Питер Ловси - Скелет среди холмов (в сокращении)

— А вы не раните друг друга в ненастоящем бою?

— К счастью, нет. Острия пик резиновые, покрашенные серебряной краской. Наши пикинеры сражаются, направляя острия вверх. Офицеры сдают экзамен по технике безопасности — это касается и нашей и вражеской армий.

— И кто же у вас враги?

— Сторонники парламента, разумеется. Мы роялисты.

— А «круглоголовые» тренируются в другом месте?

— Нет, здесь же, но в другие дни, — засмотревшись, собеседница схватила Даймонда за руку. — Смотрите, они откладывают пики и берутся за шпаги! Вон та девушка определенно занималась раньше фехтованием. Я однажды уже наблюдала за ней: она справится с любым мужчиной.

Даймонд охотно допустил, что Ингеборг бывшая фехтовальщица.

— Вы, наверное, помните всех записавшихся к вам женщин.

— С тех пор, как сама состою в группе, — конечно.

— Среди них, случайно, не было никого из Восточной Европы? Девушки по имени Надя?

— Увы, это имя мне ничего не говорит.

Ингеборг билась на шпагах с юнцом, самоуверенным, как все три мушкетера, вместе взятые. Блок, выпад — и она выбила у него шпагу. Стальной клинок лязгнул, падая на бетонный пол.

— Если она будет продолжать в таком же духе, ей предложат биться один на один, — заметила его собеседница. — Это большая честь. Хорошо, что она с нами.

— Да уж, это вам не ангел милосердия.

Его собеседница рассмеялась:

— Надеюсь, вы не потешаетесь над нами, стариками.

— Нет, что вы. Но если она и дальше будет лупить парней чем попало, то мужа себе не найдет.

— Вы ей не отец? — насторожилась женщина.

— Господи, нет, конечно.

— Шпион «круглоголовых»? — не сдавалась она.

— Полицейский. Старший инспектор Питер Даймонд.

— Надо было самой догадаться. Вы по поводу того ужасного убийства одного из наших, преподавателя из Бристоля.

— Да, я расследую это дело. И пришел сюда, чтобы разобраться, что происходит во время боя. Вы ведете списки участников?

— Кажется, да, но это конфиденциальная информация. Попробуйте получить ее официальным путем, обратитесь к руководству нашего сообщества.

— Ценный совет, мэм. А ваше имя — тоже конфиденциальная информация?

— Агнес Суитин, — рассмеялась она.

— Супруга майора Суитина, члена Лансдаунского общества?

— В прошлом — красавца кавалера. К сожалению, у него новое увлечение — гольф.

— Значит, вы были знакомы с Рупертом Хоупом.

— Почему вы так решили?

— Вы видели, как он пытался открыть чужие машины.

— Так это его потом убили? — удивилась она. — Я понятия не имела. Зачем же он так глупо поступил?

— Его ударили по голове. Мы полагаем, что он потерял память.

— Боже мой! Мне стыдно, что мы сообщили о нем в полицию.

— Вы поступили так, как и должны были.

В это время Ингеборг сражалась с юношей, который по технике явно превосходил ее. Казалось, ее уже загнали в угол, но стремительный выпад застал противника врасплох, и он опустил шпагу.

— Умница девочка! — захлопала в ладоши Агнес Суитин.

Но инструктор не разделял ее восторгов.

— Так вы могли ранить его. Мы здесь тренируемся, а не ставим олимпийские рекорды.

— Он осадил ее только потому, что она женщина, — возмутилась Агнес.

— Вам явно уже случалось фехтовать, — говорил между тем инструктор, обращаясь к Ингеборг. — На рапирах, верно? Но в бою вы сможете пользоваться таким оружием, только если будете состоять в кавалерии. Вы умеете держаться в седле?

Агнес укоризненно вздохнула:

— И это говорит офицер пехоты! Опасается, что рядом с ней будет смотреться жалко. А из нее получилась бы прекрасная всадница.

— Вот как? — Едва не лишившись на этой неделе одного из подчиненных, Даймонд вовсе не хотел, чтобы Ингеборг выбили из седла. — Вы были на юбилейной реконструкции в 1993 году?

— Это в связи с тем скелетом, что нашли в Лансдауне? Да, я хорошо помню тот бой и могу вас заверить, что ничего подозрительного не заметила. Я была слишком занята своими увечьями.

— Настоящими?

— Царапины, ссадины — ничего серьезного, — отмахнулась она.

— Значит, вы не заметили, что кто-то подозрительно ведет себя в бою?

— Я бы запомнила такое. Если хотите знать мое мнение, «Запечатанный узел» не имеет к этому скелету никакого отношения.

«Если это правда, — подумал Даймонд, — сейчас мы с Ингеборг даром тратим время». Вскоре после этого разговора он ушел из ангара и направился домой.

На следующий день рано утром позвонил констебль Пол Гилберт:

— Шеф, я только что побеседовал с некой миссис Джарви. Она ходит в церковь Святого Иоанна на Саут-Парейд. В 1993 году Надя две недели гостила у нее.

Даймонд отреагировал мгновенно:

— Адрес!

Машина Гилберта стояла возле коттеджа, почти сплошь увитого клематисом. Молодой констебль сам вышел встречать Даймонда.

— Предупреждаю сразу, шеф: она немолода, а если уж говорить начистоту, очень стара и вдобавок туговата на ухо. О том, что стало с Надей, я ей не рассказывал.

Гилберт повел босса в комнату, служившую и гостиной, и спальней. Старушка в розовой кофточке и синих спортивных брюках сидела в кресле-качалке и гладила белую кошку, свернувшуюся у нее на коленях. Две четырехцветные кошки пристроились на подоконнике, а сонному персидскому коту досталось в безраздельное пользование стеганое пуховое одеяло.

Пол Гилберт не преувеличивал: миссис Джарви и вправду была очень стара. Констебль представил ей Даймонда, единственной реакцией стала попытка настроить слуховой аппарат.

— Он хочет спросить вас про Надю! — прокричал Гилберт.

Миссис Джарви строго посмотрела на него:

— Не надо так кричать.

— Надя! — снова крикнул Гилберт. — Девушка с Украины!

— Вы опять про Надю? Я же о ней уже все рассказала.

— Вы говорили, она гостила у вас в 1993 году, правильно?

— Я предложила ей свободную комнату, — объяснила миссис Джарви. — Она пробыла со мной недолго. Хорошо говорила по-английски.

— Как вы запомнили, что это был именно 1993 год? — спросил Даймонд.

— В воскресенье накануне ее приезда мне исполнилось восемьдесят. Помню, я угостила ее тортом.

— В каком же году вы родились? — спросил Даймонд на всякий случай.

— Мне девяносто шесть, — вздохнула миссис Джарви. — Если доживу до ста, меня поздравит телеграммой сама королева.

— Да, а год вашего рождения?..

— Шеф, — прервал его Гилберт, показывая на вышивку в рамке над кроватью. Вышитая надпись гласила: Да будет благословен сей дом. Джулия Мэри Джарви, род. 23 июля 1913 года.

— Так вы расскажете нам про Надю? — спросил Даймонд.

— Что? Я почти не выхожу из дома, и кошки тоже. Они терпеть не могут сырость.

Гилберт наклонился к уху старушки и повторил имя Нади.

— Она была беженкой. Я приняла ее из христианского милосердия.