Мэри Стюарт - И девять ждут тебя карет

Я медленно прошлась по площади, удостоверилась, что ребятишки играют в шарики, а не мучают лягушку или котенка, потом направилась к аптеке рядом с бистро, чтобы выполнить возложенные на меня поручения.

– Мадемуазель Мартин?

Аптекарь вышел из темного, похожего на пещеру помещения за аптекой. Мы уже были с ним хорошо знакомы. Миссис Седдон в промежутках между покупкой антигистаминных препаратов поддерживала свое существование, по всей видимости, исключительно аспирином и дешевым мылом, которое называла «Воде Калон»; я же после вынужденного длительного употребления детского мыла «Белый Виндзор» предпочитала более изысканные сорта.

– О, доброе утро, мсье Гарсен. Очень красивый день, не правда ли? И вчера тоже было чрезвычайно красивый день. И завтра, я думаю, тоже должен быть красивый день. Нет? Я, как привычно, пришла для покупать мыло, – весело обратилась я к аптекарю, говоря с самым страшным английским акцентом, который только могла изобразить.

Я нарочно сказала «привычно» вместо «обычно», и аптекарь немного надул свои тонкие губы. Каждую неделю, когда я приходила в аптеку, он от души наслаждался, поправляя меня и делая при этом кислое, обиженное лицо; было бы просто жестоко лишать его этого удовольствия.

– Как обычно! – мрачно произнес он.

– Как вы сказали? – переспросила я, на этот раз произнося слова без всякого акцента: он научил меня им на прошлой неделе.

– Как обычно! – сказал мсье Гарсен немного громче, словно я была глухая.

– Как что? Не понимаю, – поддразнила его я. Конечно, это было неосторожно, но стоял божественный весенний день, а мсье Гарсен был такой аккуратный, высохший и немного затхлый, как старое сено, и к тому же он всегда старался поставить меня на место. Я, в свою очередь, повысила голос: – Я сказала, что, как привычно, пришла для покупать мыло.

Тонкий нос аптекаря как-то странно дернулся, но он с трудом сдержался. Он возмущенно посмотрел на меня, задрав подбородок над коробками со слабительным.

– Да, понимаю. И какое мыло вы желаете? – Он достал из-за прилавка коробку «Роже и Галле». – Получил только на этой неделе, новый сорт. Роза, фиалка, сандал, гвоздика…

– О да, пожалуйста. Гвоздика, я ее очень люблю.

– Вы знаете гвоздику? – Его глаза, похожие на устриц, удивленно блеснули.

– Это написано на мыле, – объяснила я. – И к тому же здесь картинка. Вуаля. – Перегнувшись через прилавок, я взяла брусок мыла, понюхала его, улыбнулась аптекарю и почти нежно сказала: – О, это самое лучшее, се ле плю бон, са…

Он клюнул на удочку:

– Наилучшее. Le meilleur.

– Ле мейё, – покорно повторила я. – Спасибо, мсье.

– Вы делаете успехи, – великодушно сказал мсье Гарсен. – А у вас есть сегодня поручение от ваших хозяев?

– Да, пожалуйста. Мадам де Вальми просила меня принести ее лекарство. И пилюли, чтобы уснуть.

– А, снотворное. Очень хорошо. У вас есть бумага?

– Бумага?

– Вы должны дать мне бумагу, понимаете?

Я нахмурилась, пытаясь вспомнить, дала ли мне Альбертина рецепт, когда вручала записку, где было указано, что надо купить. Аптекарь сделал нетерпеливый жест и сжал губы так, что казалось, у него совсем нет рта.

– У вас должна быть бумага от доктора, – повторил он очень медленно, словно обращаясь к идиоту.

– О, – небрежно сказала я, – рецепт? Почему вы прямо не сказали? Она не дала мне рецепта, мсье. Можно я принесу его на следующий год?

– На следующий год?

– То есть я хотела сказать, на следующей неделе.

– Нет, – коротко ответил аптекарь. – Я не могу продать вам снотворное без рецепта.

Я уже раскаивалась в том, что дразнила его.

– Но мадам очень просила принести ей лекарство, – сказала я умоляюще, – я принесу вам рецепт, как только смогу – пошлю его с кем-нибудь или еще что-нибудь… честное слово! Пожалуйста, мсье Гарсен, неужели вы не можете подождать пару дней?

– Нет. Невозможно. – Его костлявые пальцы укладывали брусочки мыла. – Что еще?

Я посмотрела на список, который держала в руке. Там было указано еще несколько вещей, к счастью написанных по-французски. Я, старательно произнося французские слова, зачитала список: зубной порошок, шампунь, кому-то (надеюсь, кислолицей Альбертине) мозольный пластырь и йод, и так до конца списка, завершающегося неизменным аспирином, одеколоном и тем, что миссис Седдон называла просто «мои пилюли».

– И еще таблетки для миссис Седдон, – наконец сказала я.

Аптекарь показал мне бутылочку с аспирином.

– Нет, другие. – Я ведь не должна была знать, как по-французски «астма», и действительно понятия не имела, как будет «антигистамин». – Пилюли для ее груди.

– Вы же покупали их на прошлой неделе!

– Не думаю.

– А я знаю точно, что покупали!

Он сказал это коротко, почти грубо, но я не обратила внимания на его слова.

– Может быть, ей нужно еще? – вежливо возразила я.

– Если вы покупали таблетки на прошлой неделе, ей должно хватить.

– Вы в этом уверены, мсье? Она записала их сегодня собственной рукой!

– Она дала вам бумагу… рецепт?

– Нет, – призналась я.

– Я сказал вам, что она получила их на прошлой неделе, – нетерпеливо сказал аптекарь. – Вы сами взяли их. Вы тогда спешили и дали мне список вместе с рецептом мадам Седдон. Я отпустил ей таблетки. Может быть, вы забыли отдать их. У меня превосходная память – я помню, что дал вам лекарство, и, кроме того, веду записи.

– Простите, мсье. Просто не помню. Наверное, вы правы. Я подумала… о, подождите, у меня в сумке лежит какая-то бумажка. Вот, мсье, рецепт! Вуайе ву. Это он?

Я подала ему бумагу, стараясь, чтобы в моем поведении не сквозило: «Ну что, я ведь вам говорила?» И это было как нельзя более кстати, ибо он довольно ядовито сказал:

– Это не рецепт для мадам Седдон. Это рецепт сердечных капель для мадам де Вальми.

– Да? Даже не знала, что он у меня. Должно быть, он лежал вместе со списком. Спешила и не заметила его. Простите. – С видом победителя я улыбнулась ему. – Значит, вы все же дадите мне лекарство, мсье?

Он неохотно поднял глаза, похожие на устриц, и бросил на меня странный взгляд. Потом, думаю, для того, чтобы показать, что прислуга не должна спорить с солидными людьми, он надел очки и стал очень внимательно изучать рецепт. Глядя на солнечный день за окном, я ожидала, сдерживая раздражение. Он прочел рецепт снова. Можно было подумать, что я – известная отравительница Мадлена Смит, которая как бы между прочим просит отпустить ей полфунта мышьяку. До меня дошла вся нелепость ситуации, и я засмеялась:

– Все в порядке, мсье? Можете доверить мне капли? Я отдам их именно тому, для кого они предназначаются, так как не питаюсь дигиталисом, или что там у вас есть еще ядовитого.

– Да, не думаю, – хмуро ответил он и, осторожно сложив рецепт, пододвинул ко мне покупки. – Ну вот и все. Я дам вам капли. Может быть, вы проследите за тем, чтобы мадам Седдон получила таблетки, которые я отослал ей в среду?