Питер Ловси - Скелет среди холмов (в сокращении)

Слова Ингеборг не были лишены смысла.

— Это и есть блестящая мысль Септимуса? — спросил Даймонд.

— Я еще не закончила. На поле боя были женщины. В костюмах той эпохи. Некоторые должны были ухаживать за ранеными.

— Маркитантки, — произнес Даймонд, вспоминая услышанное от Огасты Уайт.

— Это уничижительное слово, — отрезала Ингеборг. — Я бы сказала, сестры милосердия.

— Называйте как хотите. Я просто процитировал «Запечатанный узел». Но к чему вы клоните, я уже вижу. Наша женщина могла погибнуть в том бою.

— Да, и положить конец реконструкциям. Не просто роковая случайность — катастрофа. Стоит ли удивляться, что ее унесли с глаз долой и зарыли?

— Ну, вы уже передергиваете, — возмутился Даймонд. — Хотите, чтобы я поверил, что «Узел» безропотно допустил незаконное захоронение, лишь бы спасти свою репутацию?

— Никто не ставил руководителей в известность, — возразила Инге. — Два человека могли незаметно избавиться от трупа.

— Так вы полагаете, что ее убили во время боя?

— Может, кто-то из солдат с самого начала задумал убийство.

— Умышленное убийство? Очень может быть. Сколько народу присутствовало на сборе?

— Если верить газете, две с половиной тысячи. Но женщин среди них было гораздо меньше, значит, их могли хорошо запомнить, особенно если среди них были украинки.

Про национальность убитой Даймонд совсем забыл.

— В том-то и вопрос: что делала украинка на реконструкции битвы гражданской войны в Англии?

— Именно. Если она была там, то об этом кто-нибудь знает, — продолжала Ингеборг. — И вот вам блестящая мысль Септимуса: почему бы мне не записаться в «Запечатанный узел» и не посмотреть, что там можно выяснить?

— Бред. Первое, о чем вас спросят, — место работы. И все, вы попались.

— Я могу назваться журналисткой, ведь я когда-то была ею. Найду людей, которые помнят сборы 1993 года. Если им что-нибудь известно о жертве убийства, я постараюсь вытянуть из них все, что смогу.

— В ваших способностях я не сомневаюсь, — заверил Даймонд. — Но вы же сами видите недостатки этого плана: если кто-то убил Руперта Хоупа, то, скорее всего, потому, что чувствовал с его стороны угрозу. Значит, и вам грозит нешуточная опасность.

— Шеф, будь я мужчиной, вы не колебались бы ни секунды. Если я решила работать в полиции, значит, я ко всему готова.

Заявление прозвучало убедительно. Даймонду не хотелось отпускать ее в одиночку на передовую, но он сказал:

— Честно говоря, Инге, я никого не попросил бы ни о чем подобном. Но раз уж вы сами вызвались, препятствовать я не стану.

Стоя у одностороннего стекла комнаты для допросов, Даймонд наблюдал, как Септимус и один из его бристольских коллег засыпают вопросами Дейва Бартона. Кузнец попросил разрешения привести с собой друга, и этим «другом» оказалась женщина-адвокат мисс Тауэр. Она сразу же вмешалась:

— Мой клиент уже отвечал на эти вопросы, когда его допрашивал мистер Холлиуэлл. У вас есть подписанный им протокол допроса.

— Я расследую другое дело, — возразил Септимус, — недавнее убийство Руперта Хоупа. Мне необходимо прояснить детали, не затронутые во время предыдущего допроса.

— Вы только что спросили, кем работает мистер Бартон, — возразила мисс Тауэр, — а это вам уже известно. Мало того, ответ не имеет никакого отношения ни к одному из расследуемых дел.

По другую сторону стекла Даймонд ответил ей:

— Никакого, кроме одного: мы ищем орудие убийства, потому и заинтересовались рабочим инструментом кузнеца.

— Хорошо, Дейв, давайте поговорим о вашем хобби — реконструкциях знаменитых сражений, — примирительно предложил Септимус. — Давно вы этим увлекаетесь?

Мисс Тауэр вмешалась мгновенно:

— К делу не относится.

— Я хочу знать, не встречался ли он с Рупертом раньше, во время других сборов.

— Нет. Он же из Бристоля, — ответил Дейв. — У них своя компания.

— Это он сказал вам, что из Бристоля?

— Я сам выяснил, уже потом. Он сказал, что он историк. И пустился рассказывать про то, какой была настоящая битва.

— А вы разбираетесь в истории, Дейв?

— Я-то? Нет, я не вникаю. Мне бы размяться и повоевать.

— Осторожнее, — посоветовала ему мисс Тауэр.

— Я имел в виду — переодеваться в старинные костюмы и все такое, — уточнил Дейв.

— Вы ведь пикинер, пехотинец? — спросил Септимус.

— Не всегда.

— Но в этом году были пикинером. Как и Руперт. Где были ваши пики, когда вы отправились за пивом?

— Остались лежать на земле. Потом мы вернулись за ними.

— Вы спустились с холма к тому месту, где спрятали пиво? Вас никто при этом не видел?

— Могли и увидеть. Там были «мертвые» и «раненые». И несколько женщин, которые принесли воды «круглоголовым».

— Они могли увидеть, как вы с Рупертом выкапываете пиво?

— Только если у них острое зрение.

— Так почему же они не заметили, что вы нашли кость?

Мисс Тауэр поспешила сказать Дейву:

— На этот вопрос вам незачем отвечать.

Но Дейв, похоже, считал, что ему ничто не угрожает.

— Сначала я подумал, что это кость какого-то зверя. А когда догадался, что она человеческая, поспешил положить. Не по себе стало. Мы договорились снова зарыть ее.

— И вернулись к сражающимся?

— Точно.

— После этого вы виделись с Рупертом?

— Нет. Больше я его ни разу не видел.

— Вы любите выпить, Дейв?

— К делу не относится. Не отвечайте, — вмешалась мисс Тауэр.

— Сожалею, но я имею полное право спросить об этом, — возразил Септимус. — Мы должны убедиться, что его показания подтвердятся при перекрестном допросе.

Мисс Тауэр заявила:

— Он не в суде. Он согласился помочь следствию, а вы, похоже, стремитесь бросить тень на его поведение.

— Он сообщил мне, что перед битвой закопал в землю упаковку пива, — объяснил Септимус. — А инспектору Холлиуэллу — что об исчезновении Руперта Хоупа услышал однажды вечером в пабе. Итак, Дейв, перед боем вы что-нибудь пили?

— Промочил горло за обедом. Но был трезв как стеклышко, если вы об этом.

— А нельзя ли поточнее? Сколько вы выпили?

— А я помню? — огрызнулся Дейв.

— Вы во всех подробностях помните, как познакомились с Рупертом, но не помните, сколько выпили за обедом? — уточнил Септимус. — А вы уверены, что зарыли перед боем шесть банок пива?

— Я же сказал. Или вы не знаете, сколько банок в упаковке?

— Вас при этом никто не видел?

— Видел, само собой. Мимо как раз проезжал «круглоголовый», паршивый ворюга! Тоже из кавалерии… он был верхом на здоровенном белом жеребце.

— Вы полагаете, остальные четыре банки достались ему?

— А как же иначе? Я чуть мозги не вывихнул, соображая, кто бы это мог быть. Небось оборжался, пока вылакал пиво противника.

— Ну ему же хватило порядочности поделиться с вами.