Ирина Арбенина - Фамильное привидение

Собравшись с духом, Генриетта высунула ногу из машины — и тут же под ней хрустнул тонкий лед.

И туфля сразу же наполнилась ледяной водой… Что и говорить, это она умела — остановить машину в самом неподходящем мечте, а точнее, прямо в луже! Причем по закону подлости там, где выходил Мартемьянов, блин, сухо, а где она…

Так, хлюпая полной водой туфлей и умирая от страха, она и поплелась вслед за менеджером среднего звена к офису «Наоко».

Зато Мартемьянов теперь шагал бодро. Можно даже сказать, весело.

«А что ему теперь печалиться… — тоскливо подумала Генриетта, — считай — освободился…

Только сейчас кликнет — и повяжут Генриетту, упрячут в каталажку за киднеппинг. И будет у дочки мама уголовница, и Ладушкин сгинет, пропадет… Выручать его больше некому.

Причем ведь сама своими руками освободила менеджера!»

— Что-то вы прямо еле ноги передвигаете? — недовольно оглянулся Мартемьянов. — Мы с вами все-таки не на прогулку вышли в парк!

— Да иду я, иду… — вздохнула Генриетта.

Они зашли в офис «Наоко» не с парадного входа, а откуда-то сбоку… Мартемьянов открыл дверь своей магнитной картой.

— Только очень тихо! — прошептал он, ведя Генриетту по каким-то коридорам и лестницам. — Здесь, разумеется, как вы понимаете, есть охрана…

— Да я и так… не дышу… — сдавленным от страха голосом просипела Генриетта.

— Ну-с, голубушка, милости просим… Это, так сказать, мое рабочее место. Присаживайтесь!

Мартемьянов наконец радушно усадил Генриетту перед монитором и включил компьютер.

— Ну вот, глядите… Если у вас глаза есть, все и увидите!

Мартемьянов пощелкал мышкой, и перед Генриеттой предстало то, что без преувеличения можно было бы назвать «досье». Здесь были даже снимки, запечатлевшие довольное лицо Федора Хованского в разные минуты его жизни — одного или в компании с разными людьми, мужчинами, но главным образом все-таки с женщинами. Причем это были явно минуты веселья и радости, а отнюдь не печали.

Однако основу досье составляли все-таки цифры…

В общем, это было похоже скорее на книгу расходов какой-нибудь домохозяйки: столько-то потрачено на «Тайд»… столько-то — на маргарин… Причем «Наоко» вела свои расходы на депутата именно с такой же скрупулезностью.

— А вот здесь, обратите внимание, зафиксированы проплаты заграничных поездок… Ну, понимаете теперь, что к чему?

— Кажется, понимаю… — изумленно ахнула Генриетта.

— Да тише вы! Разахались…

— Понимаю, понимаю! — изумленным шепотом повторяла рыжая. — Какой же вы все-таки аккуратный!

— Да уж… — скромно согласился менеджер. — Деньги любят счет… старая мудрость.

— Ага! — Генриетта просто впилась глазами в экран монитора.

— Обратите внимание, как господин депутат любит путешествовать… Разумеется, наша компания приветствует в людях эту тягу к познанию мира. Но обратите внимание, мы при этом всегда проплачиваем турагентствам со своего счета. Чтобы было понятно и дураку… Кто ему платит, тот его и танцует.

— Да он у вас прямо как при коммунизме жил! — подивилась Генриетта. — Получается, вообще сам ни за что не платил… Все вы?

— А то! — поддакнул довольно Мартемьянов. — И сами подумайте, дубовая вы голова, ну зачем нам «заказывать» человека, который ест с руки? Зачем убивать такого? Столько денег вложено… Строго говоря, мы понесли убытки и скорбим.

— Понимаю, понимаю…

— Вот, пожалуйста… — Мартемьянов выделил строчку на мониторе. — Совсем свежие расходы. Буквально накануне печальной кончины Федора Федоровича Хованского. Извольте… Поездка в Мюнхен… Ненадолго… всего на три денька. Не слишком большой расход… конечно, мы не обеднеем, но все же…

— В Мюнхен?

— Ну да… видите, это стоимость авиабилетов…

— А что он там делал?

— Вот уж не знаю, милая… Я ведь не сыщик. Я менеджер. Вы поймите, это же не компромат… Компромат на рабочем месте в компьютере не держат. Это просто общие сведения — для общего впечатления, так сказать… Чтобы в делах был порядок… Ведь Федор Федорович Хованский у нас не один такой, сами понимаете…

— Да уж, наверное… — вздохнула Генриетта.

— Ну как? Это вас убеждает?

— Убеждает…

— Ну вот, я же вам говорил… «Сорок пятый», милая, — это анахронизм. Все проблемы в этом мире следует решать с помощью слов и денег.

В это время в коридоре включился свет, и по полу загрохотали десантные ботинки.

Выключать компьютер было уже поздно — тот, кто шел по коридору, наверняка уже видел свет, струившийся из-под двери.

— А ну быстро… прячьтесь!

Затолкав Генриетту под стол, Мартемьянов как ни в чем не бывало развалился в кресле и защелкал мышью.

— Кто тут?

Дверь распахнулась, и в комнату просунулась голова бдительного охранника.

— A-а… Это вы, Владилен Георгиевич… — пробормотал он. — Задержались на работе?

— Задержался, как видите.

— Да уж вижу…

В это время Генриетта от ужаса икнула под столом.

— Вспоминает вас, видно, кто-то! — ухмыльнулся охранник.

— Да уж… когда такие переработки…

Охранник понимающе кивнул и повернулся, чтобы продолжать обход.

И вдруг что-то вспомнил и удивленно воззрился на Мартемьянова.

— Но вы… Вы же… — Он изумленно поглядел на менеджера. — Вы же исчезли?!

— Не совсем. — Мартемьянов, изображая большую занятость, щелкнул мышкой. — Не совсем исчез. Просто я ненадолго отлучался.

— А-а… — Охранник удалился, переваривая явно непосильную для мозга информацию. — Отлучались, стало быть…

Все это время Генриетта дрожала под столом.

— А теперь… брысь отсюда! — Мартемьянов схватил Генриетту за руку и потащил вниз по лестнице.

Он снова открыл своей магнитной картой какую-то, очевидно потайную, дверь и вытолкал ее на улицу:

— И чтоб я вас в жизни своей больше никогда не видел!

Телевизионный сюжет был минуты на три…

Менеджер среднего звена Мартемьянов шел от своей машины к дверям особняка, в котором размещалась компания «Наоко», и довольно неудачно пытался уворачиваться от микрофона, который настойчиво протягивал ему репортер.

— Это было похищение?

— Да нет…

— Но ваши коллеги из компании «Наоко» заявили милиции, что вас похитили!

— Ни в коем случае.

— Вы не могли бы поподробнее?

— Не мог бы.

— Вам не кажется, что это странно?

— Да нет… Просто одна моя знакомая неудачно пошутила…

— А она знает, сколько дают за такие шутки?

— Теперь знает. Я ей объяснил.

— Вы не думаете все-таки, что ваше странное исчезновение, которое вы упорно не желаете называть похищением, связано с определенной репутацией компании «Наоко»?

— Что значит «определенной»?

— Ну… сомнительной!

— Нет, не думаю.