Алан Брэдли - Я вещаю из гробницы

Я хорошенько вытянулась, чтобы добраться до нее, молча помолилась — и сунула руку в отверстие.

Мои пальцы что-то нащупали!

В трубе был какой-то комок — что-то высохшее, вроде окаменевшего чернослива.

Я ощупала эту штуку, аккуратно изучая кончиками пальцев ее размеры и очертания.

Размером она была, вероятно, с лесной орех, и на ощупь такая же.

Я пошевелила эту штуку, и с глухим щелчком она освободилась и упала мне в ладонь.

Осторожно, — подумала я. — Не дай ей упасть в трубу.

Я медленно и аккуратно потащила эту штуку к отверстию, и наконец она оказалась в свете фонарика.

Какое горькое разочарование!

Это просто кусок старой оконной замазки.

Я сунула фонарик между двумя трубами и, используя большие пальцы, вонзила ногти в замазку и расколола ее, как яйцо.

«Сердце Люцифера»!

Мое сердце замерло, и, боюсь, я сказала кое-что небезгрешное, за что мне потом будет стыдно.

В свете фонарика огромный бриллиант, лежащий на моей ладони, отбрасывал искры в окружающий мрак, словно маленькое солнце.

Как я и подозревала, мистер Колликут спрятал камень внутри органной трубы.

Как умно с его стороны, — подумала я, — и как еще более умно с моей стороны догадаться, как найти камень.

«Сердце Люцифера»! Подумать только!

Я не могла дождаться, когда расскажу обо всем отцу.

Я держала огромный драгоценный камень между большим и указательным пальцами, поворачивая из стороны в сторону и разбрасывая тысячи отблесков, когда за моей спиной раздался голос:

— Хватай ее, Бенсон!

И потом все произошло в считаные секунды. Кто-то схватил меня за плечо, вонзив сильные пальцы в мои мышцы. Вся моя рука онемела.

Я резко повернулась, пиная нападавшего на ходу и с удовольствием чувствуя, как моя туфля ударяет его в голень.

— Черт бы тебя побрал! — с болью воскликнул незнакомец. — Я тебя проучу…

И тут фонарик погас.

Мой локоть сбил его с места между органными трубами, и он с глухим стуком упал на пол.

Теперь мы оказались в кромешной темноте, и я открыла рот, чтобы закричать. Но удержалась.

Вместо этого я сделала то, что никогда не забуду.

В меня снова вцепились руки и соскользнули, когда я отскочила, ударившись о трубы. Виндлада где-то в углу. Может быть, у меня получится вскарабкаться на нее и спрятаться за ней…

Сильные руки вцепились в мою лодыжку и выкручивали… выкручивали ее…

И тут снова включился фонарик. Кто-то нашел его на полу и посветил лучом прямо мне в глаза.

— Где он? — прогремел голос из темноты, находящейся за фонариком.

Голос Ридли-Смита, члена городского магистрата. Я в этом уверена.

— Дай его сюда, — потребовал другой голос, и мне чуть не выдернули руку из сустава. Пальцы незнакомца впились в мое побелевшее запястье.

— Давай его сюда, и поживее!

— Что давать? — выдохнула я. — Отпустите меня. Я не знаю, о чем вы говорите.

— Камень! — горячо проскрежетал голос прямо мне в ухо. Я почувствовала его дыхание, и не могу сказать, чтобы это было приятно.

Первой моей мыслью было потянуть время. Когда может появиться помощь?

Час? С тем же успехом это может быть вечность.

Бенсон (теперь я уже видела, кто на меня напал) схватил меня за плечи и встряхнул так, как терьер трясет мышь.

Такое ощущение, что у меня мозги стукнулись о черепную коробку.

— Никаких игр, — яростно прошипел он. — Дай его сюда.

Я протянула пустые руки.

— Это, должно быть, какая-то ошибка, — сказала я, широко раскрывая глаза навстречу слепящему свету фонарика и пытаясь изобразить честность. — Честно.

Меня еще раз встряхнули, более болезненно, чем в первый раз.

— Вы делаете мне больно, — сказала я, моя голова закружилась. — Отпустите меня.

Опять встряхнули так, что кости загремели.

Я больше не могла это выносить. Бежать некуда. Бенсон и член городского магистрата преграждали единственный выход из этой адской комнаты.

Мне надо переменить тактику.

Чуть-чуть.

— Ладно, — заговорила я. — Я знаю, что вы вдвоем убили мистера Колликута.

Меня перестали трясти. Первое очко в мою пользу.

— На этом самом месте, — задыхающимся голосом продолжила я, жестом охватывая все внутренности органа. — Я знаю, что вы… вы и ваши люди… прокопали туннель под кладбищем… чтобы украсть камень… и работали над этим очень долго… может быть, годами… Я знаю, что вы, член городского магистрата Ридли-Смит, наткнулись на упоминание… о «Сердце Люфицера»… в Национальном архиве… в документах на Чансери-лейн. И спрятали книгу в куче древних хартий. Кто еще имел туда доступ, кроме юристов?

Я тяжело дышала, как будто мне перекрутили завод, словно шестипенсовым часам.

Член городского магистрата молчал. Я не была достаточно убедительна.

— Мистер Колликут был одним из ваших… — как там бишь это называется? Подельники? Исполнители? Сообщники? Даффи знает. — Наемников, — продолжила я, понимая, что это слишком слабое слово. — Он вас перехитрил. Вы поссорились. И убили его прямо тут, внутри органа. Способ? Диэтиловый эфир. Орудие убийства?

Я сделала драматическую паузу. Тяни время, сколько сможешь, — подумала я.

— Платок, вымоченный в эфире и засунутый под противогаз. А потом вы протащили его по туннелю и бросили в помещении над гробницей святого Танкреда.

Повисло мертвое молчание, и Бенсон отпустил мое плечо.

— Вот почему вы заставили епископа отозвать разрешение на раскопки. Вы знали, что обнаружится, когда откроют склеп, и было уже слишком поздно переносить тело.

Все это время член городского магистрата Ридли-Смит хранил молчание. Но теперь он заговорил, и его слова прозвучали на удивление мягко в этой каменной комнате.

— Так вот что ты думаешь? — спросил он. — Ты и правда так думаешь?

— Да! — выстрелила я в ответ, стараясь вложить нотку обвинения в голос.

— Боюсь, ты неправильно истолковала факты, юная леди, — сказал он.

Ха, — подумала я. — Я знаю, к чему он клонит. Юная леди, подумать только!

Он хочет исхитриться и попробовать завоевать меня фальшивым уважением.

— Правда? — поинтересовалась я настолько холодно и пренебрежительно, насколько смогла в данной ситуации.

— Правда, — отозвался он, вложив в это слово столько души, что на миг я была готова ему поверить. Мне послышалось, или в его голосе действительно прозвучало потрясение?

Он повторил:

— Правда. На самом деле все было наоборот.

Я позволила ему увидеть, как я кусаю нижнюю губу. Сколько еще я смогу тянуть время?

О, благословенные леди из алтарной гильдии, — взмолилась я. — Простирайте свои крылья! Прямо сейчас! И летите на мою защиту!

— И что же есть истина? — услышала я свои слова, смутно припоминая, что однажды Понтий Пилат сказал примерно эти же слова, но в других обстоятельствах. [56] Понтий Пилат произнес эти слова в аккурат перед тем, как Христа приговорили к распятию.