчас обо всем договорятся.

Еще немного — и она протянет ему трубку. А потом отпустит с миром и еще накормит на дорогу ужином.

Генриетта спохватилась.

И тогда немым укором из глубин ее подсознания выплыл мысленный образ несчастного и прозябающего в Париже Ладушкина и страшный сад из ее сна, который опутывает Гошу, не отпуская, своими ветвями…

— Ну хватит! — оборвала она невежливо плавную речь своего заложника. — Если хотите, чтобы шишка поскорее прошла, приложите к ней монету.

— Откуда у меня может быть монета? — явно обиженный тем, что его перебили, проворчал Мартемьянов. — У меня вообще только кредитные карточки.

— Ну приложите карточку… Я, правда, такого народного средства не знаю… не слыхала пока, во всяком случае… Но можете попробовать.

«Итак, Инара Оскаровна все-таки выпила в клубе немного минеральной воды… — рассуждала Светлова. — Может быть, именно это и послужило причиной ее смерти?»

Информация, добытая капитаном Дубовиковым, ставила на этой версии крест.

— Экспертиза вещей, принадлежавших покойной Хованской, свидетельствует: никакого яда на них не обнаружено. Ни на бутылке с минеральной водой, ни на трубке сотового… Нигде, — сухо сообщил Светловой допущенный благодаря своим связям к «тайнам следствия» капитан.

Собственно, никакого следствия как такового и не было. Сердечный приступ в тренажерном зале ни у кого не вызвал сомнений. «Качаются, качаются — добиваются идеальных форм… И в итоге и вправду добираются до финиша в отличном состоянии! Выглядят в гробу как на картинке…» — пожаловался Дубовикову его приятель из районного отделения, на которого и свалилась смерть прекрасной вдовы.

Экспертизу вещей, принадлежавших покойной Хованской, этот приятель, собственно говоря, сделал лично для капитана, по его просьбе.

— Может быть, хоть какие-то следы на кончиках пальцев? — Светлова с угасающей надеждой заглянула капитану в глаза.

— Абсолютно ничего.

— Что ж, значит… неужели все-таки сердце?

— Ну, не знаю, Анюта… Я помогаю тебе, чем могу. Но углубляться в это дело с Хованскими, уж извини, никак не могу. Своих дел — по горло.

— Спасибо, Олег Иванович.

— Чем богаты… — вздохнул капитан. — Заходите.

— Непременно.

Разочарованная разговором с капитаном, Светлова покинула скромное помещение фонда и не спеша, чтобы прогуляться и подумать, направилась к метро.

«Сердце у такой энергичной — буря и натиск! — совершено здоровой и цветущей на вид вдовы? — скептически размышляла Светлова. — Маловероятно…»

Любопытно, что если бы «Скорая» не забрала тогда труп Федора Федоровича Хованского так быстро… Это случилось, в общем, благодаря случайности: Инара Хованская вошла в квартиру через пятнадцать минут после того, как ее муж в последний раз в своей жизни поговорил по телефону, — и сразу же вызвала «Скорую».

Хованского отправили на вскрытие уже буквально через час после смерти. Что бывает нечасто…

Не случись это так быстро — и у него на пальцах яда не обнаружили. Очевидно, он обладал свойством быстро испаряться. Тогда и то, что с ним случилось, было бы квалифицировано медиками как «сердце».

А ведь в пище, которую он принимал, тоже не обнаружено никакого яда. Не было его и на чашке с недопитым чаем, которая стояла на письменном столе депутата.

Федор Федорович всего лишь едва прикоснулся к телефонной трубке…

Инара Оскаровна пила в клубе минеральную воду…