Фридрих Незнанский - Человек-тень, или Час «икс» для Кремнева

«Почти как я Уколова», — подумал Кремнев.

Хотя он прекрасно понимал, что обижаться не на что. Провожать на охоту — дурная примета.

Это было почти трое суток назад.

Кремнев взглянул на часы. Часа через три стемнеет, надо было срочно начинать готовиться к ночлегу.

Первым делом Егор отыскал огромную, вывороченную ветром из земли сосну. Ее корни вместе с налипшими пластами дерна образовывали что-то вроде защитного щита. Теперь надо было как можно быстрее собрать побольше дров.

Первым делом Егор развел огонь на месте ямы. Остальные дрова он разложил полукругом в радиусе трех метров.

Он вспомнил, как дядя Матвей впервые учил его правилам ночевки в зимней тайге.

— Главное, не забудь снять шубу, — наставлял егерь.

— Как же без шубы? — недоумевал тогда Егор.

— Тебя никто и не просит без шубы. Ты в ней не спи. Сними и накройся. И рукава заткнуть не забудь, а то поддувать станет. А если не найдешь, чем заткнуть, выверни внутрь.

— Может, еще и разуться?

— А ты не смейся, — злился дядя Матвей. — В тайге будешь смеяться. Да, ночью валенки лучше сними.

— А это зачем?

— А затем, что, если ноги мерзнуть начнут, ты скорее почувствуешь.

За предыдущие два дня, которые ему пришлось провести под открытым небом при сорокаградусном морозе, Егор успел убедиться, что дядя Матвей знал, о чем говорил.

Кремнев тщательно выгреб угли из ямы и застелил прогревшуюся землю войлоком. После этого он поджег разложенные полукругом дрова. Место для ночлега было готово.

Стемнело мгновенно.

Лежа на теплом войлоке под тяжелой меховой шубой, окруженный потрескивающими дровами, пускающими в небо искры, Егор подумал, что полковник Уколов был абсолютно прав, отправляя его в тайгу. Кремнев чувствовал, что недавние события, не дававшие ему спокойно спать, постепенно уходят в прошлое. Он поплотнее закутался в шубу и закрыл глаза.

Они с Анной сидят в самой глубине уютного парижского кафе. Других посетителей нет. На Анне зеленое платье, волосы убраны назад.

— Здесь очень мило, я никогда здесь не была, — говорит Анна. — Не думала, что у тебя такой хороший вкус.

— Вообще-то здесь обычно полно людей, — отвечает Егор. — Но хозяин кафе мой старый знакомый. Сегодня здесь только ты и я.

— Очень романтично.

— В таком случае, может потанцуем?

Начинает играть музыка, они выходят на площадку, Егор обнимает Анну, и начинается танец.

Анна не смотрит на Егора. Танцуя с ней, он не может избавиться от ощущения, что Анна думает о чем-то другом, или о ком-то. Что она одновременно с ним и где-то еще.

— О чем ты думаешь?

— О том, что все проходит. О том, что обычно мы не говорим нужные слова, когда это необходимо, а потом становится слишком поздно.

— Не очень-то весело.

— Как и вся наша жизнь.

Музыка заканчивается, они возвращаются обратно за столик. Егор разливает вино по бокалам. Анна делает маленький глоток и пристально смотрит на Егора.

— Ведь ты не просто так пригласил меня сюда. Ты хочешь что-то мне сказать?

— Ну, в общем да, — Егор замялся. — Дело в том…

— Что я тебе нравлюсь?

— Да, — выдохнул Егор, — нравишься. Очень нравишься. Но не только это.

— Может, ты в меня влюбился?

Егор почувствовал, как у него потеет лоб.

— Черт, чувствую себя, как малолетний дурак.

В глазах Анны насмешливые огоньки.

— Значит, все-таки влюбился.

— Похоже, так и есть.

Анна отпивает еще один глоток, теперь вместо насмешливости в ее взгляде сквозит грусть.

— Очень хорошо, Егор, что ты это сказал. Я очень ждала этих слов. Ты тоже мне очень нравишься.

— Правда? — приободряется Егор. — А то я боялся, что ты поднимешь меня на смех.

— Над такими вещами не стоит смеяться, — взгляд Анны предельно серьезен. — Жаль только, что у нас с тобой ничего не получится.

— Но почему? Ты же сказала, что я тебе тоже нравлюсь?

— Потому что я умерла, Егор, — спокойно говорит Анна. — Я мертвая. Меня убили. Неужели ты не помнишь?

— Но я думал…

— Было приятно снова с тобой встретиться, — Анна встает из-за стола. — А теперь мне надо идти.

— Но мы еще увидимся?

— Может быть, — пожимает плечами Анна.

Она наклоняется к Егору, целует его, в щеку и тихо шепчет на ухо:

— Ты главное не расслабляйся, Егор. Не расслабляйся ни на минуту. Враг выжидает, когда ты ослабеешь. Он подберется к тебе ночью, когда ты будешь спать. Ты услышишь треск сучьев, но будет поздно. Просыпайся, Егор, пока у тебя еще есть время это сделать. Просыпайся, враг уже рядом.

Кремнев открыл глаза. Разложенные по периметру дрова практически прогорели. Зато было явно ощутимо присутствие кого-то еще.

Егор затаил дыхание и крепче сжал ружье.

Метрах в десяти за спиной хрустнул сучок. Огромные нависшие над ним корни сосны закрывали видимость. Но Кремнев понял, что там медведь. Коварный зверь дождался раннего утра и теперь подкрадывался к ничего не подозревающей жертве.

Егор понял, что это его шанс.

Одеваться было некогда. Шум может спугнуть медведя, и тогда придется идти за ним дальше в тайгу. Надо было принимать бой.

Егор осторожно поднялся на ноги, продолжая крепко сжимать ружье, и взвел оба курка.

— Стань частью тайги, — учил его дядя Матвей. — Старайся двигаться так же, как хищник. Сам стань хищником.

Хрустнуло сразу несколько сучков, на этот раз уже ближе. Медведь двигался к нему, и хотя его еще пока не было видно, Егор уже чувствовал его дыхание.

Егор прижался спиной к корням и поднял ружье.

Он понимал, что есть только один шанс победить в этой схватке — выстрел должен быть смертельным. Шанс перезарядить ружье равен нулю, а раненый медведь опасен вдвойне.

Кремнев вдохнул полной грудью, выдохнул через нос и замер.

Наконец медведь появился. Даже в слабых отблесках догорающего костра было видно, насколько он огромен. Зверь широко раздувал влажные ноздри и двигался с грациозностью, которую сложно заподозрить в такой туше.

Минуту, которая Кремневу показалась вечностью, медведь принюхивался. Потом его взгляд остановился на Егоре.

Кремнев не знал, видит ли его медведь, или просто чувствует, но решающий момент приближался. Егор прицелился в голову.

Их разделяло не более десяти метров, когда медведь, огласив всю тайгу своим ревом, поднялся на задние лапы и двинулся на Егора.

Егор спустил курок.

Осечка.

В следующую секунду его всего обдало зловонным дыханием, а левую ногу прорезала зверская боль от медвежьих когтей.

Егор отчетливо увидел огромные желтые клыки, жаждущие сомкнуться на его горле, и тогда он сунул ружье прямо в медвежью пасть и спустил второй курок.

Выстрел прозвучал как-то приглушенно. Повинуясь первобытным рефлексам, Кремнев нырнул куда-то вниз и вперед, перекатился через костер. Тут же вскочил на ноги, не обращая внимания на боль.