Андрей Кивинов - Цена поражения

"В ходе потасовки гр-ка Твердохлебова выскочила из квартиры и смогла убежать, после чего обратилась в травматологический пункт. Будучи опрошенной, она заявила, что претензий к мужу не имеет, с ним помирилась и просит уголовного дела не возбуждать.

Учитывая изложенное, постановляю уголовное дело не возбуждать, материал сдать в архив. Участковый инспектор Ульянкин В.П." Зе бест! Любить по-русски! И что, шеф не хочет это подписывать? – Демидов протянул материал участковому.

– Ну так! Говорит, бери, переделывай. А чего тут переделывать? Как все было, так и написал!

– Особенно мне понравилось про гуппи, скончавшихся от удушья, – подметил Роман, ковырявшийся в недрах своего стола, – я бы непременно направил материал в прокуратуру. Пускай возбуждают двойное убийство рыбок особо жестоким способом.

– А гр-н Евгений Онегин будет свидетелем, – добавил Демидов.

– Чего вы прикалываетесь? – надулся участковый Ульянкин, – помогли бы лучше.

– Не обижайся, старина. Мы ведь от души. Вероятно, шеф хочет, чтобы ты расписал произошедшее более подробно. Он во всем любит педантичность и обстоятельность. А тут как-то куце, бесцветно… Ну, избил, ну, убежала… Нет огня, эмоций. А без этого материал – не материал. Пародия. Жена ведь наверняка орала, как зарезанная. Орала?

– Орала… Все соседи слышали.

– А чего ж ты это не описал?! Про каких-то рыбок вспомнил, а главное не указал. И муж тоже, видимо, орал, а об этом ни слова. Правильно шеф тебя завернул. Иди, дорабатывай.

– Ну, ладно, попробую…

– И избегай жаргонных выражений, типа «по блату», «по морде». Это, все-таки, официальный документ.

Участковый спрятал материал в портфель, сказал: «Спасибо» и вышел из кабинета.

– Да, имей в виду! – прокричал вдогонку Демидов, – Лига чемпионов пишется с большой буквы…

Роман, закончив раскопки, закрыл стол.

– По-моему, перебор. Острый дефицит мозга. Даже дефолт. Полный. Он же так и напишет.

– Ну, и хорошо. Снова порадуемся. Должны же быть в жизни светлые мгновения.

– Мне судья знакомый рассказывал, они так тоже над одним молодым коллегой прикололись. У того первый процесс, кража бутылки растительного масла из магазина. Молодой к опытным товарищам – мужики, сколько обычно за такое дают? Те в шутку и брякнули, четыре года, не меньше. Он и влепил, сколько сказали. А хлопец за масло до сих пор нары полирует.

– Линия судьбы называется.

– Не приведи Господь…

Философский диспут прервал телефонный звонок. Роман, снявший трубку, сразу узнал голос президента Сазонова. Владимир Иванович, судя по фальцету, был возбужден до беспредела.

– Алло! Это я! Сазонов! Давайте скорей сюда! Фура нашлась!

– Спокойно, Владимир Иванович, не волнуйтесь. Объясните все нормально.

– Да чего объяснять! Позвонил мужик какой-то, спрашивает, фура не пропадала? Да, говорю, было дело. А он – ваша машина в Шувалово, в промышленной зоне, в пятом ангаре. И трубку бросил. Я туда. Точно, стоит моя ласточка! Ее хлопчики охраняют, я в одиночку не совался, вам звоню.

– Понял, – перебил Роман, – давайте адрес, сейчас подъедем. Сколько там бойцов?

– Я двоих заметил, но, может, еще есть.

– Отлично! Выезжаем.

Записав адрес и, договорившись о месте встречи, Роман бросил трубку, достал из сейфа пистолет с кобурой и повернулся к Демидову.

– Гоним! Фура Сазоновская нашлась. По дороге объясню.

– Вдвоем справимся? Наших в отделе никого.

– Ульянкина захватим. Он вряд ли ушел. «Отказник» переписывает.

Владимир Иванович, приплясывая на ветру, ждал на перекрестке, за которым раскинулась маложивописная промышленная зона. Сразу чувствовалось, что власти в этот райский уголок носа не совали. На противоположной стороне дороги притаился синий «Ниссан». Роман, издалека заметив президента, велел водителю остановить УАЗик и дальше отправился пешком. Милицейская машина всегда привлекает повышенное внимание, особенно в местах скопления преступного элемента.

– Здравствуйте еще раз, – Роман пожал руку Сазонову, – фура на месте? Не уехали?

– Отсюда не выезжала, а других дорог нет.

– Где она?

– Вон, видите, – Владимир Иванович протянул руку в направлении алюминиевого цилиндрического ангара, покрытого слоем копоти, – это склад мебели. За ним авторемонтные мастерские, а за ними снова склады. Фура в пятом от дороги ангаре.

– Что там, кроме машины?

– Понятия не имею… Железо, вроде, какое-то. Я прикинулся, что заблудился, зашел внутрь, спросил у мужиков, фуру срисовал и сразу вам звонить.

– Хорошо, – Роман обернулся к УАЗику и махнул рукой, – пойдемте с нами, покажете. Да и лишняя помощь не помешает. Кто это в вашей машине?

– С автопарка парень один. Я его на всякий случай захватил.

Федор Андреевич, словно почувствовав, что речь идет о нем, вылез из «Ниссана» и направился к Сазонову.

Через минуту группа захвата была в сборе. Ульянкина, облаченного в форму, оставили в арьергарде, накинув ему поверх шинели желтый ватник. Дорога до места предстоящего сражения заняла четверть часа. Участковый промочил ноги и жалобно ныл, выясняя, почему нельзя было подъехать на машине.

– Вам сапоги для чего выдают? Хромовые, – пресек нытье Демидов, – Вот и носил бы. Они не промокают.

– Так я их на рынке цыганам толкнул. За две сотни. Все равно малы были.

– Какая экзотика… Ментовские сапоги цыганам. Хорошо, хоть не на анашу сменял.

Ангар представлял собой огромную ржавую металлическую бочку, сваленную набок. Роман толкнул массивную незапертую дверь и перешагнул через высокий порог. Демидов зашел следом. «Камаз», не боящийся грязи, почти полностью занимал внутреннее пространство, едва вписываясь в габариты ангара. Металлический лом, сваленный на свободном месте, дополнял внутренний интерьер. Два угрюмых товарища в камуфляже курили, сидя на деревянной скамеечке.

– Здорово, отцы, – подмигнул им Роман, – мы за машиной. Парни переглянулись и поднялись со скамейки.

– От Борюсика, что ли? Он, вроде, завтра собирался забирать.

– Планы изменились. Менты на хвосте.

Словно в подтверждении этих слов, в ангаре возник участковый Ульянкин, предварительно снявший ватник, и представший, таким образом, во всей милицейской красе. Правда, без сапог.

– Здравствуйте. Милиция. Участковый Ульянкин.

Дальнейшее происходило достаточно традиционно. Попытка бегства с препятствиями, нецензурное возмущение беспределом, сведенные болью зубы, лязганье браслетов… Короче, не Голливуд, где упомянутую сцену режиссеры растянули бы минут на десять экранного времени и спалили бы ангар вместе с «Камазом» к чертовой матери.

Владимир Иванович, горя от нетерпения, распахнул тяжелые двери фуры и, увидев коробки со стиральными машинами, нежно припал к ним грудью, словно Антей к матушке-землице.