Ласло Дюрко - Под сенью смерти

— Сейчас отправляйся к себе в гостиницу, заплати по счету, возьми такси и поезжай на Восточный вокзал. «Клещей» даже и не пытайся стряхнуть. Вещи свои сдай в камеру хранения. Купи билет на завтра, на венский экспресс. А затем правь ко мне, на «Ласточку».

— Но ведь они дадут знать пограничникам.

— И пусть их. Ты отправишься не в Вену. И не поездом.

Киш закуривает.

— Ночью мы на «Ласточке» тихо-мирно отчалим в Югославию. А там разживемся новыми документами.

Милан Давчек восхищенно смотрит на Киша. Лицо Йована Киша неподвижно застыло. Он затягивается сигаретой.

— Личность второго преступника установлена, — сообщает майор Сабадош через переводчика.

Он звонит в белградскую полицию подполковнику Вукетичу.

— Йован Киш, пятидесяти одного года, гражданин Югославии, житель Белграда. Прибыл в Будапешт на собственной моторной лодке. Там же и ночует.

Вукетич долго молчит. Он никак не может решить, не допустил ли он ошибку, скрыв при первом телефонном разговоре с, венграми свои подозрения относительно Киша.

— Передайте товарищу майору, мы немедленно выезжаем машиной. Просим встретить нас у погранично-пропускного пункта.

Переводчик передает его слова.

— Что они сейчас делают? — спрашивает Вукетич.

— Давчек расплатился за номер в гостинице, сдал чемоданы в привокзальную камеру хранения и купил билет на венский экспресс. Затем отправился в мотель к Кишу. Полчаса назад они вместе с Кишем отплыли на его лодке.

Вукетич готов взвыть не своим голосом. Теперь он понимает, что допустил промах.

— Задержите их! Под любым предлогом!

— Невозможно. Их лодка быстроходнее наших полицейских моторок. Они скрылись.

— Киш прикончит его, — говорит подполковник Вукетич.

Сабадош молчит. Ему хорошо знакомо чувство собственного бессилия.

Вукетич открывает сейф. Достает две коробки патронов. Рассовывает их по карманам.

— Вы тоже прихватите с собой оружие. И патронов с запасом. Да поторапливайтесь! — кричит он капитану Стоичу.

Капитан удивлен. Ему никогда не доводилось видеть, чтобы подполковник Вукетич терял самообладание. Майор Сабадош тоже выбит из равновесия.

— Выходит, преследовать их невозможно? — адресуется он к старшему лейтенанту, сидящему в углу кабинета.

Старший лейтенант отряжен сюда речной полицией.

— Разве что быстроходным катером, на каких проводят спортивные соревнования. Днем можно на вертолете А ночью только с помощью службы наблюдения.

— Каким образом?

— Вдоль обоих берегов через каждые пять километров расставляются посты. Дозорный прислушивается к звуку моторов. Тогда с относительной точностью можно определить, на каком участке остановилось интересующее нас судно, и по служебной радиосвязи сообщить полицейским моторкам.

— Ну а если они не остановятся? Старший лейтенант пожимает плечами.

— Организуйте посты наблюдения, — приказывает Сабадош старшему лейтенанту Гали.

— У нас нет нужного количества людей.

— Утром я договорюсь с руководством… А если задействовать радар? — спрашивает он речника-полицейского.

— Если они будут держаться под прикрытием берега, то никакой радар не достанет.

К утру подоспеют югославы, думает майор Сабадош. Киш прикончит его, сказал подполковник Вукетич. Избавится от единственного свидетеля. Сабадош понимает, что надеяться можно лишь на счастливый случай.

Но в счастливый случай он не верит.

И предпринять что-либо ночью не в его силах.

В чем майор Сабадош отдает себе полный отчет.

До момента совершения преступления слежки за ними не было. Йован Киш даже мысли свои формулирует так, словно составляет протокол допроса.

Ведь он очень долго был офицером полиции.

Их засекли либо во время «ознакомительного визита» в музей, либо той самой ночью.

Киш прокручивает в памяти ленту событий и изучает каждый кадр.

Ночью им никто не попадался навстречу. Может, их заметили из окна какого-нибудь дома?

Совершенно исключено. Если бы их заприметили ночью, то не сумели бы описать их внешность настолько точно, что Давчека выявили в течение одного дня.

Ну а когда они ходили осматривать музей? На улицах было полно народу.

Нет, тогда за ними слежки не велось.

В музее было всего несколько человек.

Йован Киш напряженно вспоминает.

Хорошо бы сейчас пропустить стаканчик! Но Киш не позволяет себе таких вольностей.

Американцы, супружеская пара. Тощий молодой человек, норовивший каждый экспонат непременно отыскать в каталоге. Женщина с двумя непоседливыми ребятишками. Еще одна супружеская пара, оба средних лет. Муж с энтузиазмом давал пояснения. Явно из породы всезнаек.

Значит, кто-то другой?

Киш усиленно размышляет.

Билеты им продала жена администратора. Но ее уже нет в живых.

Музейный смотритель? Неприметный старикашка. К тому же он, похоже, дремал. По сути, не все ли равно, кто? Йовану Кишу хотелось бы дознаться. Но как тут дознаешься? Вероятнее всего, смотритель.

В былые времена ему достаточно было малейшего подозрения, чтобы отправить к праотцам.

Стопроцентная гарантия безопасности…

Что может знать о них полиция?

Ничего определенного. Иначе бы их уже взяли.

Двое убитых. В таких случаях ни в одной стране мира полиция не церемонится.

Описанием внешних примет полиция располагает. Теперь и он, Киш, там известен.

Зато доказательств у них нет. Ящики им не найти. А если даже и найдут, — отпечатков пальцев там не обнаружат. И следов обуви тоже.

Подозрение еще не есть доказательство.

Даже самое обоснованное подозрение.

Имеется лишь одно-единственное доказательство: Милан Давчек.

Давчек подъезжает к мотелю после наступления темноты. На берегу не видно ни души.

Впрочем, это ровным счетом ничего не значит. Наблюдение могут вести из любого дома поблизости.

— Следили за тобой?

— По-моему, да. «Хвосты» сменялись трижды. Лихо за них взялись, думает Киш.

Такой переполох его не удивляет. Сейчас его волнует не полиция.

Киш запускает моторы. Отвязывает причальный канат.

И тотчас же вслед за ними устремляются две моторки без бортовых огней.

Йован Киш усмехается.

Он тоже не зажигает бортовые, огни.

За какие-то двадцать минут он отрывается от преследователей. Даже тарахтения моторов не слышно.

Милан Давчек обливается потом.

Йован Киш не видит его, но чувствует. Сам он не отходит от руля. Гонит лодку на полной скорости.

Но вот он замедляет ход, и наступает тишина. Слышен лишь плеск воды.

— Хочешь выпить?

У Милана Давчека во рту пересохло. Язык как терка.

Он стократ проклинает тот день, когда Йован Киш подсел к нему в белградском кафе.

— Только не спиртное.