Саймон Бретт - Адмирал идет ко дну

Разумеется, сам Милн подчеркивал научно-исследовательский характер шоу; в том же духе он рекламировал и новую документалку. «В то время как в стране каждую неделю закрывается по двадцать пабов, – вещал он с серьезным лицом во вступлении, – очень важно обратить внимание на будни современного владельца малого бизнеса. Именно поэтому я выбрал типичный традиционный английский паб на берегу моря». Вот и сейчас этот смазливый молодой человек с коротко подстриженными волосами, карие глаза которого светились умело дозированной эмпатией, включил свой шарм на полную мощность и рассказывал персоналу и завсегдатаям, как он надеется спасти деревенский паб от печальной участи ему подобных.

Однако на эту удочку не попалась Эми Уолпол, барменша, – высокая, рыжая, веснушчатая, худая как грабли, но с гибким телом, при виде которого мужчины пускают слюни. К слову, со своего места за барной стойкой ей приходилось частенько наблюдать подобную картину – по мере опьянения посетителей. Впрочем, и это ее не трогало. К четвертому десятку богатый жизненный опыт сделал Эми неуязвимой для мужских манипуляций. Она больше не лелеяла надежд – по крайней мере, никому в этом не признавалась – на встречу с идеальным спутником жизни. Оценив привлекательность Бена Милна, она отметила, что ему не стоит доверять, – скорее всего, придурок.

Да и заверения в том, что его программа изменит судьбу «Адмирала Бинга», не следовало принимать всерьез. Работая барменом, Эми, разумеется, замечала неуклонное падение доходов. В холодное время года дела всегда шли неважно, но этой зимой, растянувшейся аж до марта, все было из рук вон плохо. Стандартные факторы, расписываемые газетами в мрачных тонах – общий кризис, дороговизна топлива, дешевое спиртное в супермаркетах, влияли и на «Адмирала». Остальной персонал даже не подозревал, что они плывут против ветра, однако владелец паба держал Эми в курсе плохих новостей.

Джеффри Горацио Фитцсиммонсу, хозяину «Адмирала Бинга», было далеко за семьдесят. Кстати говоря, его никто не называл полным именем, разве что изредка звали Фитцем, но чаще всего – вполне предсказуемо – Адмиралом. Грубовато-добродушные манеры, привычка растягивать гласные в сочетании с усами, седой шевелюрой, пиджаком с золотыми пуговицами и шейным платком создавали впечатление выпускника престижной частной школы, хотя в деревушке никто не знал о его прошлом. Ходили слухи, что когда-то он был сказочно богат, а на кухне болтали, будто бы и до сих пор…

Даже если и так, состояние он нажил явно не здесь: Эми была слишком хорошо знакома с бухгалтерской отчетностью. К тому же из разговоров с Адмиралом она знала, что он серьезно обеспокоен будущим своего бизнеса, и легенда о припрятанном богатстве не имела под собой никакого основания. Кроме того, хотя работники кухни и подручные регулярно получали зарплату, Эми не платили уже три недели. Адмирал кормил ее баснями о том, что «скоро все образуется», она понимала: денег попросту нет.

Эми нравился босс; впрочем, порой он неимоверно раздражал. Это был один из тех алкоголиков, что никогда не напиваются в стельку, но постоянно «догоняются». Из всех напитков он предпочитал красное вино покрепче, желательно французского производства – никакой новомодной бурды Нового Света, разве что бутылочка солодового виски «Лафройг» вечером. Эми не хотелось даже думать, как это сказывается на его здоровье. Сам он говаривал, что если вдруг перестанет пить, то рухнет замертво – тело не выдержит такого шока.

Кроме того, Адмирал был до некоторой степени луддитом [2] – даже мобильным телефоном не пользовался. «Когда я дома, мне звонят на номер паба, – говаривал он. – А если меня нет, пусть оставят сообщение. Ничего такого срочного, что не может подождать пару часов».

Подобные доисторические воззрения распространялись и на остальную технику. Эми долго пришлось убеждать хозяина в необходимости заменить старую барную кассу современной электронной моделью. Еще сложнее было уговорить его купить ноутбук и принтер в крошечный офис, сам он так и не прикоснулся к этим дьявольским штукам. Ей частенько казалось, что Фитц охотнее остался бы жить в пятидесятых, до того, как все эти вредные технологии стали доступны широкой публике.

О его личной жизни достоверно было известно лишь одно: в интимных отношениях с местными не замечен. Эми вполне осознавала свою привлекательность; за долгую работу в пабах она привыкла к заигрываниям боссов, однако Адмирал и пальцем к ней не притронулся. Он абсолютно точно не был геем, но его романтические связи – как и многие другие аспекты жизни – оставались тайной за семью печатями.

Несмотря на раздражающие моменты, Эми была всецело предана шефу, хорошо помня, с каким великодушием он принял ее по приезде в Крэбуэлл.

Странно, что Адмирал впустил в паб Бена Милна и его команду. Вряд ли он купился на байки о том, что фильм изменит судьбу «Адмирала Бинга», да и сам не стал бы намеренно рисковать вмешательством посторонних. И все же сомнений не было – они находились здесь с его согласия.

Тем не менее в первый день съемок Адмирал особо не светился. По всей ширине второго этажа проходила длинная низкая галерея. В прошлой жизни она служила для торжественных мероприятий, но в наши дни все меньше и меньше народу стремилось что-то праздновать – или просто для свадеб, дней рождений и поминок выбирали более приличные заведения.

Хотя апартаменты хозяина находились на верхнем этаже, все свободное время он проводил на галерее, которую иронически называл «Мостиком». Вскоре бесчисленные папки и документы усыпали весь пол. Именно здесь, с видом на бескрайнюю стальную гладь Северного моря, Адмирал вел свой бизнес, но никто из подчиненных ни разу не отважился спросить его, чем же он занимался.

В первый день съемок хозяин паба провел большую часть времени на Мостике. Едва справляясь с нехарактерным наплывом посетителей, Эми успела отметить вереницу визитеров, тянущуюся наверх. Видимо, они с Беном Милном заранее договорились перенести интервью на другой день; журналист ни за что не уехал бы, не пообщавшись с Адмиралом лично.

Сама Эми не проявила особого энтузиазма при появлении телевизионщиков, однако остальные работники паба, как и завсегдатаи, оживились. Большинство из кожи вон лезло, чтобы «попасть в ящик»; каждому хотелось пятнадцати секунд славы, и, пожалуй, больше всех Мериэл Дейн, королеве кухни, – медовой блондинке, всегда одетой лет на десять моложе своего возраста, женщине необузданных страстей. Никто даже не подозревал, какие грандиозные воздушные замки она строит в своей голове (несмотря на не слишком удачный опыт в прошлом). Зачастую эти фантазии включали до невозможности шикарных мужчин, попадающих под действие ее неотразимых чар; впрочем, карьерные амбиции ее тоже интересовали. Мериэл Дейн надеялась стать восходящей звездой кулинарных шоу, поэтому участие в съемках фильма восприняла как пробы.