Николай Леонов - Прививка для маньяка

— Понимаете, Глеб, в столице совершенно другой ритм жизни, — тем временем продолжала Кира, — и я не могу к нему привыкнуть, представляете? Все эти четыре года никак не приспособлюсь… Как будто я умерла, и та, кто сейчас живет, не совсем я. Простите, я путано объясняю…

— Я вас понимаю, — хрипло сказал Звоницкий. — Дело в том, что в моей жизни тоже не так давно произошли… изменения. — И, неожиданно для самого себя он рассказал Кире историю со взрывом.

Молодая женщина ойкала, ахала, прикладывала ладошки к щекам и смотрела на Звоницкого огромными глазами, полными слез.

Никому и никогда Звоницкий не рассказывал, что случилось с ним семь лет назад. Об этом не знали ни Яна Казимирова, бессменная ассистентка Глеба и самый доверенный человек, ни Варвара Михайловна, работавшая у Звоницкого почти с момента его выхода из больницы, тем более никто из друзей и знакомых, окружавших ветеринара в его новой жизни. А тут — случайный секс, смутная улыбка — и пожалуйста, Глеб на блюдечке преподнес Кире Костомаровой свою главную тайну.

Ну и что? Он нисколько не сомневался — эта женщина начиная с сегодняшнего дня прочно вошла в его жизнь. Разумеется, она никогда не использует эту информацию ему во вред…

Чтобы сменить тему и немного развеселить Киру, Глеб заказал десерт и еще сливового вина — некрепкого и прохладного. Она извинилась, встала и удалилась в дамскую комнату. Пока ее не было, Глеб взглянул на часы. Ого, как незаметно летит время! Вскоре придется отвезти Киру домой. Ну что же, и без того сегодняшнее свидание превзошло самые смелые мечты! И это только начало!

На мгновение перед глазами мелькнула ехидная физиономия ассистентки, и насмешливый голос Яны Казимировой произнес: «Шеф, спорим, что уже сегодня ваши самые смелые мечты сбудутся? Ставлю свою машину против вашего сломанного будильника…» Звоницкий отогнал непрошеное видение и бросил раздраженный взгляд на часы. Ну что Кира там копается? У них остается так мало времени, а макияж можно привести в порядок и дома…

Когда Кира не появилась и через сорок минут, он сообразил — что-то не так. Поднялся и прошел к дамской комнате. Из двери, на которой был нарисован веер, как раз выскользнула давешняя официантка в красной курточке и удивленно уставилась на Глеба. Он поймал девушку за рукав и поинтересовался:

— Простите, а где моя спутница?

Поднялся небольшой переполох. Выяснилось, что Киры Костомаровой в ресторане нет. При этом совершенно точно было известно, что женщина не покидала «Маджонг» ни через центральный вход (там скучали в машине двое охранников солидного господина в пиджаке, по виду депутата или средней руки чиновника), ни через служебный (там последний час возились с неисправным фонарем электрики). Когда Звоницкий в ярости пригрозил, что сейчас вызовет наряд полиции, официантка поманила его пальчиком и отвела в сторону.

— Слушайте, я могу объяснить, куда подевалась ваша спутница, — воровато стреляя глазками, сообщила она. — Пойдемте, я вам покажу. Только не поднимайте скандал, ладно? А то у нас будут неприятности.

Официантка завела Глеба в женский туалет и показала на небольшое окошко под потолком. Приоткрытая стеклянная фрамуга пропускала воздух, но пролезть в отверстие не могла бы и кошка. Или… или могла?

— Знаете, у нас тут уже не в первый раз девушки сбегают. Чаще всего студентки — пришли в кабак, хотели с кем-нибудь познакомиться, раскрутить на ужин и дармовую выпивку, а потом сделать «динамо».

— Что сделать? — поднял брови Глеб.

— «Динамо». Вы что, не знаете, что это такое? Когда девушка обещает, обещает, а потом сбегает… это… не отблагодарив.

Выражение «динамо» Звоницкий, конечно же, знал, вот только не слышал его со времен студенческой юности.

— Конечно, не каждая девушка в это окошко пролезет, — продолжала официантка, — а только очень стройная. Но ваша спутница как раз такая.

Глеб смерил взглядом окошко. Да, при известной ловкости, приложив массу усилий, в него могла протиснуться женщина. Но ведь для того, чтобы достать до окна, нужно сначала влезть на раковину, потом подтянуться. Он представил Киру — в белом платье, в босоножках на высоком каблуке… Бред какой-то! Зачем ей убегать таким экзотическим способом?! Каких-то пятнадцать минут, десерт и чашка кофе напоследок — и он сам отвез бы ее домой!

Глеб пригляделся, поднял руку и снял длинную белую нитку с фрамуги. Да, никаких сомнений — Кира Костомарова покинула «Маджонг» именно через это окно. «Динамо»… Бывает, конечно, «динамо» до секса — точнее, с целью его избежать. Но чтобы после?!

— А вы как, платить-то будете? — с некоторой тревогой спросила официантка.

— Само собой, — усмехнулся Глеб. — Плюс чаевые, не волнуйтесь. Только скажите мне — моя… подруга, перед тем как она исчезла, у нее телефончик случайно не звонил?

Официантка отрицательно покачала головой и вдруг оживилась:

— Знаете, а я ведь вспомнила! Когда ваша дама шла в туалет, у служебного входа терся какой-то мужчина. Она на него мельком так поглядела и ускорила шаг. Быстренько в туалет шмыгнула, и с тех пор ее никто не видел.

— Мужчина? — напрягся Звоницкий. — А как он выглядел?

— Да я не присматривалась, — пожала плечиками официантка. — Заметила только, что у него борода. Черная такая. Ну как, не будете скандал поднимать?

— Не буду, — пообещал Глеб, оплатил счет, оставив девице щедрые чаевые, и покинул злополучный ресторан. Набрал номер Киры, но телефон молчал.

Напоследок Звоницкий расспросил и электриков, но те не смогли сказать ничего дельного. Мужчина лет сорока, спортивного телосложения, черная рубашка-поло, светлые брюки… Жарким августовским вечером так одета половина Москвы. Бороду они заметили, а более ничего примечательного во внешности мужика, который помаячил несколько минут у служебного входа, запомнить не смогли. Глеб поблагодарил работяг и под насмешливыми взглядами («Что, братан, не повезло? Бабы — они такие!») сел в свою машину.

Вернувшись домой, он пытался дозвониться Кире. Глеб Аркадьевич чувствовал себя полным идиотом. Бывало, что женщины бросали его, но никогда в такой унизительной форме. Он вспомнил, как таращилась на него публика в ресторане, и стиснул зубы. Да, не скоро теперь Глеб сможет появиться в своем любимом «Маджонге»… В расстроенных чувствах он достал из бара бутылку коньяка — подарок благодарного пациента (вернее, его хозяина) — и остаток вечера потонул в розовом алкогольном тумане.

На следующее утро Звоницкий чувствовал себя старым и помятым. По дороге на работу он насвистывал сквозь зубы «На палубу вышел, сознанья уж нет, в глазах у него помутилось». Яна всего разок глянула на бледное лицо шефа, на сведенные к переносице брови и не рискнула даже поинтересоваться, как прошел вечер.