Валерий Поволяев - Беспредел (Современные криминальные истории)

Обезображенный труп Олега Яковлева был обнаружен в 21 час 20 минут в подъезде № 1 дома № 11 по улице Докучаева.

Через час уже заседал штаб по раскрытию преступления: а вдруг удастся найти преступников по горячим следам? Однако этого не удалось.

Оперативники подняли все дела, связанные с последними убийствами в Смоленске: нет ли чего общего?

Проанализировали материалы и пришли к выводу: общих деталей нет. Проверили знакомых Яковлева: не угрожал ли кто ему? Оказалось, нет. Может, его убили случайно? Нет, не случайно. Убийство было заказным, поставили вопрос по-другому: а кому это было выгодно? И поняли: Александру Михееву, его компаньону.

Так предприниматель, имевший, как ему казалось, железное алиби, попал в разработку. А что такое разработка? Это прежде всего связи человека. Так «вышли» на Рудакова и Науменко, за ними — на Абрамова.

А Михеев, полагая, что эти милицейско-прокурорские «следопыты» ничего не нашли и дело прикрыли, выдал Рудакову гонорар — три тысячи долларов. Рудаков деньги поделил — каждому по «способностям» — по-сделанному, значит: себе, как главному исполнителю, — большую долю, и первым делом помчался в магазин — очень захотелось шикануть.

Ну и шиканул. Это, естественно, не укрылось от глаз оперативников.

Наблюдение за Михеевым тоже дало любопытные результаты: он за это время, например, приобрел боевую гранату. Для чего, спрашивается? Ответ был прост — собирался поднять на воздух соперника. За ним другого. И так всех раз за разом. Чтобы самому стать первым, главным, чтобы подмять под себя рынок, где он сейчас был пока лишь обычным винтиком, а хотелось быть рычагом.

Брали всех одновременно — Михеева, Рудакова, Абрамова. Ну а дальше началась обычная следовательская раскрутка, кропотливый труд. А потом как итог — суд.

Михеев получил четырнадцать лет колонии строгого режима, исполнитель Рудаков — десять лет, Науменко, которому была отведена лишь роль «топтуна», — восемь лет колонии общего режима, драйвер Абрамов — по статье «умышленное оказание помощи преступникам» — три года. Также в колонии общего режима.

Дело завершено, точка поставлена, порок наказан, а некий горький вопрос все-таки остается. Научила ли эта история тех предпринимателей, кто, взявши удачный старт, решил двигаться без компаньонов, избавившись от них криминальным способом?

Таких предпринимателей в России сегодня предостаточно — убийства в сфере бизнеса происходят каждый день… И будут, наверное, происходить еще долго.

Или все-таки ничему не научила?

Эта жалоба, написанная в возмущенно-слезных тонах, повергла Сергея Алексеевича Петухова, заместителя прокурора Смоленской области, в состояние некоего шока, а еще больше в состояние шока повергли действия его подчиненных — следователя и прокурора одного из сельских районов, Починковского. Нехорошие мысли возникали в голове Петухова, на смену им приходило недоброе изумление, изумление сменялось желанием как можно быстрее поставить на этом деле точку, и он, морщась, видел себя с пером в руке, визирующим приказ об изгнании двух прокурорских работников из системы… Подписывать такие приказы имеет право лишь прокурор области первое лицо в их конторе, а заместитель прокурора, он же начальник следственного управления, каковым является С. Петухов, эти приказы должен визировать…

— Эх, мужики, мужики, коллеги мои дорогие, что же вы наделали! — не раз и не два воскликнул в сердцах Сергей Петухов, читая бумаги, лежавшие перед ним. — Эх, мужики! — И в голосе его появлялись горькие, неверящие нотки.

А дело это было из породы тех дел, что, замечу, не всегда выпадают на долю даже очень опытного следователя. Случилась эта мерзость в деревне Пирьково Починковского района.

Сельская жизнь отличается от городской прежде всего тем, что здесь все на виду, скрыть что-либо невозможно: всем все известно, все все друг про дружку знают… Знают, кто что ест и что пьет, кто за кем ухаживает и кого ругает в ночной тиши… Водку пить в таких условиях можно лишь под одеялом и закусывать только вареным огурцом. Чтобы хруста не было слышно…

Жил в Пирьково один великовозрастный, но весьма недоразвитый ребенок Витя Губан. Судя по характеристике — обычный даун, которому уже пора бриться, а он все еще с соплями под носом ходит и развлекается тем, что в сортире, по лужам мочи пускает бумажные кораблики. Но при этом он уже относится к категории тех, кто почувствовал зов собственной плоти — у даунов созревание наступает рано — и начал с нескрываемым интересом поглядывать на прекрасных мира сего. Возраст дамы тут, как правило, не имеет никакого значения — от одного года до девяноста двух…

Губан лез к девчонкам целоваться прямо в школе, в классе, во время занятий забирался им под юбки, хватал за грудь, старался зажать за партой, в углу, в коридоре на перемене, в общем, вел себя вызывающе. И окорота в своих действиях, к сожалению, не знал: никто из взрослых, даже мать, не сумели ему внушить, что этого делать нельзя. Если же кто-то особенно настойчиво пытался ему объяснить, «что такое хорошо и что такое плохо», Витя Губан надувал щеки и пускал влажными губами пузыри.

В классе, случалось, он от девчонок и по физиономии получал, и — если уж очень допекал — пинки в зад, но это так же, как и внушения, не помогало.

Единственный человек, которого Витя Губан еще как-то слушался, была его мама Надежда Юрьевна. Действительно, попробуй ее не послушаться: возьмет и обеда либо сладкого на ужин лишит. Это Витя усвоил четко, этого очень боялся и старался матери не перечить, щеки не надувать и пузыри влажным ртом не пускать.

В тот день мать, к сожалению, находилась в больнице, — плохо ей было, — за детьми присматривала бабушка Зинаида Максимовна. С Наташей Витькиной старшей сестрой — у нее проблем не было, а вот с Витькой были: он не желал слушаться бабушку.

Неподалеку от Губанов жила многодетная семья Муртазы Долгатова — в этой семье было девять детей, младшей из которых, Язбике, исполнилось всего два годика. Поскольку Витька неравнодушно посматривал и в сторону долгатовских девчонок, Муртаза предупредил его:

— Парень, не шали и глаза на моих девок не выворачивай. Понял? Не то худо будет!

Но что такое предупреждение для человека, который выглядит взрослым мужиком, а мозгов у него столько же, сколько у селедки. В следственных бумагах, подписанных юристом первого класса А.В. Девятко, сотрудником Починковской прокуратуры, есть такая фраза: «Губан В. Н. хотя и достиг хронологического возраста 14 лет, но развитие его соответствует возрасту ребенка 7,5 года». В основу этого утверждения легло заключение врачей Смоленской областной психиатрической больницы: «В. Н. Губан с 1995 года состоит на учете у районного психиатра с диагнозом „Умственная отсталость в степени дебильности семейного генеза“».