Хосе Карлос Сомоса - Клара и тень

Последовала пауза. Босха эти необычные философские размышления из уст самой практичной женщины, которую он когда-либо знал, удивили. До какой степени, подумал он, повлияла на нее болезнь отца?

– Я такое мнение не разделяю, – возразил Босх. – Мы больше, чем то, чем кажемся извне. В этом я уверен.

– А я – нет, – ответила Вуд, и голос ее странно дрожал.

На миг они посмотрели друг другу в глаза. Для Лотара Босха момент был болезненный. Она была такой красивой, почти до слез. Глядеть на нее было приятно до боли. В молодости он курил марихуану и в те ночи, когда позволял себе некоторые излишества, всегда испытывал одно и то же ощущение: легкое упоение, которое скатывалось по темному склону, как по маслу, в легкую грусть. Так или иначе его наслаждения всегда оставляли за собой след из слез.

– Как бы там ни было, Художник – это искусство, – сказала она, помолчав.

– Что ты хочешь этим сказать?

– До сих пор мы думали, что это профессионал, но можно пойти дальше. Ты сам сказал: это невероятно. Простой эксперт по керубластину умел бы пользоваться керубластином, не больше. Получилось бы как с украшением: мастер создает ему костюм, и все. Но какая разница между украшением и картиной? А такая, что картина преображается. Портреты – это произведения искусства, потому что они умеют перевоплощаться в того человека, которого представляют.

– Полотно… – пробормотал Босх.

– Именно. Художник может быть бывшим полотном, опытным в обращении с керубластином. В его резюме наверняка найдется несколько портретов.

– Полотно, ненавидящее ван Тисха… Полотно, ненавидящее художника. Звучит правдоподобно.

– Как рабочая версия это годится. У нас есть морфометрические данные всех полотен в мире? Не только работающих сейчас, но и ушедших из бизнеса?

– Мы могли бы раздобыть их через интернет. Я поговорю с Никки. Но, Эйприл, чтобы изучить морфометрические данные всех моделей, у нас уйдет несколько месяцев. Нам нужно сузить радиус поиска.

Обстановка вдруг изменилась. Теперь Босх почувствовал себя энергичным, активным, он рассуждал вместе с Вуд. Разговаривая, оба они склонились вперед и рассматривали фотографии.

– По половому признаку ограничивать нельзя.

– Нет, а по профессиональному опыту можно: например, должен быть опыт в работе с керубластином. Этот опыт должен быть больше навыков простого украшения или произведения маргинального искусства. Возможно, он участвовал в гипертрагедиях и арт-шоках, но, главное, у него должен быть большой опыт трансгендерного искусства. Это настоящий профессионал в этой сфере.

– Согласен, – кивнул Босх.

– И можно предположить, что он работал или каким-то образом был связан с Фондом – как эскиз, как схематическая модель, как оригинал, все, что придумаешь… Сколько останется вариантов после этого отсева?

– Несколько десятков.

Вуд вздохнула.

– Ограничим возраст… – Она на миг задумалась и покачала головой. – Ладно, хотя бы по логическим параметрам. Например, детей и стариков можно исключить. Это может быть подросток или кто-нибудь молодой. У нас есть приблизительные морфометрические данные, это поможет. Поговори с Никки. Пусть она ищет модель, которая с нами работала, молодую, любого пола, с опытом в керубластине и трансгендерном искусстве, с подходящими морфометрическими данными. Когда мы получим список возможных подозреваемых, нужно будет найти, где они сейчас, и постепенно отбрасывать тех, у кого твердое алиби. В середине следующей недели нам нужны результаты.

– Попробуем. – Босх был радостно взволнован. – Просто замечательно, Эйприл… Мы опередим даже эту мудреную систему «Рип ван Винкль». Может быть, нам удастся его поймать. Хотел бы я посмотреть тогда, какую мину состроит Бенуа…

Мисс Вуд пристально смотрела на него. Помолчав, она сказала:

– У нас небольшая проблема, Лотар. Помнишь, вчера в Мюнхене после совещания с представителями «Рип ван Винкль» я проводила Стейна в аэропорт?

– Да, но я еще не знаю, что ты ему сказала.

– Наверное, я по уши вляпалась. Рассказала ему то, что не должна была рассказывать. Я никому не могу доверять. Никому, только Мэтру. Но Мэтр недосягаем.

– Поэтому ты не рассказала мне? Потому что не доверяешь?

Босх задал вопрос очень мягко. Ничто ни в его интонации, ни в выражении его лица не могло навести на мысль, что он обижен.

Вуд не ответила. Она смотрела в пол. Босх забеспокоился.

– Что-то очень серьезное? – предположил он.

Медленно, почти через силу Вуд пересказала ему историю с Мартой Шиммель и мальчиком с платиновыми волосами. Слушая ее, Босх побледнел.

– Этот сукин сын играет с форой, – сказала Вуд. – Кто-то передает ему информацию изнутри. Кто-то ему помогает! Я уже две ночи не сплю, думаю об этом… Это большая шишка: у него есть коды, он заранее знает о наших мерах безопасности… Это может быть… Кто?… Поль Бенуа. Может, это Бенуа. Или Якоб Стейн, хоть я не могу поверить, что это Стейн, поэтому я ему вчера все рассказала. Стейн никогда не повредил бы творение Мэтра, в этом я уверена: он восхищается им также, как я, а может, и больше… Однако он отказался отменить выставку «Рембрандта»… Может, это Курт Соренсен или Герт Уорфелл… Или Тея… Это можешь быть ты, Лотар. – Она впилась в Босха голубыми глазами. Ее лицо – судорожно напряженная поверхность, покрытая слоем макияжа. – Или я. Я знаю, что это не я, но мне хотелось бы, чтобы ты думал, что это могу быть я…

– Эйприл…

Он никогда не видел мисс Вуд в таком волнении. Она встала и почти дрожала. Казалось, она вот-вот расплачется.

– Я не привыкла так работать… Не выношу провалов и знаю, что провалюсь…

– Эйприл, Бога ради, успокойся…

Босх встал в замешательстве. Ему захотелось ее обнять, и, несмотря на то что он никогда этого не делал и даже не решался попытаться, он подошел к ней и обнял. Он почувствовал, что обхватывает такое хрупкое и воздушное создание, что чуть не испугался. Сейчас, когда он был с ней, сейчас, когда он ее ощущал, Эйприл казалась ему серебряной фигуркой, чем-то крохотным и трепетным у края стола, на грани падения. Эта мысль заставила его отбросить всю сдержанность, и он сжал ее сильнее, свел руки на спине Вуд и твердо притянул ее к себе. Она не плакала, а только дрожала. Уткнулась подбородком в его плечо и дрожала. Не в силах говорить, Босх стоял и обнимал ее.

Внезапно все кончилось. Руки мягко, но решительно отстранили его. Вуд повернулась спиной. Увидев ее лицо снова, Босх сразу узнал начальницу службы безопасности. Если она что-то заметила, если обратила внимание на его чувство, то, казалось, не придала этому никакого значения.

– Спасибо, мне уже лучше, Лотар. Проблема в том… Дело в том… Один из нас хочет загубить определенные картины Мэтра, это, кажется, ясно. Мотивация в данный момент для нас не важна. Может, он его ненавидит. А может, ему платят за помощь. Его антенны будут и дальше передавать информацию Художнику, его чертовы антенны будут посылать ему информацию, и Художник подготовит план или изменит его (потому что я уверена, что план у него уже есть) в зависимости от наших решений… Так что я не думаю, что мы можем его поймать. Наш единственный шанс – его опередить. Разгадать его следующую цель и самим расставить ему ловушку.