Анатолий Безуглов - Следователь по особо важным делам. Преступники

— Это нечто новое, — послышалась реплика из того угла, где сгрудились практиканты из мединститута.

— Ничего подобного! — ответила Серафимова. — Чистить язык было принято в прошлом веке. Просто в наше слишком деловое время об этом забыли. Более того, раньше существовало множество различных «скребниц». А в некоторых музеях можно увидеть такие скребницы, которыми пользовались еще за сто лет до новой эры в Древнем Риме… Я понимаю, таких «скребниц» сейчас в продаже нет, но их с успехом может заменить, например, чайная ложечка. Лучше, конечно, серебряная.

— Да, — заметил Рудик, — новое — это хорошо забытое старое…

Конференция продолжалась. Поднялся врач Чуев.

— Буду краток, — сказал он. — Я веду сейчас больного с язвой желудка. Применяю «Баурос». Увы, никаких результатов. Кстати, второй случай за этот год.

— «Баурос» не панацея во всех случаях, — заметил Баулин.

— Но еще два года назад точно таких же трех больных мне удалось излечить полностью. — Чуев помолчал и добавил: — Способ применения препарата выдерживался строго по разработанному в клинике методу.

— Хорошо, — сказал Баулин, — посмотрю вашего больного.

Потом выступила заведующая психоневрологическим отделением Соловейчик. А Евгений Тимурович снова ясно представлял то, что он пережил на речке.

«Гридасова, Гридасова… — лихорадочно повторял про себя Баулин. — Ведь она не могла появиться там, в лесочке! Не могла!»

Во рту пересохло. Евгений Тимурович потянулся к графину с водой, налил полный стакан и выпил залпом, не замечая настороженных взглядов своих подчиненных.

Врубился, как говорится, в совещание он, лишь когда вопрос был задан непосредственно ему. Спрашивал молодой врач Шурыгин:

— Евгений Тимурович, когда будет выпущена массовым тиражом брошюра, как применять «Баурос»?

— Действительно, — поддакнул кто-то. — Получаем массу писем с вопросами, как им пользоваться. Но ведь отвечать на каждое письмо — это сколько же понадобится времени!..

— Главное, Евгений Тимурович, — сказал Яковлев, — спрашивают, где можно купить «Баурос». Неужели нельзя решить вопрос о налаживании его производства во всесоюзном масштабе?

— Пока «Баурос» производят экспериментально, — заметил Рудик, — надо упорядочить хотя бы реализацию в Березках.

— Конечно! — подхватил один из присутствующих. — Кое-кто уже греет на этом руки. Я имею в виду перекупщиков. Покупают бочками и продают втридорога!

— Вы бы видели, что творится у торговой точки! — заметил другой. — С ночи занимают очередь. Палатки ставят, костры жгут. Как цыганский табор. А многие спят прямо на земле…

— Да, я слышал, — кивнул Баулин.

— С «Росинкой» тоже не мешало бы навести порядок, — добавила Соловейчик. — Она реализуется в ресторане при гостинице «Приют»… Есть сведения, что официанты делают на этом хороший бизнес — продают из-под полы по тройной цене и более.

— И об этом мы говорили с Ростовцевым, — сказал Баулин. — Дано распоряжение: отпускать «Росинку» по одной бутылке и только проживающим в гостинице… Насчет же «Бауроса» сделаем так. Вас, Людмила Иосифовна, — обратился он к Соловейчик, — я попрошу вместе с Орловой поехать сегодня к торговой точке и посмотреть на месте, что и как… Завтра проинформируете.

— Хорошо, — откликнулась заведующая психоневрологическим отделением.

— А потом мы подготовим свои предложения и передадим руководству «Интеграла». Кто еще хочет высказаться? — Таких не нашлось, и Евгений Тимурович решил подытожить конференцию. — Прежде чем закруглиться, скажу пару слов. Насчет летального исхода больного циррозом печени — подождем заключения патологоанатомов… Этот случай надо тщательно проанализировать. Прошу помнить одно: пусть никого не завораживает диагноз, с которым поступает к нам больной. Слово «безнадежный» мы должны забыть!.. Мы имеем дело с людьми… Надо помнить: каждый человек единствен. И бороться за его жизнь мы обязаны так, как если бы от его потери зависело будущее человечества!.. Если у нас еще бывают смертельные случаи, значит, виноваты мы, наша наука! — Баулин, помолчав, добавил: — И последнее. Хочу обратить внимание на дисциплину. Как медперсонала, так и больных. В частности — психоневрологического отделения.

Все посмотрели на Соловейчик. Та — недоуменно на Баулина. Однако он неожиданно для присутствующих закончил:

— Благодарю за внимание. Все свободны.

Участники конференции зашумели, заговорили, потянулись к дверям конференц-зала.

Рудик подошел к главврачу.

— Евгений Тимурович, есть к вам разговор.

— Пожалуйста, — сказал Баулин. — Не сейчас… Я иду к больному. Если можно — позже…

Голощапов, прежде чем уйти, напомнил профессору:

— Вы хотели со мной поехать на пасеку. Не передумали?

— Нет, конечно… Разберусь с неотложными бумагами и отправимся.

Главврач пошел к себе в кабинет. К нему зашла Соловейчик. Евгений Тимурович вопросительно посмотрел на нее.

— Вы бросили камень в мой огород, — сказала она обиженно. — Хотелось бы знать конкретно, в чем грешна.

Баулин помедлил, размышляя, стоит ли говорить о Кленовой. Вернее, стоит ли все говорить?

— Отделение у вас, Людмила Иосифовна, особое, — осторожно начал он. — По-моему, следует как-то ограничить передвижение некоторых больных…

— Позвольте, Евгений Тимурович, — возразила Соловейчик, — вы же сами рекомендовали, так сказать, вольный режим. Чтобы наши пациенты чувствовали себя как бы не в больничной обстановке…

— Все это так, — со вздохом произнес главврач. — Для их же пользы… — Он смешался. — Короче, меня насторожило поведение Кленовой.

При этом имени Соловейчик, как показалось Баулину, улыбнулась. И он рассказал о происшедшем на речке. Точнее, все, что было до его купания. Но что случилось потом — появление Рогожина и Кленовой, а также Гридасовой, — Баулин скрыл.

Завотделением внимательно выслушала и сказала:

— Случай с Кленовой, прямо скажу, уникальный. В моей практике — особый. Вы же знаете, у нее маниакально-депрессивный психоз.

— Да, я припоминаю.

— Евгений Тимурович, она отождествляет вас со своим первым мужем… Типичная картина. Первого мужа Кленовой тоже звали Женей.

«Кое-что становится понятным», — отметил про себя Баулин и спросил:

— Как она к нам попала?

— В прошлом месяце вы были в командировке… Ее привезла свекровь с письмом Всероссийского театрального общества.

— Она актриса? — уточнил Баулин.

— Бывшая балерина. — Людмила Иосифовна поправилась: — Прима-балерина… Вообще, интересный человек. Одаренная. Пишет стихи, неплохо рисует… Но с трудной, трагической судьбой.

«Не свои ли стихи прочла она там, на берегу Лавутки?» — подумал профессор, а Соловейчик продолжала.