Михаил Черненок - Поручается уголовному розыску

-- Мы университетов не кончали, -- на лице Мохова появилось выражение, похожее на обиду, но глаза забегали еще сильнее. -- Наше образование --четыре класса, пятый коридор.

-- Это не делает вам чести и, тем более, не дает права лгать уголовному розыску.

-- Не веришь? Хочешь, скажу, у кого увел? Антон поморщился:

-- Хватит сочинять. Как попали в магазин?

-- Чужое дело не клей, начальник. Не был я в магазинчике, -- шея Мохова вытянулась и тут же укоротилась, будто он хотел втянуть непомерно большую косматую голову в плечи. -- Моя профессия -- карманы. Чемоданчик прихватил, между делом, у Гоги-Самолета... -- И уставился на Антона, стараясь определить, какое произвел впечатление.

-- Когда?

-- В воскресенье утром, -- не задумываясь, ответил Мохов и ухмыльнулся. -- Без выходных работаю.

Предположение Антона, возникшее после допроса Костырева? подтвердилось: о смерти Гоги-Самолета Мохов не знает. Антон неторопливо достал фотоснимок, который показывал Костыреву, и подал его Мохову. Увидев, как у того отвисла губа, понял, что попал в точку. Мохов с тупым выражением лица долго разглядывал фотографию, потом растерянно уставился на Антона и, почти как Костырев, спросил:

-- Мертвый, чо ли?

-- В магазине, -- подтверждая, добавил Антон. -- Как вы умудрились на главном новосибирском вокзале в воскресенье утром украсть у него чемодан, если Самолета уже в живых не было?

-- Так, может, его после этого сфотографировали, -- наивно, без всякой надежды, сказал Мохов.

-- К вашему сожалению, нет, -- Антон нахмурился. -- В магазине обнаружены ваши отпечатки и пустая пачка "Нашей марки". Надеюсь, понимаете, что отрицать такие улики -- бессмысленное занятие. Только запутаете себя. Говорите все начистоту.

-- Слово даю, не был в магазине! -- взвизгнул Мохов.

-- Каким образом вещи к вам попали?

-- Увел чемоданчик у сявки.

-- Сказка про белого бычка... Вы знали, что Гога-Самолет обворовал магазин или собирался обворовать. Откуда эти сведения?

-- Накалываешь, гражданин начальник! -- снова закричал Мохов. --Мокруху хочешь пришить? Не выйдет! Не занимаюсь я мокрыми делами. Не занимаюсь!

Антон брезгливо поморщился:

-- Улики, гражданин Мохов, улики... Кроме чистосердечного признания, вам ничего другого не остается. Неужели не можете понять этого? Будете говорить правду?

В глазах Мохова появился испуг. Антон глядел на него и все больше убеждался, что Мохов -- мелкий, трусливый воришка, способный на любую ложь и предательство ради спасения собственной шкуры. И не ошибся.

Мохов трусливо огляделся, как будто хотел убедиться, нет ли в кабинете посторонних, и почти прошептал:

-- Костырев... Костырев был в магазине, -- опять огляделся и еще тише добавил: -- Он там кепку свою посеял. Сам мне говорил, что свалилась с головы и в темноте не мог найти.

-- И Дунечку Костырев ударил?

-- Какую Дунечку?... - Мохов открыл рот, но тут же угодливо закивал головой. -- Ага, и Дунечку он саданул железякой, когда со шмутьем из магазина выскакивал.

Тонкая ниточка попала в руки Антона, наметилось совпадение с показаниями похмельной Дунечки, и он, стараясь эту ниточку не порвать, сделал вид, что верит Мохову.

-- Зачем же вы все краденые вещи в свой чемодан сложили?

-- Костырев чистеньким хотел остаться.

-- Куда золотые часы дели и одну бритву?

-- Загнали по дешевке. Хотели все шмутье сплавить, да на кофточках попухли.

-- Кто продавал, Костырев или вы?

-- Я, -- Мохов вздохнул и повторил: -- Костырев же чистеньким хотел остаться.

-- А если скажу, что вы не продавали часы и бритву?-- спросил Антон и, заметив, как насторожилось лицо Мохова, добавил: -- Вы их отдали тому, кто помог отключить сигнализацию.

-- Откуда у нас деньги в таком разе? -- Мохов оживился. -- Шмуток я продать не успел, они все в ажуре, а выручка всего тысяча была.

-- Допустим, -- согласился Антон. -- Только... кто у вас опасную бритву купил? Сейчас опасные не в моде.

-- Костырев их две взял.

-- Есть документы, что три. Одну себе, другую вам. Кому третью?

-- Групповую мажешь, гражданин начальник? Не было групповой. Костырев в одиночку магазин заделал. Моя профессия -- карманы.

-- А ведь пробовал и магазин обворовать...

-- Разок только попытал. Как загремел охранный колокол на всю деревню, с тех пор поллитровкой меня к магазину не затянешь.

-- Кто в этот раз отключил сигнализацию?

-- Слово даю, не знаю! -- Мохов ударил себя кулаком в грудь: -- Крест во все пузо!...

-- Почему Костырев согласился с вами на север ехать? -- оборвал Мохова Антон.

-- Чтоб денег подкалымить.

-- Но он раньше почему-то не соглашался. Вам долго пришлось его уговаривать. Почему?

-- А-а-а... Это он жениться, дубина, хотел. В Новосибирске чувичка у него была, врюхался в нее. А она ему финт ушами заделала, с инженером с московским снюхалась. Федька про это узнал и говорит: "Ну их всех сучек... Поехали, Пашка, на север, деньгу закалымим -- не таких чувичек отхватим". Я толкую: "С хрустами, мол, жидковато, на билеты не хватит". А он мне: "В сельхозтехниковском магазине навалом золотых часиков появилось. Если трусишь, один пойду на дело, а ты посля толкнешь часики хотя бы по дешевке". На том и спелись.

-- Откуда Костырев узнал о часах?

-- Он же в райпотребе вкалывал, там все расчухал.

-- Кто помог отключить сигнализацию? -- настойчиво спросил Антон. --Или Костырев сам это сделал?

-- Конечно, сам. Он башковитый в этом деле.

-- Как Гога-Самолет оказался в магазине? Мохов застучал кулаком в грудь:

-- Крест во все пузо, не знаю.

Антон прекратил допрос. Через полчаса на служебной машине он увез Костырева и Мохова в поселок, где нашелся магазин, оборудованный точно такой охранной сигнализацией, как в райцентре. Следственным экспериментом было установлено, что ни Костырев, ни Мохов в охранной сигнализации совершенно не разбираются.

После допроса горизонт не расширялся. Наоборот, своими показаниями Мохов еще больше запутал дело.

9. Нештатный следователь

-- Березову видел? -- снимая очки, спросил Степан Степанович, едва Антон переступил порог его кабинета. -- Только что была здесь, спрашивала тебя.

-- Есть что-то новое?

-- Она, видишь ли, кроме тебя, ни с кем не хочет беседовать, -- Степан Степанович поправил бумаги, лежащие перед ним на столе, близоруко прищурился. -- Как говорят наши подшефные, вошел ты у нее в авторитет.

-- Не сказала, куда ушла?

-- Дома будет ждать.

-- Придется ехать. Может быть, что-то новенькое, существенное у нее появилось.

-- Подожди. За ней пошлем служебную машину, а сами в это время потолкуем. У меня тут кое-что есть...

Стуков позвонил дежурному по управлению. Договорившись, что служебная машина сейчас же отправится за Березовой, адрес которой продиктовал дежурному Антон, Стуков достал из стола тоненькую бумажную папку и открыл ее. В папке лежал тетрадный листок, исписанный с обеих сторон красивым женским почерком без единой помарочки, аккуратно. Антон ожидал, что Стуков тут же даст прочитать листок, но Степан Степанович не торопился.