Елена Богатырева - Ловцы душ. Исповедь

Объяснение вышло сумбурным, но женщина, похоже, поняла.

— Спасибо, — сказала она и закусила губу.

Нина Анисимовна вдруг разглядела в тусклом свете фонаря, что рукав светлой куртки у нее на предплечье разорван и потемнел.

— Вы… вы ранены, — сказала она почему-то полушепотом.

— Я знаю. Где вы живете?

— На Черной речке.

Женщина достала из кармана деньги и протянула Нине Анисимовне:

— Я прошу вас, поезжайте на такси.

— Это ни к чему. Отсюда уже ходит мой трамвай…

— Нельзя. Только на такси. И чтобы к самому подъезду. Иначе — опасно.

— Вы шутите!

— Какие уж тут шутки…

Продолжать спор с человеком, истекающим кровью, показалось Нине Анисимовне безумием, а потому она лишь спросила:

— Вы сможете добраться до больницы?

— Не беспокойтесь обо мне, — через силу улыбнулась ей женщина. — Теперь со мной все будет в порядке.

— Скажите хотя бы, как вас зовут?

Женщина усмехнулась и помолчала, словно решая, стоит ли называть свое имя. А потом едва заметно махнула рукой и ответила:

— Марта.

— Знаете что, я оставлю вам свои координаты, — торопливо заговорила Нина Анисимовна и протянула визитку, которую Марта машинально положила в карман…

Распрощавшись с удивительной женщиной, Марта направилась в глубь сквера. Голова кружилась, рука горела, а от боли временами темнело в глазах. Она оглянулась на свой дом, где прожила последние пять лет. Сердце сжалось от тоски. Возвращаться туда нельзя…

Рука висела плетью и болела так, что хотелось выть. Дождавшись, пока женщина уедет, Марта заняла ее место у перекрестка.

Она нащупала в сумочке вторую связку ключей, поймала машину и долго торговалась с шофером, внимательно изучая его лицо. Парень попался жадный, но, слава богу, не из тех, с кем она сегодня не хотела бы больше встречаться. Только окончательно придя к такому выводу, Марта села в машину.

Квартира в Карельском переулке выглядела неуютно. Марта скинула куртку на пол. Скрипя зубами, стянула свитер. Изнывая от тошноты, которую у нее всегда вызывал вид крови, осмотрела руку. Заставила себя вспомнить все, что знала об огнестрельных ранениях. Марта смыла кровь, поражаясь, что все еще стоит на ногах, дрожащими руками наложила повязку. Отыскала в шкафу старую кофту, накинула на плечи, пытаясь унять приступ озноба, и села возле телефона. Нужно было успеть предупредить остальных…

Серый дом по набережной Смоленки имел дурную репутацию. Несмотря на чопорный дворянский фасад, в чреве своем он содержал скандальные коммуналки, откуда по округе расползались небритые мужчины и женщины с оплывшими лицами в поисках пустых бутылок. Расселение, бодро начатое два года назад, застопорилось из-за спора между риелторами и последними коммунальщиками, разорвавшими первоначальный договор и отказавшимися ехать в район Комендантского аэропорта дышать свежим воздухом лесов Юнтоловского заповедника, обещанным им агентством недвижимости. Одни ссылались на то, что туда «только самолетом летать», — новую станцию метро так и не построили. Другие, опомнившись после первой эйфории, вызванной тем, что смогут наконец выбраться из девятиметрового клоповника десятикомнатной коммуналки, впали во вторую и шантажировали теперь риелторов требованиями трехкомнатных квартир в историческом центре. Но, несмотря на то что оставшиеся строптивые коммунальщики были поголовно расчетливыми трезвенниками, репутация дома не стала лучше.

Ходили слухи, что в одной из пустующих квартир там нынче устроено веселое заведение. Женщины из соседнего дома нервничали по этому поводу больше обычного и каждый вечер группками бегали встречать законно подвыпивших после работы мужей к автобусной остановке. Старухи, страдающие бессонницей, проводили ночи напролет у мутных окон, надеясь увидеть хотя бы одну особу легкого поведения, чтобы дать выход накопившемуся за годы несчастливой жизни праведному гневу, а может быть даже, швырнуть в потаскушку заготовленным рваным ботинком.

Но бдения их не приносили результата, тротуар оставался безлюдным, только подержанные иномарки шныряли по дороге. Девушек же выпускали через черный ход, сажали в рафик с тонированными стеклами и рекламой кока-колы по бокам и развозили после работы по домам. Мария Андреевна — хозяйка заведения — с самого начала держалась этого правила, и Кари всегда следовала ему беспрекословно.

Вот уже два года Кари возглавляла нелегальный салон на набережной, а все еще не стерлись в памяти ни побои родителей, ни холод и скука вещевого рынка, где она торговала индийскими пряностями и благовониями. Свое нынешнее прозвище — Кари — она принесла с рынка. Волосы девушки полыхали желто-оранжевым пламенем, напоминающим цвет приправы. Ее жизнь резко переменилась, когда, переминаясь с ноги на ногу на морозе у своего лотка, она разговорилась с приятной пожилой женщиной. Мария Андреевна пригласила Кари к себе, пообещала работу в салоне красоты. Конечно, навестив «добрую старушку», девушка быстро догадалась, что, по сути, ей предлагают заниматься не только и не столько массажем, сколько оказанием иных услуг… Но Мария Андреевна так просто и интеллигентно говорила о предстоящей работе, к тому же обещала сытую жизнь и защиту… Из затрапезной пенсионерки, коих на рынке тьма, в респектабельном офисе она превратилась в холеную даму, а девушки, присутствующие при их беседе, смотрели на нее с обожанием.

Отработав полгода, Кари поняла, в чем отличие заведения Марии Андреевны от других подобных. Мария Андреевна строго отбирала контингент клиентов. Никаких бандитов, никаких психопатов, никаких наркотиков — три непреложных правила. В числе их клиентов были ветреные молодые люди, которым еще рано задумываться о женитьбе, их Кари помечала в журнале буквой «3», что означало — «зеленые». Категорию «Б» составляли бизнесмены, которым просто не хватало времени, чтобы поухаживать за женщиной, перед тем как уложить ее в постель. Жесткое расписание встреч и поездок заставляло пользоваться услугами тех, кого не нужно уговаривать. Конечно, под их началом находилось немало сотрудниц, готовых оказать те же услуги, но, как правило, это обходилось дороже и было чревато неприятными последствиями. Под буквой «П» были собраны робкие, закомплексованные типы. Еще «П» означало — перспективные. «Пэшники» быстро привязывались к первой же приглашенной девушке, и уже через два-три месяца девушка исчезала из списков Кари и появлялась в списках загса. Так что Мария Андреевна по праву считала себя еще и свахой.

К Кари Мария Андреевна прониклась особой симпатией, и благодаря этому девушка довольно быстро оказалась на «административной» работе, изредка только, да лишь по собственному желанию, надевая кружевное белье для клиента, к которому была неравнодушна… В последнее время Мария Андреевна поговаривала, что собирается отойти от дел, и, судя по всему, готовила Кари на свое место. Девушка вела бухгалтерию и ездила отчитываться в налоговую по тем салонам красоты, где и вправду только стригли и делали маникюр.