Александр и Татьяна Ковальчук - Как стать маньяком. История жертвы обвинения

Однажды Санёк выполнял заказ парнишки со своего барака – делал поздравительную открытку для его брата. Склеил основание, нарисовал «лицо», сочинил и написал текст, «заламинировал» и отдал заказчику…. Где-то через месяца полтора идёт этот «заказчик» на свидание, а вернувшись, подходит к Сане и говорит:

– Ты представляешь, не дошла открытка! То ли по на почте где-то потерялась, то ли опера, которые проверяли содержимое входящих и исходящих писем, к рукам прибрали – открытка ведь действительно интересная была.

– А я тут при чём? – насторожился Санёк, ожидая материальных претензий со стороны своего клиента – я выполнил твой заказ, а работа почты и оперов меня не касается.

– Успокойся, никто тебя ни в чём не обвиняет. Более того – я вот ещё принёс тебе чай с сигаретами. Это мой брат передал тебе и просил, чтобы ты ещё одну открытку сделал.

– Зачем она ему? – удивился Саня.

– Я ему сказал, что жалко мол – открытку сам «Маньяк» делал. – А он ещё переспросил: «Что, правда, настоящий маньяк?». Ну а я не стал его разочаровывать, что это всего лишь прозвище твоё. Вот он и попросил сделать дубликат и сказал в оплате не скупиться. И ещё – ты там обязательно свою «подпись» поставь (по тем временам Саня на каждой своей открытке оставлял «товарный знак» – «Изготовлено компанией ООО «Maniachelli» или фразу на английском «With best wish, A.S.Maniachelli» [5]…

Так вот Саня дважды, можно сказать, заработал на одном заказе.

Ну а потом, в районе 16-ти часов, снова проверка, после которой он вновь возвращался на свой «пост», проставлял, как, кстати, и в завтрак и в обед, ориентировочный вес порции в контрольном журнале. Который совершенно не соответствовал действительности, заранее оговорённый специальными нормами.

Потом Саня ужинал и мог быть свободен. По большому счёту он мог приходить сюда гораздо реже и вполне бы справлялся, но пользовался возможностью уходить от барачной толпы и уединяться в своём кабинете.

В дни завоза приходилось поработать – расписать котловые ордера согласно накладным, на что у Сани уходил, от силы, час. А потом можно быть свободным, если местное начальство не вспоминало о нём и не подгружало какой-то работой. Казалось бы – живи и радуйся! Но смотреть, как ежедневно воруется у мужика его – и без того скудный – рацион, нельзя было спокойно. И не только смотреть, но и принимать в этом участие, хоть и невольное. Нет, эту толпу совершенно не было жалко – основная масса получила свой приговор вполне обоснованно, но ведь получается, что с его помощью у этих мужиков отнимали их жалкий паёк!

Который не отличался разнообразием: с утра, обычно перловка, сваренная на воде. Одно время даже соли не давали. В обед подобие борща или супа с преобладанием жидкости, а на второе – согласно предписанным нормативам 260–280 грамм – каша. Обычно пшеничная. К ней добавлялось что-то наподобие подливы и так называемая «порция мяса» – 22 грамма. А к приезду очередной комиссии, ради выпендрёжа, давали и щепотку салата – обычно так называлась жутко кислая капуста, которую не могли есть страдавшие желудочными заболеваниями, а таких здесь хватало!. При этом с конца августа по конец апреля в «меню» преобладали кабачки. Которые могли давать три раза в день благодаря их дешевизне. И никого наверху не интересовало, что основную массу такого кабачка составляла толстенная шкурка, не поддающаяся никакой обработке. Эти самые кабачки с осени завозились фурами и хранили зимой в подвале, как тыкву.

На ужин те же 270 грамм каши или 400–450 грамм того, что официально называлось «рагу» – чаще всего те же самые кабачки с незначительным добавлением кислой капусты и картошки. Плюс 100–130 грамм солёной хамсы – «штук несколько», ну и пол-кружки тёплого подобия чая. Почему «подобия»? – да потому, что сам чай выдавался для стимуляции работы столовским работникам, а заваривали потом в лучшем случае так называемые «вторяки», т. е. однажды уже заваренный чай. Иногда же и вовсе до маразма доходило – приходит как-то Саня на работу после Нового года, а в варочном цеху стоит сильный запах хвои. Как оказалось, начальство, ввиду отсутствия обычного чая, решило отварить сосновые лапы «для запаха». И зэки пили, если и не все, то большая часть. Хотя лично Саню мутило от одного только запаха такого напитка.

И помогать администрации и наркоманам, стоявшим на ключевых местах… Такая работа Саню не радовала, мягко говоря.

Ведь среди сидевших были и такие, что получили свой срок за соседскую курицу, наскоро общипанную и проглоченную полусырой вместе с очередной бутылкой самогона. А его начальство в погонах, весьма пренебрежительно относящееся к таким «крадунам», воровало ежедневно. И не по одной курице, а машинами, а то и вагонами, забирая в свой карман то, что могло бы накормить не одну тысячу зэков и не один день. Да, удивительно много расплодилось здесь стараниями администрации стукачей и прочей сволочи, но одно это ещё не даёт права самому становиться сволочью. Нельзя уводить из-под носа кусок у тех, кто и без того обделён!

Одно время для переболевших туберкулёзом зэков существовала – правда, недолго – так называемая 23-я норма, в которой по накладным присутствовали очень интересные продукты. Но фактически их никто из зэков не видел – в зону завозили только малую часть. И баловали экс-туберкулёзников то кусочками яблок, то сухариками сладкими, то чёрствым печеньем – по печенюшке на рыло.

И вот как-то ради интереса и от нечего делать Саня подсчитал стоимость незавезённых на один день продуктов по самым скромным расценкам. Оказалось, что на этом начальство ежедневно наваривает довольно кругленькую сумму, которую обычный вольный работяга получил бы месяцев за десять..

… А потом Мудяк и вовсе отменил 23-ю норму. Несмотря на то, что очень неплохо наваривался на ней. Решил видно, что зэкам и так неплохо живётся. Этого у него не отнять – он прежде всего был бизнесменом, сражающимся за каждую копейку. Но ради того, чтобы ухудшить условия содержания своих подопечных, не отказался бы от некоторых потерь.

И в то же время он старался произвести на приезжих впечатление благополучия и комфорта. Правда, понимание этих терминов было у него своеобразное. К примеру, однажды он приказал перед входом в зоновскую столовую выстроить клетку. В которую потом завёз пару павлинов… Птица красивая, конечно. Но есть у неё очень неприятная особенность – любит петь с утра пораньше. Вот только голос у неё… довольно противный и резкий. И жители тех бараков, которые находились ближе всего к клетке, просыпались теперь с первыми лучиками солнца от кошмарных звуков.