Алексей Поворов - Я убийца

– Ну и что у нас теперь есть? Что мы имеем?

Пименов взглянул на Александра, откинувшегося на стуле и грызущего авторучку.

– Все еще думаешь, что это он ее убил? – с насмешкой произнес Станислав.

Загорелась спичка, комната наполнилась запахом табачного дыма.

– Да может, он актер хороший. Мне кажется, на него надавить нужно, и тогда он сознается. Все расскажет!

– Тут ты прав. Если ему почки опустить, он не только в убийстве сознается – он на себя все, что угодно, возьмет. Даже что татар на Русь навел. Только лучше от этого никому не будет.

– Почему же? Нам премию дадут, а может, и к награде приставят, – Сашок вытащил ручку изо рта и рассмеялся.

– Хорош паясничать! Отпускать его надо, – затушив окурок в пепельнице, буркнул Сергей и потянулся к телефону.

– Постой.

– Чего?

– Надо его придержать.

– Это еще зачем?

– Чтобы наш парень думал, что мы подозреваем именно гражданского мужа убитой. Пусть считает, что мы идем по ложному следу. А этого закрой недельки на две, чтобы посидел да подумал о своей жизни. Глядишь, и уразумеет, с кем жил до этого и что делать дальше. Наша задача сейчас – добиться, чтобы Санитар расслабился и допустил промах. Он и так слишком громко заявил о себе. Пускай теперь считает, что мы вообще олухи. Уверенность в своей безнаказанности – самая большая ошибка всех придурков типа него.

– Да пусть сидит, мне-то что. Прикрыть всегда можно. Как скажешь. Если для дела нужно, то я только «за».

– Вот и прекрасно, – Станислав постучал пальцами по столу. – Что там ее мать говорила? А то я пропустил беседу, пока у Громова был.

Сергей протянул Пименову протокол показаний, но тот лишь утомленно скорчил лицо.

– Сам расскажи в двух словах, что да как.

– А что тут скажешь? Мать погибшую опознала, но показания дала невнятные. По-моему, она вообще немного не в себе была, но это и понятно, все-таки дочь. Короче, по ее словам, покойная была чуть ли не божий одуванчик. Хотя проговорилась о том, что в последнее время дочь к ней приезжала не с гражданским мужем, а с каким-то молодым человеком. Имени она его не помнит, да и рассказать многого о нем не может, поскольку он все время в машине сидел.

– Она его что, вообще не видела, что ли?

– Да нет, сказала, что в лицо опознает, даже для фоторобота опишет. Только я ее пока домой отпустил: совсем она плохая была. И похороны у нее через пару дней.

– Ну, хоть что-то. Только ее поторопить надо. Нет у нас пары дней. Нету! Мертвым, конечно, уже ничем не поможешь, но мы должны о живых думать. Нам позарез нужно описание этого парня. Полагаю, следует работать именно в этом направлении. Кстати, о работе: что там с трудовой деятельностью убитой? Не спрашивали у матери?

– Говорю же, у нее половина показаний были невнятными. Старушка на таблетках вся. Туда ехать нужно, да на месте и выяснять все, – Сергей достал очередную сигарету и размял ее в руках.

– Ясно. Сань, а у тебя есть что по препарату, который у нее в крови обнаружили?

– Ух ты, неужто и до меня очередь дошла? А я-то думал, что я у вас как писарь значусь. Подай, принеси, опроси, запиши.

– Так что у тебя? – Станислав скрестил руки на груди и нахмурил брови.

– Что-что? – Сашок достал ежедневник, пролистал до нужного места и стал зачитывать: – Короче, так. Единственная фирма, которая поставляет в наши больницы этот миорелаксант, – ОАО «ОптФармацея». Просто так его, ясное дело, не купишь. Завозят его, в основном, по запросу врачей. Я просмотрел объемы поставок за пару лет, и они вроде бы не вызывают подозрений, кроме одного. Некий Денисов Павел Алексеевич заказывал объем в два раза больше, чем обычно.

– А вот это уже кое-что! А, Станислав?! – Сергей расцвел в улыбке и потер руки.

– Нужно брать его в разработку. Ладно, тогда вы дуйте к ней на работу, узнавайте, что да как: с кем общалась, кто что знает про нее. Бабы – они на язык слабые: поди, болтала, что ни попадя. Обязательно что-нибудь да всплывет. Грохнули-то ее неспроста. Просто так он не убивает. Нужно понять, для чего он оставил свои намеки. Что он этим хотел сказать?

– А ты разве не с нами?

– Нет. Я наведаюсь к этому доктору. Александр, набросай мне, где его найти и что ты про него узнать смог.

– Конечно, хозяин! Надеюсь, я сегодня заработал чашку горячего супа? – недовольно пробурчал Сашок, вырывая листок из ежедневника.

– Ну что, тогда по коням. Завтра после обеда созваниваемся и встречаемся здесь. Так что, до скорого, – Станислав пожал руки коллегам, попрощался и вышел из кабинета.

– Мутный он какой-то. Тебе так не кажется?

Сергей сделал глубокую затяжку и выпустил дым кольцами.

– Мутный – это мало сказано. Но, по-моему, дело свое он знает. Как говорится, «лучше с умным таскать камни, чем с дураком вино жрать!». Он еще не самый плохой вариант, с которым мне приходилось работать.

– Серег, как думаешь, он в курсе, что твоего предыдущего напарника нашли утопленным в выгребной яме? Ведь, по-моему, как ты ни бился, дело так и списали на несчастный случай.

– А ты это к чему вообще? – раздраженным голосом спросил следователь.

– Да нет, это я так, просто.

– Просто даже кошки не родятся! Болтаешь много! Так и будешь на побегушках всегда! – у Сергея зазвонил телефон. – Да. Нет! Сказал же тебе: нет значит нет! Да, на задании буду, не жди! Дети, дети! Задолбала ты с ними. Они не маленькие уже, а я работать должен! Вас кормить! Все, давай, завтра поговорим! Я сказал, завтра! Все, не звони больше!

– Жена? – усмехнулся Сашок.

– Достала, дура!

– Что не разведешься-то? Думаешь, она не догадывается?

– У нее мозгов, как у курицы. Пускай дома сидит, детей воспитывает. Ладно, завтра заедешь за мной.

– На задание? – разразившись хохотом, еле выговорил Александр.

– Ага, – рассмеялся Сергей в ответ. – Ладно, хорош. Все, я погнал.

– Давай-давай! Лети, голубь ясный!

Глава XVIII

Пьющий всегда имеет цель в жизни.

А. Ф. Давидович

Руки ноги дэнс, голова бум-бум-бам,

Мои мозги похожи на кусок бабл-гам.

Можно жить так, но лучше ускориться,

Я лично бухаю, а кто-то колется.

Никогда не думал, что буду слушать эту группу, а уж тем более бухать в одиночестве под их песню. Хотя теперь я вижу в ней определенный смысл. Сижу за столом на табуретке, уронив голову на руки, в майке-алкоголичке с пятнами на пузе неясного происхождения, в семейных полосатых трусах, в одном порванном носке, сползающем с ноги. Голова раскалывается, боль отдается в висках барабанной дробью.

На столе стоит наполовину полная – а может, и наполовину пустая (здесь у кого как) – бутылка коньяка. В углу набросано еще с десяток. Сколько прошло дней, я не знаю. Чувствую, как от меня воняет. Сплю на полу. Слава Богу, еще доползаю до сортира и не гажу, как помоечный кот, прямо под себя. Ничего не осталось ни в душе, ни в голове – одна пустота. Врачи предупреждали, что с моими травмами алкоголь мне противопоказан. Впрочем, мне противопоказано почти все, от жареного до жирного.