Дэвид Бальдаччи - Противостояние лучших (сборник)

Настоящий бостонец всегда разговаривает так, будто он только что оправился от простуды. А голос этого мужчины звучал чисто и притом не легковесно, но уверенно. Приезжий. Не из Бинтауна. [3] Бостона (сленг.). Скорее всего, федерал. Родившийся в Канзасе, прошедший подготовку в Куантико и приехавший сюда по какому-то делу. Кензи решил подыгрывать ему, сколько получится. Он попытался открыть дверцу, но она оказалась запертой. Приезжий коп распахнул дверцу, переставил портфель на заднее сиденье, и Патрик сел в машину.

— Далековато до Сентрал-плаза, верно? — спросил Кензи.

— Вполне возможно, — ответил полицейский. — Вот только я не знаю, где она находится.

— Значит, вы не из бюро. Тогда на кого вы работаете?

После некоторых колебаний мужчина, левая рука которого все еще покоилась на бедре, кивнул, как будто решил рискнуть.

— Департамент полиции Лос-Анджелеса, — сказал он. — Я собирался зайти к вам позднее.

— А что могло привести полицию Л. А. в Дж. П.?

— Дж. П?

— Джамайка-Плейн. Могу я взглянуть на ваши документы?

Мужчина вытащил толстый бумажник и открыл его так, чтобы Патрик увидел жетон детектива. Его звали Иероним Босх.

— Неслабое у вас имя. Как его следует произносить?

— Гарри будет в самый раз.

— Хорошо. Так что вы здесь делаете, Гарри?

— А как насчет вас? На цепочке у вас на шее нет жетона.

— Почему вы так решили?

Босх покачал головой:

— Я не увидел его очертаний под рубашкой. Это распятие?

Патрик бросил на него быстрый взгляд и кивнул:

— Жена хочет, чтобы я его носил. — Он протянул руку. — Патрик Кензи. Я не полицейский. Обычно я работаю по контракту.

Босх пожал ему руку:

— Вы любите бейсбол, Пат?

— Патрик.

— О’кей, вы любите бейсбол, Патрик?

— Очень. А что?

— Вы первый человек в городе, который не носит бейсболку «Сокс». [4] Речь идет о бейсбольном клубе «Бостон ред сокс».

Кензи снял бейсболку и посмотрел на нее, одновременно пригладив волосы рукой.

— Ничего себе, я даже не посмотрел на нее, когда выходил из дома!

— А здесь так принято? Вы все должны представлять «Ред сокс», или как?

— Ну, это не закон — скорее принцип.

Босх снова посмотрел на кепку и вышитое на ней лицо:

— А кто этот парень с кривой улыбкой?

— «Зуб», — ответил Кензи. — Логотип магазина, где я покупаю пластинки.

— Вы все еще покупаете пластинки?

— Компакт-диски. А вы?

— Да. Главным образом джаз. Я слышал, что все это постепенно исчезает. Пластинки, компакт-диски, прежние способы покупать музыку. Будущее за МП-3 и айподами.

— Да, я тоже слышал. — Патрик посмотрел на улицу через плечо. — Мы интересуемся одним и тем же парнем, Гарри?

— Не знаю, — ответил Босх. — Я ищу человека, который совершил убийство в девяностом году. Мне нужно получить его ДНК.

— Что за человек?

— Вот что я вам скажу. Почему бы нам не пойти в Тринадцатый участок и не поговорить с капитаном, чтобы все это стало законным? Я представлюсь, вы представитесь… Полицейский и частный детектив вместе облегчат работу полицейского департамента Бостона. Я не хочу, чтобы мой капитан из Лос-Анджелеса получил звонок от…

— Речь о Пейсли? Вы следите за Эдвардом Пейсли?

Гарри долго смотрел на Патрика.

— Кто такой Эдвард Пейсли? — спросил он наконец небрежным тоном.

— Только не нужно мне вешать лапшу на уши! Расскажите об убийстве девяностого года.

— Послушайте. Вы частный детектив, у которого нет никаких прав, а я полицейский…

— Который не следует протоколу и не вошел в контакт с местными парнями. — Кензи оглядел машину. — Если только где-то рядом не прячется представитель Тринадцатого участка, который мастерски умеет это делать. Я разыскиваю пропавшую девочку, и в связи с ней всплыло имя Эдварда Пейсли. Девочке двенадцать лет, Босх, и она отсутствует уже три дня. Поэтому я хотел бы знать, что случилось в девяностом году. И как только вы мне это расскажете, я стану вашим лучшим другом и все такое.

— Почему же никто не ищет пропавшую девочку?

— А кто сказал, что ее не ищут?

— Но ведь вы делаете это в одиночку!

Патрик уловил печаль в интонациях полицейского из Лос-Анджелеса. Это была та грусть, что возникает не от свежих, неожиданных трагических новостей, а от плохих известий, которые получаешь постоянно. И все же его глаза не были мертвыми: в них пульсировала жажда охоты — возможно, по-настоящему маниакальная. Нет, он не принадлежал к числу тех, кто действует осторожно, старается плыть по течению и считает дни до пенсии. Это был полицейский, который, если потребуется, откроет двери ударом ноги, не беспокоясь о том, кто может оказаться внутри, и будет продолжать работать, когда другие уйдут на покой.

— Она не того цвета и не той касты, и нет никаких серьезных доводов, чтобы разгрести это дерьмо и уверенно сказать, похитили ее или она сбежала из дома, — объяснил частный детектив.

— Но вы полагаете, что за этим может стоять Пейсли.

Патрик кивнул.

— Почему? — прищурился его новый знакомый.

— У него две судимости за развратные действия в отношении детей.

Босх покачал головой:

— Нет, я проверял — у него нет таких судимостей.

— Вы проверяли в США. Вы не делали запросов в Коста-Рике и на Кубе. Там его арестовывали, приговаривали и вытряхивали из него дерьмо, однако потом он откупался. Но факты арестов зарегистрированы.

— Как вам удалось это узнать?

— Директору средней школы «Дирборн» не понравился Пейсли, когда тот работал там водителем школьного автобуса. Что-то сказала одна девочка, потом мальчик и еще одна девочка, и так далее. Де́ла на таких вещах не построишь, но этого оказалось достаточно, чтобы директор дважды приглашала Пейсли в свой кабинет на собеседование. — Кензи вытащил из кармана репортерский блокнот и открыл его. — Директор сказала мне, что Пейсли оба раза вел себя вполне адекватно, но слишком часто упоминал молоко.

— Молоко?

— Молоко. — Патрик еще раз заглянул в свои заметки и кивнул. — Во время их первого разговора он сказал директору — Пейсли тогда проработал там год, — что она не имеет отношения к найму на работу водителей школьных автобусов, которым занимаются в центре по управлению человеческими ресурсами, и что ей следует чаще улыбаться, потому что она напоминает ему молоко. А во время второй встречи он сказал, что солнце на Кубе белее молока и что он любит Кубу именно по этой причине — белые там господствуют и все такое. И она запомнила его слова.

— Ясное дело.

— Она запомнила упоминание о Кубе. А добраться до Кубы не просто. Нужно долететь до Канады или до какой-нибудь страны Карибского бассейна, сделать вид, что ты хочешь провести там время, а потом сесть на самолет в Гавану. Вот почему, когда ее самый нелюбимый водитель школьного автобуса был уличен в управлении автомобилем в состоянии алкогольного опьянения, директор немедленно вышвырнула его вон, но стала размышлять о Кубе. Она взяла его резюме и нашла в нем пробелы — шесть месяцев необъяснимого отсутствия в восемьдесят девятом году и десять месяцев — в девяносто шестом. Наш дружелюбно настроенный директор — и не забывайте, Босх, это действительно ваш друг — продолжала копать. Довольно быстро ей удалось выяснить, что в восемьдесят девятом году Пейсли провел шесть месяцев в тюрьме Коста-Рики. А потом еще десять отсидел в Гаване. Кроме того, он много переезжал — Финикс, Лос-Анджелес, Чикаго, Филадельфия… И всякий раз пользовался автобусом. У него есть единственный известный родственник — сестра Таша. Когда его дважды выпускали из тюрьмы за границей, она оба раза брала его под опеку. И я готов поспорить, что эта Таша возила с собой сумку с деньгами, которые исчезали, когда она возвращалась домой. Теперь он здесь, а Чиффон Хендерсон исчезла. И вам известно все, что знаю я, детектив Босх, но не сомневаюсь, что вы не можете сказать мне того же.